Жанна Немцова: «Не верю следствию. Их версия убийства отца смешна и бессмысленна»

Таратута: Я очень рада, что вы пришли, Жанна.

Немцова: Хочу сразу сказать, что вы — первое российское СМИ, которое отважно решилось на этот шаг — пригласить меня в эфир.

Таратута: Это удивительная история. Потому что в какой-то момент, насколько я помню, после смерти Бориса Ефимовича было несколько программ, ток-шоу, на федеральных каналах, и там довольно тепло говорили о Борисе Немцове. Хотя мы предполагали разные вещи и совершенно не понимали, как это будет выглядеть. Но никто к вам не обращался?

Немцова: Нет, ко мне никто не обращался. Говорили по-разному. Я уже давно стараюсь не смотреть федеральные каналы. Откровенно сказать, я  бы не пошла ни на один федеральный канал, даже если бы ко мне обратились.

Таратута: А вы не слышали слов, которые говорили федеральные политики и чиновники о вашем отце?

Немцова: Что-то слышала, а что-то не слышала. Выборочно.

Таратута: Просто люди, которые посмотрели весь блок программы, говорят, что была совершенно неожиданная история. Вдруг все стали с теплом вспоминать Бориса Немцова, хотя разные были перипетии. С чем это, по-вашему, связано, как вам кажется?

Немцова: Мне кажется, что после того, как человек уже неживой, о нем либо хорошо, либо никак. Это такая прописная истина. Насколько мне известно, были разные программы на разных каналах. Были и не очень приятные, о которых мне известно. Видимо, из этого люди исходили, когда говорили какие-то слова. Не знаю, насколько это было искренне. Мой отец был абсолютно уникальным человеком, и, может быть, в какой-то степени люди это осознали. Уже после его смерти, я знаю, что газета «Ведомости» написала, что мой отец, только после его смерти, стало понятно, насколько популярным он был политиком.

Таратута: Вообще очень много людей говорили о том же, не только о популярности, а как-то, когда человека не становится, вдруг его масштаб виден. Реальный масштаб. Видна и мелкость, если этот человек мелкий. И видна крупность, если этот человек крупный. Какая-то удивительная и, с моей точки зрения, какая-то благодарная история про то, что о Борисе Немцове люди вспоминали с каким-то невероятным теплом, а некоторые даже извинялись, что какие-то вещи при жизни ему не успевали сказать или что-то ему инкриминировали или к чему-то относились не так всерьез.

Немцова: Давайте будем честными. Были и те деятели, которые говорили откровенные гадости, среди них, насколько мне известно, Эдуард Лимонов. Не знаю, насколько он говорил, или это только то, что я читала в интернете.  Притом, что когда Лимонов сидел, мой отец его защищал и требовал того, чтобы его выпустили.

Таратута: Я даже помню, была такая красноречивая фотография с плакатом: Борис Немцов с плакатом и слова Эдуарда Лимонова…

Немцова: Вы знаете, я в какой-то момент пришла к одному простому выводу: я не хочу никого судить и никого осуждать. Каждый делает то, что считает нужным и говорит то, что считает нужным. Другой вопрос, что некоторые вещи мне слышать неприятно, и я стараюсь этого не делать. Но я не хочу никого осуждать. Это неправильно.

Таратута: Мы еще вернемся к этой теме, про дружбу и вообще про то, как себя ведут люди в сложных ситуациях, но сейчас я хотела бы поговорить по существу сегодняшнего дня. Я хочу начать с одного из ваших интервью. Мы говорили о том, что, когда появилась одна из версий того, что случилось официально, вот эта вот исламофобия, которую приписывают Борису Немцову, вы сказали в интервью, о том, что это нонсенс. Потому что, если прочитать тексты выступлений, становится очевидным, что это невозможно. Как вы относитесь к ходу следствия, к тому, куда оно ведет?

