В «Ельцин-центре» сорвали дискуссию об ЛГБТ. Спорят организатор и противник мероприятия

Наверно, я бы хотела начать с вас, Оксана. Скажите, пожалуйста, состоялась ли все-таки сегодня дискуссия?

Маклакова: Дискуссия состоялась не в том объеме и не в том количестве участников, как нам хотелось. К сожалению, после минирования далеко не все смогли дойти до приютившего нас заведения. Это оказался небольшой бар в центре Екатеринбурга, на пешеходной улице Вайнера.

Те, кто дошел, поговорили, дискуссия шла примерно полтора часа и свелась главным образом к отношениям СМИ и ЛГБТ-сообщества. Были взаимные упреки, были претензии, но в конце концов, мне кажется, прозвучали какие-то конструктивные решения. Прозвучала важная мысль, на мой взгляд, что мы нужны друг другу и, только разговаривая и вырабатывая какой-то язык толерантности и терпимости, мы можем как-то решить эту проблему со стигмой.

Евгений, скажите, пожалуйста, чем вас не устроило мероприятие из серии «Бай-бай, стигма», посвященное правам ЛГБТ-сообщества?

Жабреев: Смотрите, все же элементарно просто. Во-первых, хотелось начать со следующего. Мы всегда говорили одну фразу, повторяем ее и будем говорить: если вам это нравится, запретить этого никто не может, да. Но идите и занимайтесь этим там, не надо выносить это в массы. Мы не считаем и никогда не будем считать это нормой. Не надо нам навязывать свою какую-то культуру, грубо говоря.

Все, что мы сейчас видим, что сейчас происходит вокруг, это не только в Екатеринбурге происходит, это вообще по всей стране, в России в последнее время это все активизировалось, вот эти движения. Мы понимаем, что это есть пропаганда, причем то, что они говорят, что они детей не пускали и так далее, это ведь не главное на самом деле. Они только озвучили свои мысли о том, что они будут собираться, это вышло в широкий массовый интернет. Интернет читают в том числе и дети, хотелось вот это отметить.

Когда мы сегодня там стояли на пикетировании, я скажу, что несовершеннолетних детей заходило и выходило достаточно большое количество. Мы понимаем, что там разного рода мероприятия, что это не на ЛГБТ, допустим, они шли, да, на дискуссию, но тем не менее это все происходило, во-первых, в общественном культурном центре. В том числе в данный момент можно сказать, что это исторический центр, он посвящен нашему первому президенту России, на его открытии была непосредственно Наина Иосифовна. Хотелось бы, конечно, у нее и спросить в том числе, она вообще в курсе, что происходит? Почему «Ельцин-центр» с такой радостью, с такой легкостью предоставляет площадку для проведения мероприятий?

Любая информация сегодня считается пропагандой. Если люди вышли в общественное место, это не что иное, как пропаганда. Сегодня можно говорить ведь о разных вещах. Мы можем сегодня говорить о том, что, допустим, подмешивание своей культуры, да… Мы никогда не будем считать ее нормой, я сейчас объясню почему. Подмешивание этой своей культуры ― я бы вообще, наверно, их всех направил к психиатру. Это же отклонение, сексуальное отклонение, это что-то в голове, в разумах людей на самом деле.

А где вы прочли, что это сексуальное отклонение?

Маклакова: Анна, если можно, я бы попросила дать слово Лене Возмищевой, сотруднице «Ельцин-центра», как раз про позицию «Ельцин-центра». Сейчас Евгений вспоминает Наину Иосифовну, говорит: «Интересно, знает ли она».

Давайте дадим слово Елене.

Возмищева: Мы бы не могли проводить такое мероприятие, не согласовав его прежде всего на всех уровнях. Конечно, оно было согласовано. Это планировалось именно как дискуссия, как приглашение к разговору. Мы пригласили разных спикеров, в том числе ученых, да, чтобы с разных сторон осветить эту проблему.

То, что эти люди подвергаются дискриминации по разным причинам, факт. Мы хотели как раз поговорить о причинах, почему это происходит, почему это важно. Мне кажется, то, что случилось, и есть ответ на наш вопрос. Это оказалось настолько важно, что просто нам даже не дали на эту тему поговорить. Мне кажется, это очень показательно.

Жабреев: Смотрите, я хочу сказать. О какой дискриминации мы вообще говорим? Смотрите, мы, допустим, я в том числе, и наш родительский комитет, родители России, у всех нас есть дети, у нас нормальные семьи, да.

