Зачем в России заблокировали LinkedIn, и кто от этого пострадает

Эггерт: Хочу задать вопрос, который действительно волнует всех. Как вы считаете, LinkedIn не очень популярный в России, хотя у него, говорят, порядка 1 млн. пользователей было — это такая тренировка на кошечках, это подготовка или прощупывание общественного мнения на предмет того, как отреагирует оно, скажем, на ограничение или вообще закрытия твиттера и фейсбука?

Хомак: Это сложный вопрос, на самом деле. Дело в том, что, во-первых, заблокировали, потому что смогли. Подвернулся под руку — ну попробовали, решили: вдруг получится? Во-вторых, конечно, это несколько тактика запугивания типа, смотрите, как мы можем. То есть они, скажем так, оппортунисты, то есть могут что-то сделать — ну давайте сделаем людям хуже, в смысле, покажем, какие мы красивые, попадем опять в новости, про нас все будут говорить. То есть Роскомнадзор исходит из этих больше убеждений, что давайте попадем в новости, покажем, какие мы молодцы, какие мы хорошие, как мы работаем, как мы защищаем персональные данные россиян.

Эггерт: Сейчас говорят, что, возможно, удастся каким-то образом снова этой социальной сети вернуться в Россию. Наверное, если она выполнит какие-то указания, например, о локализации серверов. Как вы считаете, пойдут на это люди из LinkedIn, вообще будет ли это касаться и других сетей? То есть насколько менеджмент этих соцсетей принципиален в этом вопросе?

Хомак: Сложно сказать, потому что все соцсети устроены немножко по-разному.

Эггерт: А вы сделайте нам обозрение такое, как вы считаете.

Хомак: Дело вот в чем. С одной стороны, например, Facebook пытается запустить беспроводной интернет со спутников, чтобы везде был доступен фейсбук, и как бы, с одной стороны, они сопротивляются по-всякому и китайскому фаерволу, и всякому такому. Цукерберг не раз выступал, что он за свободный интернет без особых ограничений, как он понимает свободный интернет, конечно, потому что в фейсбуке нельзя постить сиськи, нельзя постить еще чего-то. Но типа как он понимает свободный интернет, он всячески за него, и он, например, не очень хочет договариваться на таких условиях. Поэтому, например, в Китае фейсбук заблокирован, и Facebook всячески старается обойти все эти запреты, очень поддерживает все способы обхода запретов.

Твиттер — непонятно, твиттеру не до этого немножко. Он как-то сам немножко подыхает, но не то чтобы совсем подыхает, но ему не до чего. LinkedIn куплен Microsoft-ом этого года. Microsoft обычно старается договориться все-таки с пользователями. Но с этим законом есть другая немножко проблема. Этот закон, который начал действовать в августе 2015 года, не действует до сих пор никак. Вот я спрашивал у людей из Минсвязи российской, даже на сайте Минсвязи написано, что вопрос определения гражданства субъектов персональных данных не урегулирован в нормативном порядке. То есть в этом законе не прописано, как зарубежные владельцы сайтов должны определять гражданство пользователей, и с какого момента они должны считать человека россиянином и переносить его персональные данные в Россию.

Собственно, в этом моменте настает коллапс, потому что иначе любой человек, записавший ваши данные какие-то, сдавший вам квартирку какую-нибудь в Голландии, в любой стране мира, обязан переносить свой эксель-файл, куда он записывает, в Россию. Если доводить это до абсурда.  

Эггерт: То есть вопрос именно по поводу гражданства людей, которые пользуются сетями. Условно говоря, для того, чтобы точно это знать, надо показать, например, скан паспорта.

Хомак: То есть это никак не прописано у большинства соцсетей. Ну а как определять? По IP? Ну я, например, не гражданин той страны, в которой я нахожусь в настоящий момент. Я написал, что я там пребываю, но я не гражданин. Я не гражданин России, может быть, гражданин Украины, Киргизии, чего-нибудь еще. Это уже нарушение закона по-хорошему, начнем с этого. То есть в законе не прописано, как человек должен вообще выяснять, кто есть гражданин России, а кто нет.