Немцова: Первое, что я хотела бы сказать, что у меня нет доступа к материалам дела. Доступ имеют только те, кто признан потерпевшим. Я пока еще не успела подать документы. Я думаю, что их подам. Признает ли следствие меня потерпевшей или нет — я не знаю. Но без этого статуса доступа к материалам дела я не имею. Далее, скорее всего, если я даже буду иметь этот доступ, то я, наверное, буду должна подписать соглашение о неразглашении информации. Что касается версии, которую вы только что озвучили, мне она кажется смешной, бессмысленной даже, потому что те, кто внимательно следил за деятельностью моего отца все  эти годы, должны знать, что, во-первых, он крайне толерантно относился к людям, которые исповедовали разные религии. Я знаю, что народ Чечни его очень сильно уважал, и, я думаю, уважает. Это связано с тем, что он принимал непосредственное участие в том, чтобы остановить войну в Чечне, когда был губернатором в Нижегородской области.

Таратута: Это была вообще довольно серьезная история…

Немцова: Это была серьезная история. Я в двух словах расскажу, о чем шла речь. Была страшная боль, потому что приходили гробы с погибшими солдатами, которые воевали в Чечне, именно те солдаты, которые жили в Нижегородской области. Он пошел на беспрецедентный шаг  — собрал миллион подписей против войны в Чечне. Несмотря на то, что он сильно рисковал карьерой. Он был пацифистом и всегда выступал за мирное урегулирование любой конфликтной ситуации. И он с этими подписями пришел к Борису Ельцину, что, наверное, Ельцина сильно удивило.  Войну удалось остановить, и это, конечно, его огромная заслуга. И я знаю, что многие чеченцы, многие люди, которые живут сейчас в Дагестане, представители разных национальностей, там многонациональная республика Ингушетия, они мне пишут, и достаточно тепло пишут. Поэтому говорить о религиозном мотиве странно.

Теперь, возвращаясь к сути: мой отец в последнее время активно писал на разные темы в социальных сетях, в частности в фейсбуке у него было огромное количество подписчиков. Действительно, было несколько постов, связанных с религиозными вопросами. Я бы сказала, что они были вполне спокойными. Один из них касался «Шарли Эбдо», где он искренне удивлялся, что совет муфтиев считает, что грех убийства равнозначен греху карикатур. Конечно же, эти грехи неравнозначны. Особенно, если мы говорим о христианах, то карикатуры не являются грехом. Если мы говорим об исламе, то да, там запрещены изображения любые, не только пророка. С человеческой точки зрения, это разные вещи. То, что он сказал, я считаю, что это не было крайне радикальным высказыванием.

Второй пост тоже был вполне философским о том пути, который проходит каждый из религий, и что любая религия проходит так называемый путь инквизиции. Ислам является молодой религией, и этот путь неизбежен для любой религии. Вот, собственно говоря, о чем он говорил. Я не считаю, что это стало основанием, что это действительно мотив для убийства. Но если следовать этой логике, тут ведь одна важная вещь: когда мы говорим о том, что мотив — это его высказывания, то мы предполагаем, насколько важны его высказывания. Когда мы говорим, что его высказывания важны, мы начинаем исследовать его фейсбук. И совершенно очевидно, что вся его деятельность направлена была вовсе не против ислама, он был толерантен, хочу еще раз это подчеркнуть, а против действующей власти.

Таратута: Мы обсуждаем с вами тот кусок версии, который касается «Шарли Эбдо»…

Немцова: Надо мыслить логически. Если вы так считаете… Я так не считаю. Я считаю это абсурдом. Но если вы так считаете, то надо смотреть на его высказывания. Так? Ну, давайте проанализируем его высказывания. Если следовать их логике, то версия должна быть иная. На мой взгляд…

Таратута: Я к этому хотела вас подвести. Существует ли то, что сейчас происходит с правоохранительными органами. Там из этого кома информации вырисовываются две вещи: первый — это то, что официальный путь, первый, был не про «Шарли Эбдо», а про некую обиженность какой-то части исполнителей на это высказывание. На какое-то из высказываний. Нам не говорится.

Немцова: Я вам четко изложила, и любой зритель телеканала Дождь может в этом убедиться, может быть, не слово к  слову, но я четко изложила о чем там было сказано. Это, я бы даже сказала, по касательной. Я категорически с этим не согласна.

Таратута: И вторая часть, собственно, основанная история, которая развивается перед нашими глазами, эта история просто про чеченский след. Во-первых, арестовали людей — чеченцев по происхождению и людей близких родственными связями к верхушке Кадырова…

Немцова: Насколько я знаю, Алексей Навальный еще  за несколько дней до ареста сделал пророческое предсказание о том, кто будет арестован и люди какой национальности будут признаны виновными в совершении этого преступления. Он написал об этом пост.

