Адвокат Марии Бароновой: у нас есть скоординированная тактика требовать возвращения дела в прокуратуру

Теперь дело за Замоскворецким судом – там должны назначить дату первого заседания. С нами в студии Сергей Бадамшин, адвокат Марии Бароновой.

Лобков: Когда все-таки это заседание состоится? Будет ли это до или после 10 июня? 10 июня заканчивается срок ареста Владимира Акименкова. На прошлой неделе Мосгорсуд отменил последнее продление, и теряющего зрение молодого человека могли бы отпустить под домашний арест или под подписку о невыезде. Как вы считаете, будет ли состояние здоровья одного из тех, кто проходит, принято во внимание?

Бадамшин: Мы искренне надеялись, что все-таки успеют Акименкова выпустить на свободу. Это будет его шанс остаться на свободе. Однако сегодня обвинительное заключение было утверждено, передается дело в суд, суд уже рассматривает в течение 14 дней принимать решение о назначении предварительного слушания. Как это будет – либо до 10 числа, либо после, это опять же будет смотреть суд. Примерно на рассмотрение этого дела есть 14 дней. Уже по истечении 14 дней судья принимает решение, на какую дату назначить это судебное заседание. То есть оно может быть максимально через 28 дней, или как дело пришло, судья взял.

Лобков: Как будет выглядеть этот процесс? Если на одной скамье подсудимых будет находиться 12 человек, мы представляем себе картинку. Мы помним процесс Pussy Riot, а тут 12 человек с трансляцией на весь мир, понятно, что это государственный политический процесс в стиле 37 года. Это должно привлекать внимание всех правозащитников, всех средств массовой информации.

Бадамшин: Технически это будет очень сложно, потому что в Замоскворецком суде я не знаю таких залов. Возможно, будет выездная сессия судебного заседания.

Арно: Пример с «Хромой лошадью», там тоже было перенесено из-за количества подсудимых.

Бадамшин: Скорее всего, это будет даже Мосгорсуд, потому что он технически это позволяет. Но, возможно, задержка с утверждением в виде заключения была связана именно с техническими моментами. Мы-то надеялись на обсуждение и внимательное чтение этого дела и возвращение его на доследование и прекращение, но, однако, это, может быть, было вызвано в том числе техническими мероприятиями.

Арно: Почему прокуратура не дала ответ в начале мая, как подозревала ваша подзащитная Марья Баронова? Прокуроры действительно читали все 64 тома, смотрели все это видео? Для сравнения, по Навальному, по «Кировлесу», ответ пришел буквально через сутки.

Бадамшин: Мы думали, что здесь будут не сутки, а двое, потому что в два раза больше материалов. Однако они в тот же день, 26 числа, приняли решение о продлении на 30 суток.

Лобков: Адвокат Савелова Муртазин уже заявил, что он будет требовать возвращения материалов в прокуратуру на доследование. Есть ли какая-то между вами кооперация, общая тактика?

Бадамшин: Конечно, мы всецело будем поддерживать все ходатайства, которые заявлены защитой.

Лобков: То есть вы тоже будете направлять ходатайства о том, чтобы дело вернули, обратно в прокуратуру.

Бадамшин: Да, для устранения нарушения. Грубейшие процессуальные нарушения при ознакомлении с материалами были совершены и , соответственно, грубейшие нарушения в ходе самого расследования. Поэтому это основание для возврата дела в прокуратуру и обратно уже на доследование.

Арно: Никто из 12 не признает вину по 212 статье «Массовые беспорядки». Как вы будете доказывать, что их не было?

Бадамшин: Статья достаточно тяжелая: все-таки ответственность от 3 до 8 лет. Доказывать будем уже в самом судебном процессе. Защитой будут предоставлены неопровержимые доказательства, что все, что происходило на Болотной площади, было столкновение части демонстрантов с сотрудниками полиции, было вызвано прежде всего действиями по безопасности теми лицами, которые должны были обеспечить безопасность, то есть было совершено то самое пресловутое «бутылочное горлышко», перекрыт Болотный сквер, изменена дислокация сил правопорядка. Самое главное, что в тот момент на площади была какая-то наэлектризованность, сотрудники полиции были действительно агрессивны, они начали разгонять часть мирных сидячих демонстрантов, это действительно была чрезмерная агрессия.

Лобков: Вам понадобится для этого экспертиза, потому что в таких случаях, когда дело касается больших массовых событий нужно моделирование событий. У вас есть квалифицированные эксперты в этой области, которые могли бы выступить свидетелями защиты?

Бадамшин: Все необходимые экспертизы уже нами проведены, мы готовы к судебному заседанию.

Лобков: Максим Лузянин и Константин Лебедев признали себя виновными, пошли на сделку со следствием и тем самым создали казус преюдиции, то есть массовые беспорядки утверждены судом по Максиму Лузянину, а организации их по Константину Лебедеву. Как вы считаете, сыграет ли это роль в определении суда и в подходе суда к процессу?

Бадамшин: Гособвинение, конечно, будет пользоваться таким термином как преюдиция, но здесь ее нет, потому что эти все судебные заседания были в особом порядке, то есть не рассматривались эти преступления: был зачитан обвинительный акт и дальше с согласия со стороны подсудимого вынесение непосредственно приговора. То есть сами события не рассматривались. Эти обстоятельства, которые должны быть доказаны в нашем процессе, никем не установлены, поэтому здесь гособвинение будет пользоваться этой формулировкой, но мы будем стараться не допустить этого, наша задача состоит в том, чтобы рассматривалось все по существу именно в этом процессе.

Арно: Мы сегодня получили ответ от Следственного комитета на запрос, который еще в марте направляли. Мы просили уточнить статус тех людей, которые уехали на Украину, не стали ждать своей участи, просили там политического убежища: это Михаил Маглов, Дженни Курпен, Алексей Девяткин, Филипп Гальцов. Они покинули страну после того, как начались первые обыски и аресты по «болотному делу». Сегодня выяснилось, что предоставить эти сведения не представляется возможным, поскольку это не целесообразно в интересах следствия. По словам нашего источника, таких запросов в Следственном комитете целая стопка, они на них не торопятся отвечать, хоть на это полагается срок в 10 дней. В нашем случае прошло около двух месяцев, а, возможно, более года, потому что бумага датирована 29 апреля 2012 года, когда до событий на Болотной площади оставалась еще неделя. Что это за формулировка «не представляется возможным, поскольку это не целесообразно в интересах следствия»? Это достаточно?

Бадамшин: В принципе, да. В соответствии с законом следователь сам определяет тактику и направление следствия. Есть такое понятие как тайна следствия.

Лобков: Что касается других людей, которые покинули страну. Могут ли они попасть в орбиту судебного следствия, что в ходе судебного следствия прокурор потребует объявить их в розыск, что список может расшириться?

Бадамшин: Список, конечно, может расшириться. Ведутся сейчас оперативно-розыскные мероприятия, насколько мы информированы, по розыску ряда лиц, в том числе ряд лиц уже официально объявлен в розыск. Относительно тех лиц, которые вы озвучили, они могут сами написать такое же заявление, им обязаны будут ответить, потому что в отношении них возбуждено уголовное дело. В самом судебном заседании прокуратура не может потребовать их привлечь, это действие уже непосредственно Следственного комитета, но они, я думаю, над этим работают.