Почему, допустим, мы должны переживать за своих детей, грубо говоря, которые сегодня выходят на улицу, идут в школу, в секцию самостоятельно и так далее, которые, может быть, будут идти с родителями и увидят, допустим, держащиеся за руки однополые пары? В какой-то момент возникнет вопрос у ребенка к взрослому, к своему родителю: «Папа, мама, что это такое? Объясните мне, почему». Что родителю объяснять? И как это объяснять?

Так и объясните, Евгений: вот любят люди друг друга.

Маклакова: Да.

Жабреев: Подождите, мы не собираемся объяснять, что это норма, понимаете? Вообще психологическое состояние детей сегодня и так в пограничном состоянии, испорчено интернетом и всеобщей доступной негативной информацией, которая сегодня влияет на неокрепшую психику детей. И плюс вот это ко всему!

Мы не собираемся с этим мириться. Во-первых, я скажу так: это все реально влияет очень сильно психологически на детей. Если это ребенок увидит, мы не знаем, как его психика отнесется к этому, понимаете? Это его может либо заинтересовать, либо, допустим, не дай бог, заинтересовать и вовлечь еще, понимаете? Дети сегодня много чем интересуются. И мы знаем, что сегодня очень большой отрицательный процент мы получаем в связи с психологическим травматизмом, вы понимаете, детей.

Я совсем не понимаю, при чем здесь в данной ситуации дети, держащиеся за руки на улице. Оксана, ответьте, пожалуйста, Евгению.

Жабреев: Нет, вы меня не услышали.

Маклакова: Евгений, если бы вы были сегодня на нашей встрече, вы могли бы услышать и представителей научного сообщества. У нас были психологи, психофизиологи, правозащитники, юристы. Были ученые, которые объясняли, что вообще это не отклонение, не болезнь, не мода, не все, что вы сейчас перечисляли. Это такое же естественное поведение, состояние людей.

Вы понимаете, что ваш ребенок может подойти к вам, Евгений, и сказать: «Папа, я гей»? Мне страшно представить, что вы ему ответите. Но такое может произойти. Что вы называете нормальной семьей, Евгений? Я не понимаю, что вы называете нормальной семьей.

Жабреев: Нормальной семьей я в первую очередь называю папу, маму и детей, понимаете? В однополых семьях дети не рождаются, где вы такое видели? Покажите мне хоть одну семью однополую, где, допустим, у мужчиной с мужчиной рождаются дети.

Возмищева: Они есть. Я открою секрет, они есть, такие семьи.

Жабреев: Послушайте, у нас сегодня есть стратегия безопасности страны, в том числе по культуре, которая очень много о чем говорит. Я считаю, что, допустим, то, что происходит, что делает ЛГБТ, не что иное, как пропаганда, которая идет, перемешивает нашу культуру семейных ценностей, нравственных, духовных устоев и так далее. Это все, понимаете, немножко противоречит…

Простите, я задам вопрос. Скажите, пожалуйста, Евгений, а вы имеете отношение к звонку по поводу минирования «Ельцин-центра» во время проходящей дискуссии «Бай-бай, стигма»? Это не ваши коллеги звонили в «Ельцин-центр», возможно, чтобы она не состоялась?

Жабреев: Слушайте, это же глупость полная. Мы все нормальные, приличные люди. Мы, во-первых, законопослушные. У нас вообще мероприятие, по-моему, у меня на памяти всего лишь второе, когда мы являемся инициаторами. Мы, честно говоря, не имеем особого опыта, но все равно делали все в строгом соответствии с действующим законодательством. У нас нет таких людей, которые могут себе это позволить.

Я считаю это вообще полной глупостью. Не знаю, смотрят нас эти люди, не смотрят, я думаю, правоохранители разберутся, да. Это полная глупость на самом деле, этого делать нельзя ни в коем случае. Я даже надеюсь, что их найдут. У нас таких людей нет, у нас таких мыслей нет, у нас все нормальные, здравые люди.

Спасибо большое. Мы выяснили, что звонок о минировании совершал не Уральский родительский комитет. Я надеюсь, что в том, что нормальные люди не будут подобного делать, мы сошлись все вместе. Я надеюсь, что когда-нибудь Оксана Маклакова и Евгений Жабреев окажутся на одной дискуссии. Возможно, она будет как-то иначе называться, но хотелось бы, чтобы они нашли общий язык, хотя сейчас пока перспективы не видно.