Таратута: Я не знаю, какое вы имеете в виду сообщение, я помню было довольно большое сообщение, в котором было несколько предположений. Он говорил о том, что создаются отряды при власти, которые могут исполнить все, что угодно. Среди этих отрядов были и люди, одержимые идеей «Новороссии», и чеченцы.

Немцова: Я так вам скажу: у меня тоже было ощущение, что, скорее всего, на скамье подсудимых окажутся именно представители этой национальности — чеченцы.

Таратута: Верите ли вы следствию?

Немцова: Нет.

Таратута: В какой степени вы ему не верите?

Немцова: Вообще не верю. Я говорила об этом несколько раз. Я не доверяю официальному расследованию. Я не верю следствию.

Таратута: Вы не доверяете официальному расследованию, поскольку вы просто не доверяете правоохранительным органам в России. Я правильно понимаю: это системное недоверие?

Немцова: Я считаю, что это политически мотивированное убийство. Я не вижу этой версии, поэтому я не доверяю им. Мне кажется смешным раскручивание версии об исламском следе. Да, я не доверяю правоохранительным органам. Но то, что сейчас происходит, я думаю, ни один здравомыслящий человек, если он не опьянен пропагандой, не будет доверять. Он прекрасно понимает, в чем суть этого преступления. Это политически мотивированное убийство. И никак иначе.

Таратута: Я почему вас спрашиваю. Потому что ведь у слов «политически мотивированное убийство» может быть сколько угодно трактовок и сколько угодно наполнений.

Немцова: Я вам могу расшифровать. Это убийство по политическим мотивам. Оно было совершено не в связи с каким-то одним прецедентом, как многие СМИ утверждают, а в связи с просто последовательной позицией моего отца, которую отстаивал все эти годы. Он 10 лет находился в оппозиции. Больше 10 лет. Он активно критиковал власти, в частности, критиковал президента нашей страны. Просто после его убийства, я об этом говорила и повторю еще раз, я не вижу ни одного человека, который мог бы вести себя так же, за исключением Алексея Навального. Я знаю, что Федеральная служба исполнения наказаний хочет заменить ему условный срок на реальный. Я полагаю, что возможный мотив этого решения очевиден, более того, сидит его брат. То есть, у него тоже особого маневра для действий нет.

Таратута: Извините, что я так настойчива, но я все-таки вернусь к этому моменту. Потому что мне кажется, это тот мир, в котором мы живем…Мы следили за развитием событий вокруг следствия. У меня тут сидели люди, которые общались в разное время с вашим отцом. Мы обсуждали это с Леонидом Гозманом, обсуждали это с (Олегом — Дождь) Сысуевым. Он был близким другом, насколько я понимаю, вашего отца. Мы обсуждали как раз то, что мы имеем. Мы говорили о том, что не существует человека, который верит в версию «Шарли Эбдо» как таковую. Но довольно сложно определиться, верим ли мы, вообще, верят ли все люди в тот самый исламский след как таковой. Политическая картинка была такова: вдруг стало казаться, что ФСБ какие-то счеты с теми людьми, которых они сажают. И в этом смысле они как будто заинтересован, в политике так бывает все, что вдруг интересы совпадают, и вдруг появился шанс на то, что до какого-то момента это следствие дойдет до какой-то правдивой точки. Не было у вас такого ощущения?

Немцова: Нет. Я когда узнала об убийстве, у меня была одна версия, и я не хочу, чтобы вы морочили всем голову и усложняли. Я слышала о том, что там какой-то дворцовый переворот. Я в это не верю. Это маловероятно, по меньшей мере. Конечно, какая-то, наверное, борьба внутривидовая идет. Может быть даже не внутривидовая.

Таратута: Я вовсе не имела в виду дворцовый переворот. Я говорила о борьбе.