Эггерт: Дмитрий, вот в этой ситуации, когда вроде бы как надо выполнить какие-то законодательные требования, которые, пропиши, не пропиши, выполнить практически невозможно, судя по тому, что вы описали. Не может ли это привести к тому, что власти пойдут на какие-нибудь другие шаги для того, чтобы блокировать соцсети? Например, не знаю, придумают какие-нибудь соображения национальной безопасности. Я почему это спрашиваю? Потому что, скажем, есть пример Турции, где с твиттером поступили жестко, но ничего, общаются, это же такое суверенное решение. Почему этого до сих пор нет в России?

Хомак: Потому что никто не хочет блокировать массовые соцсети в России, потому что все предпочитают договариваться: давайте поговорим, давайте вы приедете к нам в администрацию президента и еще куда-нибудь. Вот Роскомнадзор прямым текстом уже в ситуации с LinkedIn говорит: давайте договариваться, давайте договариваться приватно, кулуарно, давайте поговорим еще раз, давайте поговорим с вами и Microsoft-ом. Они уже несколько раз это заявляли,  Ампелонский это заявлял, по-моему, Жаров это заявлял, я не отследил. Все говорят: давайте договариваться, давайте приватно договариваться, давайте мы пойдем на какие-нибудь уступки, но давайте делать это все втихую.

Эггерт: А почему такая культура? Все восхищаются решительным Китаем, который отсекает кого хочет и ставит фаерволы и т.д. Почему бы в России этого не сделать? В конце концов, отношения с Западом сейчас не очень хорошие, можно и такое дело провернуть, чай не Сирия, могут и не заметить.

Хомак: Потому что никто не хочет. Не знаю, во-первых, может быть, Медведев обидится на заблокированный фейсбук, может быть, еще что-то. Я не знаю, я не могу понять почему, никто не знает. Они не хотят на самом деле блокировки ничего большого, поэтому они заблокировали именно LinkedIn, который, несмотря на 1 млн. пользователей в России, по-настоящему им никто не пользуется. Я живу сейчас в Израиле, им пользуются очень сильно, поэтому для израильтян это шок, когда я им рассказываю, они говорят: что, как почему? Для американцев это шок, это в новостях сейчас, я посмотрел ленты, ВВС, CNN, это действительно на первых полосах.

Эггерт: То есть это будет иметь определенные последствия для образа России за рубежом?

Хомак: Я полагаю, что этого-то как раз в Роскомнадзоре не предусмотрели, потому что они считали, что раз в России никто не пользуется LinkedIn, то никто и не заметит, что они его так слегка заблокировали. А это заметили, потому что это действительно очень популярная сеть для поиска работы, для поддержания деловых контактов, и это начинает сейчас опять приобретать какой-то комический несколько оборот. Понятно было бы, если бы забанили фейсбук, твиттер, какие-то там вещи, где можно какой-то протест поднять. Но сеть для поиска работы — простите, что?

Эггерт: В России этот конкретный ресурс использовался как раз, в основном, теми, кто и ищет работу за рубежом. Я думаю, что не очень много людей, некоторые, может быть, нашли работу в России, но, в основном, это для тех, кто интенсивно интересуется поисками работы за рубежом. Может быть, в этом была такая интенция Роскомнадзора?

Хомак: Нет, это, скорее, случайное совпадение. Это просто сеть, за которую, давайте говорить языком, которым, скорее всего, пользуются в Роскомнадзоре, никто не впишется. Тут пришел Microsoft, я так понимаю, постучал по плечу Роскомнадзора, сказал: подождите, давайте договариваться.

Эггерт: «Мы, может быть, впишемся», - сказал Microsoft.

Хомак: Да. Получилось как-то неожиданно, я думаю, не ожидали такого эффекта в Роскомнадзоре, потому что маленькая сеть, которая никому не нужна в России. Но, оказывается, она нужна кому-то за рубежом и, оказывается, Microsoft-у она тоже нужна. Ну как-то неудобно получается.

Фото: Marcio Jose Sanchez / AP