«Хочет скрыться на время»: Глеб Павловский — о том, из-за чего Путин уходит на карантин за три дня до выборов

Глеб Олегович, я приветствую вас! За несколько дней до выборов, за три дня до выборов президент демонстрирует, что он не железный. Это может как-то отразиться на кампании или мы преувеличиваем значение этого?

Нет, на кампании это не может отразиться. И допустите самое невероятное, то есть буквальное, что действительно в его окружении обнаружился заболевший неожиданно, мне трудно это представить насчет неожиданности, но почему бы и нет? И потом, это могут быть не обязательно чиновники, это могут быть какие-то близкие люди. Это тоже возможно, тоже не исключено. Но вообще мы живем в зачарованном лесу, здесь не бывает простых ситуаций. Исчезновение Путина, заметьте, еще не начавшееся, уже стало политической темой.

Поясните.

Все как-то волнуются.

А в чем это проявляется, это волнение?

Я думаю, Путин, наверно, хочет просто скрыться на время, мне так кажется. И дело не в том, что ему влом ехать на сейшен с ЕврАзЭС и ОДКБ.

В Душанбе, да.

К Каримову. Но думаю, что, вы понимаете, у него меняется положение в этой системе нынешней. Раньше всем нужно было вмешательство Путина в тот или иной процесс, в ту или иную ситуацию. Все рвались туда, к нему, чтобы сделать вопрос разрешимым. Сегодня происходит обратное: вмешательство Путина делает любой вопрос неразрешимым, потому что вокруг начинают клубиться другие, с другими идеями, тоже имеющие доступ к нему, и в итоге все вязнет. А вязнет неизбежно на нем, он должен в этом участвовать, он должен как-то отвечать на звонки либо отмахиваться, говорить: «Вам не ко мне, вам к Сергею Владиленовичу или еще к кому-нибудь». Он устает от этого, это какая-то реальная человеческая усталость. Невозможно ее представить, потому что как вы можете представить себе, что такое больше двадцати лет у власти?

Так что я не знаю. Я не знаю, я думаю, что болезненной является сама его повседневная президентская ситуация.

Болезненной? В каком смысле?

Не знаю.

Нет, вы говорите, что болезненной является сама его президентская ситуация, что вы имеете в виду?

Просто мы с вами не можем этого представить. Это ведь по-своему пытка ― двадцать лет в Кремле, причем ежедневная пытка теперь. Это уже не усталость, это перегрузки, причем перегрузки трудно представимые для человека, в общем, склонного скорее к привольному образу жизни на самом деле, гедониста по натуре.

Так что не знаю, не знаю, есть ли здесь ковид, нет ли здесь ковида, но думаю, что кто-нибудь заболел рядом с ним, а он использует это как повод посылать всех нафиг.

Все-таки, возвращаясь к началу нашего разговора, посылать всех нафиг накануне голосования в Государственную Думу, все-таки это не чересчур ли?

Он может проголосовать электронно, я думаю, здесь нет проблемы. Если надо, как говорится, к нему принесут на дом куда-нибудь вертолетом, Шойгу обеспечит. Нет, я думаю, я уверен, что он проголосует, но его голосование как таковое ничего не даст никому. Проголосовал, не проголосовал…

Нет, это несомненно. Я имею в виду, что это как раз просто к разговору о том, решает ли он ситуации или, наоборот, их усложняет. Выборы ― это тоже такая непростая ситуация сама по себе.

А какие ситуации ему сейчас надо решить? Все уже сделано, он делегировал группу товарищей в руководство списка «Единой России». Ему не нравятся какие-то вещи, я думаю. Ему не нравится слабость, реальная слабость позиций, о которой ему сообщают. Если одни не сообщают, сообщают другие, там все так устроено. Ему не нравится то, что коммунисты догоняют, но он не захотел снимать их с выборов. Я думаю, что это было понятно, он не любит таких резких шагов. Так что ему придется мириться с присутствием коммунистов, которые стали несговорчивы. Они не стали оппозиционными, они стали несговорчивее, чем были, а это уже в его системе взглядов плохо.