Немцова: Ну, это одно и то же. Просто эта версия тоже была, когда говорили о том, что президенту невыгодно убийство лидера оппозиции. О какой-то там борьбе шла речь. Наверное, она идет, но я не считаю, что это убийство стало результатом этой борьбы. Я знаю, что Рамзана Кадырова наградили орденом. Все, наверное. Вы сильно усложняете. Я понимаю, что правду говорить сложно. Даже иногда опасно. Как мы поняли после убийства моего папы. Я слышала, что сейчас очень много людей говорят о том, что он предвидел это. Я с ним достаточно плотно общалась и на политические темы, в том числе. В общем, мы действительно много времени этому посвящали. Он не расценивал это как высокую вероятность. Я бы так сказала. Это шок.

Таратута: Вы знаете, тут как раз мне кажется, что люди, которые пытаются выяснить, что происходит, они вовсе не исходят из положения, что правду говорить сложно. Потому что, что бы мы ни говорили на этом пути, все это довольно небезопасная история.

Немцова: Я так формулирую: говорить то, во что ты веришь, то что ты чувствуешь, и в общем, наверное, это правда, может, она субъективная, для многих сложно. Может быть, они думают несколько иначе, но пытаются смягчить некоторым образом. Что-то там обсуждать. Я не вижу оснований для обсуждений. Мне очевидно. Другие пусть обсуждают. Я просто еще раз хочу сказать, что это дерзкое убийство стало шоком ,и людям, живущим в России, становится все сложнее психологически, наверное, выражать свои мысли. Дело же не в том — это истина или не истина. Истина рождается в споре. Дело в том, что вообще возникает такая вещь, как самоцензура. И я думаю, что многим будет все сложнее и сложнее говорить то, что они думают.

Таратута: Верно ли я понимаю, что вы довольно открыто обвиняете власть в убийстве вашего отца? Есть ли у вас какие-то слова, какие-то эмоции по поводу последних поступков президента России, который например, написал матери Бориса Ефимовича Немцова, и это письмо долго обсуждалось?

Немцова: Я считаю, что убийство совершено при попустительстве власти. Политическая ответственность за политическое убийство лидера оппозиции несет власть. Еще хочу вернуться к предыдущему вопросу, что вы говорили, что это какой-то заговор. А где отставки? Вы не задавались этим вопросом? Где отставки? Никаких отставок нет. Нет никакого заговора, на мой взгляд. Действительно, моя бабушка получила телеграмму от президента России. Она — очень пожилой человек, на ее долю выпала трагедия, которую врагу не пожелаешь. Она — сильный человек. Я процитирую ее слова. Она сказала, что ей приятно получить телеграмму. Единственное, в ней была ошибка, связанная с ее фамилией.  Потому что указали ее девичью фамилию, а не ту фамилию, которую она носит более 60 лет. Это я цитирую ее слова.

Таратута: Это ошибка или какой-то более широкий сценарий?

Немцова: Я сказала, что это ошибка. Я, к  сожалению, не могу влезть в голову этим людям, которые стали авторами этой телеграммы.

Таратута: Жанна, я бы хотела вернуться к дню прощания. Было очень много простых людей, очень длинные очереди. Это было как-то страшно приятно. Я хотела бы вас спросить, вы досчитались тех людей, которых вы там хотели увидеть на прощании с отцом?

Немцова: Я немного по-другому к этому отношусь. Похороны — это тяжелое мероприятие не только для родственников, вообще для всех людей. На похороны, как вы знаете, не приглашают. Кто пришел, тот пришел, кто не пришел, тот не пришел. Мы опять возвращаемся к тому, что я не люблю никого судить. Никого я там не считала. Я могу сказать, что я очень благодарна тем людям, которые пришли на марш, во-первых, 1 марта. Их было десятки тысяч. Я думаю, что официальная оценка занижена, как обычно. Это вопрос о доверии. Я сама видела. Говорят, что это больше 50-ти, некоторые называют цифру 100 тысяч. Огромное количество людей, которые пришли, несмотря на выходной, несмотря на плохую погоду. Многие пришли попрощаться.

К сожалению, обстоятельства не дали нам возможность продлить панихиду. Мне было, действительно, крайне обидно и даже, наверное, стыдно перед теми людьми, которые пришли. Но обстоятельства не позволили это сделать. Многие приехали на похороны. Я общалась с теми людьми, которых я знаю, которых я видела. Не всех, к сожалению, своих знакомых я увидела потому что, может быть, отвлекалась в какие-то моменты. Спасибо всем, что тут говорить. Я еще хочу отдельную вещь сказать: что люди продолжают приходить на мост и приносить цветы. Я знаю, что есть те, которые каким-то образом за всем этим ухаживают, присматривают. Свечи. В общем, кроме слов благодарности я больше ничего сказать не могу в отношении этих замечательных людей.

Таратута: Как выяснилось, что даже поход на прощание, на похороны для людей, которые общались с Борисом Немцовым, а теперь сохраняют позицию во власти или в крупном бизнесе, оказалось просто каким-то испытанием их личной смелости. До этого дня мне казалось, что так не может быть. Ну как можно не суметь прийти на похороны. Выяснилось, что не каждый может себе это позволить.

Немцова: Наверное, вы хотите подтвердить мои  слова о том, что…

Таратута: …сейчас тяжело стало говорить правду…

Немцова: … сейчас не то что тяжело стало говорить правду, но совершать даже некоторые поступки, в каком-то смысле символичные, стало тоже очень тяжело. Это великая смелость для нашей страны — приходить на похороны оппозиционного политика. Возможно, это так. Я очень спокойно отношусь, могу, наверное, понять многих. Не все пассионарии, не все смелые. У каждого своя жизнь. Многое, наверное, для некоторых поставлено на карту. Поэтому о чем тут вообще может идти диалог. Наверное, то, что вы сказали, может свидетельствовать о том, что в России либо наступила диктатура, либо мы в шаге от диктатуры. Как-то так. Я участвовала в программе на Первом канале немецкого телевидения, это аналог Первого канала в России. Как раз там обсуждался, в том числе, вопрос: есть ли в России диктатура. По моему мнению, она, конечно, есть. Именно это вызвано тем страхом, который сейчас существует. Овладела людьми.

Таратута: Я слышала о том, что, не знаю, рассказывал вам отец или нет, что в последние годы, когда, ну он давно занимался тем, чем занимался, но видимо уровень маргинальности в сознании его людей все рос. И что в последние годы…

Немцова: Подождите, можете расшифровать: уровень маргинальности  в ракурсе…

Таратута: Уровень маргинальности в ракурсе тех людей, которые отказывались от общения. Не мое мнение, что Борис Немцов был маргинальным политиком.

Немцова: Я не могу понять, к чему вы клоните…

Таратута: Я клоню к тому, что мы обсуждали с друзьями Бориса Ефимовича тот факт, что в какой-то момент люди стали просто трусить с ним общаться, приглашать на дни рождения.

Немцова: Это правда.

Таратута: Я хотела спросить об этом. Считая его настолько маргинальным политиком, что не позволяет им вступать в какую-то бытовую …

Немцова: Давайте разберемся в терминологии и в понятиях. Я не согласна, что мой отец был маргинальным политиком. Я согласна с тем, что он был крайне оппозиционным, принципиальным человеком, который отстаивал свою позицию. Вот, собственно, и все. По мере закручивания гаек в нашей стране, которое происходит уже достаточно долго. В активную фазу все это вступило, наверное, год назад. Все больше людей считали общение с моим папой существенным риском для их карьеры, деятельности, благосостояния, безопасности. Дело не в том, что они плохо к нему относились или, как вы говорите, маргинальный. Он абсолютно адекватный был человек. Абсолютно правильно говорил, и мы с вами, в основном, обсуждаем те политические заявления, которые он делал.

Но он все-таки был и очень хорошим экономистом. Я знаю, что Алексей Кудрин был на панихиде, и сказал абсолютно правильные слова о том, что мы пока что полностью не знаем или эти факты малоизвестны о его деятельности в правительстве. О его экономических решениях различных. Он активно следил за рынками. Вы знаете, что он  посвящал некоторые свои заметки в фейсбуке и ситуации на рынке нефти и паре доллар-рубль. Он автор формулы, как найти курс рубля исходя из цен в рублях, при которой балансирует бюджет. Действительно, эта формула успешно работала несколько месяцев, чем он очень гордился. Так что он, в принципе, мыслитель. Он не просто против. Это одна часть деятельности его очень важная и нужная.

И, кстати, я хочу сказать, что, насколько мне известно, он автор множества докладов о коррупции в России, об итогах правления президента, о Лужкове. Вы знаете, что после этого доклада Лужкова сняли. Об Олимпиаде. Кстати, этот доклад стал действительно явлением. И очень серьезно к нему отнеслись не только в России, но и за ее пределами. Насколько мне известно, по Лужкову были действительно какие-то судебные процессы. Там они придирались к каким-то отдельным фразам смешным, не имеющим никакого значения, даже если эти фразы убрать — смысл не менялся. А по всем остальным докладам никаких претензий не было.

Таратута: Жанна, а каким вы помните своего отца?

Немцова: Ну, во-первых, он был оптимистом. Наверное, сейчас это стало совершенно очевидно. Он жил в России до последнего дня. Он вроде бы, с одной стороны, трезво оценивал происходящее, но все равно он верил в лучшее. Я думаю, что если  был он не оптимистом, а пессимистом, он, наверное, не стал бы заниматься той деятельностью, которой он занимался все эти годы. Я по сравнению с ним была пессимистом. То, что он очень умный — я думаю, это и без меня все знают. Я бы сказала, что он был доброжелательным и очень терпеливым.

Я посмотрела его интервью, которое он дал в начале 90-х годов, он был моим ровесником на тот момент, мне сейчас 30, будет 31, и его, скорее, больше физика, чем политика спросили, какими качествами должен обладать политический деятель. И он сказал — терпением. Должно быть терпение и человек должен быть толстокожим. Вот он именно был таким человеком во всех смыслах, потому что все эти годы на него оказывалось колоссальное давление, всяческие унижения. Ловили в сачок, как вы знаете. Уже это забылось немного. Несколько было административных арестов, слежка. В общем, сложно было, всяческая грязь. Он терпеливый был и в обычной личной жизни все он спокойно выносил. То, что мне кажется уже за гранью, меня лично раздражает, он внимания не обращал. И еще одну вещь я бы сказала, что он очень сильно помогал многим людям совершенно бескорыстно. Я знаю, что в Ярославле один из его помощников тоже об этом говорил, и отец мой никогда не придавал это огласке.

Таратута: У нас было очень много гостей, был специальный эфир, посвященный Борису Немцову, очень много народа говорило о конкретных проектах, в которых он помог и запрещал рассказывать об этом публично и только в день памяти можно об этом говорить…

Немцова: Я только могу сказать, что я далеко не все сама знаю, кому он помогал, я просто знаю, что это действительно факт. Он опять же говорил, что он плохой папа, что у него нет времени на общение с детьми. Я с этим вообще не согласна и не была согласна.

Таратута: А какой он папа?

Немцова: Хороший папа. Я, например, считаю, что он был абсолютно прав в том, что он не опекал нас. Считал, что люди должны быть самостоятельными, что они должны с сознательного возраста принимать собственные решения и нести за эти решения ответственность. Он никогда нас не поучал: как надо, как не надо. Только если спрашиваешь его совета, он мог что-то сказать.

Таратута: Вы сидели за взрослым столом или за детским?

Немцова: За взрослым. Всегда. С детства всегда за взрослым. Более того, мне давали право голоса, хотя  я не знаю, почему. Наверное, потому, что вы сейчас мне тоже даете право голоса. Я была такая, достаточно, как вам сказать, я добивалась своей цели, мягко выражаясь. Упрямая. И конечно, только за взрослым, чтобы меня все слушали. Конечно, сейчас я немного изменилась.

Таратута: Что вы делали вместе с отцом?

Немцова: Все делали, жили вместе, в теннис играли. Вы знаете, в последнее время что мы делали: во-первых, мы были соседями и часто встречались на улице случайно. Или я в кафе зайду, а там папа сидит. Такое бывало. Или по улице идет, по телефону разговаривает, я ему навстречу иду с работы. В последнее время мы с ним просто говорили. Иногда мы ходили с ним в бассейн, занимались спортом. В теннис он перестал играть, он предпочитал другие виды спорта. Отдыхать ездили вместе, но в силу того, что мне все-таки не 15 лет, это происходило не так часто. Поэтому все, что делают дети со своими родителями. Другой вопрос, что для меня это обязаловкой не было. Я знаю, что для многих детей общение с родителями — это некое обязательство. В моем случае совсем не было никаких обязательств, у нас всегда была полная свобода. То есть те принципы, которые отец провозглашал с трибуны, он их придерживался на самом деле, в том числе и в частной жизни своей. Мы абсолютно свободно общались, делали, что хотели.

Таратута: Он когда-нибудь читал вам сказки на ночь?

Немцова: Никогда не читал сказки на ночь потому, что он предпочитал другой способ меня усыпить. Он предпочитал рассказывать истории. Он неплохой рассказчик, и вы это знаете, потому что много раз брали у него интервью, ездили в командировки с ним. Он очень хороший рассказчик, особенно, когда был в соответствующем настроении. Он мне каждый день рассказывал новую историю, и она каждый раз начиналась такими словами: «Когда я был маленький, я жил в Сочи».  Мой папа родился в Сочи. Было огромное количество этих историй, к сожалению, я все не помню. Но сказки почему-то не любил читать.

Таратута: Вы когда-то говорили в одном из интервью, что папа, он вас раньше консультировал,  а теперь вы стали его консультировать и как-то, очевидно, чему-то учить. Это была такая шутливая форма признания вашей взрослости?

Немцова: Тут от возраста не убежишь. Признаем мы это или не признаем, но все-таки мне 30 лет. Наверное, я уже взрослая просто в силу возраста. Что касается консультаций, то я не специалист широкого профиля, я активно слежу за финансовыми рынками, потому что это и есть моя профессиональная деятельность. Я освещаю финансовые рынки, слежу за ситуацией в экономике. И в последнее время мы, конечно, часто обсуждали ситуацию с российским рублем. Да, он меня спрашивал, каково мое мнение, я с ним этим мнением делилась. Возможно, он даже иногда к нему прислушивался. Это нормально, когда люди… Я просто в большей степени за этим слежу, чем он. Все-таки автор формулы по рублю не я, а он.

Таратута: Мне кажется, что он очень вами гордился. Вы это ощущали?

Немцова: Как вам сказать. Я не могу сказать, что он воспитал из меня такого надменного человека, который считает, что он самый умный, самый великий. Он меня гением не считал. Я им, собственно говоря, и не являюсь. Я думаю, что он вполне адекватно воспринимал мои способности и мои возможности.

Но мне очень понравилось в одном из последних разговоров, мы с ним были вместе в Ярославле, где он представлял антикризисный план для Ярославской области, я присутствовала на его презентации. Там было просто огромное количество простых жителей преимущественно Ярославля, потому что мероприятие проходило именно в Ярославле, и мы с ним обсуждали соотношение понятий лень и способности. Вот мой отец считает, что если человек способный, но ленивый, он не способный. А если он неспособный, но не ленивый, он способный. Вот я, наверное, человек не ленивый, в первую очередь. Но у меня есть определенные способности, и он был рад, что я работаю, вообще для него это было самое главное — чтобы только я работала, чтобы у меня было свое дело, чтобы я реализовалась и реализовывалась как профессионал. Наверное, это было то, о чем он в большей степени беспокоился касательно меня.

Таратута: Вы совершено фантастически держитесь, это бросается в глаза любому человеку, который видит вас все это время, это вызывает восхищение. Я хочу спросить: когда все это случилось, вы что себе сказали, чтобы как-то жить дальше?

Немцова: Я ничего себе не сказала. Я просто занята все время, и я когда узнала, со мной была моя мама. Мы поехали на место преступления почти сразу. Я сказала маме: успокойся. Наверное, то, что я помню сейчас. Мы поехали на место преступления, к сожалению, не к сожалению — наверное, эти слова неуместны, просто уже тело к тому моменту погрузили в машину скорой помощи, мы там встретились с некоторыми соратниками моего папы. Потом просто пошли пешком до дома.

Потом моя единственная забота заключалась в том, что нужно как-то очень аккуратно сообщить об этом моей бабушке. Я все время чем-то занята, и занята, наверное, делами, которыми занимался мой отец. И он все равно со мной, потому что я и говорю о нем, и стараюсь руководствоваться его логикой, его принципами, когда что-то делаю. Наверное, это то, что помогает. Я сегодня вышла на работу, первый день, в общем, как-то так. Буду делать все возможное для того, чтобы память о нем сохранялась, он уже и так признан, но мне хотелось бы, чтобы на долгие годы сохранилась память о нем. В общем, я буду этим заниматься.

Таратута: Спасибо.