Война в Москве. Михаил Фишман о том, есть ли у Путина шанс одержать в ней победу

Михаил Фишман: Я стоял в Брюсовом переулке в прошлую субботу. Мы вели прямой эфир. Я своими глазами видел, как Кирилл Жуков сделал «саечку» сотруднику ОМОНа — потрогал его за шлем. Он один из тех, против кого шьют сейчас 212-ю статью, второе «болотное дело». 

Да, это некрасивый жест. Да, он, безусловно, лишний. Но это точно не насилие в отношении представителей власти. И это действие не может быть предметом уголовного дела. Защита просила о домашнем аресте. Один из аргументов: в материалах дела нет никаких доказательств, что Жуков нанес какой-либо физический ущерб бойцу ОМОНа. Тем не менее, Жуков арестован на два месяца, а светит ему теперь несколько лет тюрьмы. Он объявил голодовку. Уже четыре участника событий прошлой недели держат голодовку. 

Сухие итоги минувшей субботы в Москве уже известны и просты, как отбойный молоток: подавленная силой мирная акция протеста, пятеро арестованных по уголовному делу о массовых беспорядках, которых не было. И силовики, если верить источникам, обещают посадить еще человек 20. Из примерно 15 независимых кандидатов на выборах в Мосгордуму семеро под арестом, то есть половина и плюс Навальный, от 5 до 30 суток. Репрессии и полицейский террор невиданного размаха в ответ на не самую многочисленную антиправительственную демонстрацию. Как это понимать? 10 000, 15 000, ну, хорошо, 20 000 человек вышли на улицы Москвы в 27 июля. В ответ почти 1400 задержаний, десятки раненых, среди них женщины и подростки, а теперь и уголовное дело. С точки зрения властей, это были боевики, и если бы не мужество полиции и ОМОНа, они бы устроили военный переворот. Военные по сути события на улицах Москвы официально трактуются, как попытка свергнуть власть в стране вооруженным путем. Это прямым текстом написано в уголовном деле. 

Мы еще разберем внимательно это уголовное дело, но важно еще вот что: махинации и ложь на выборах в Мосгордуму на наших глазах привели к политическому кризису, сравнимому с кризисом 2011−2012 годов — то есть к такому кризису, который меняет политический режим навсегда. Это партия, которую нельзя будет переиграть. Несколько тысяч человек вышли на улицу — и вот мы в другой стране. Это поразительный феномен, который требует объяснений. С одной стороны, раздвоение сознания у властей: если у вас все в порядке, то почему вы устраиваете побоище в столице. Если вы такие крепкие — то откуда такая слабость? Как у ежика в анекдоте — сильный, но легкий. Это называется когнитивный диссонанс — сочетание ощущения полного всесилия с паническим страхом, что малейшее отклонение от сценария — мама, они собрали эти чертовы подписи, — чревато оранжевой революцией и падением политического режима. 

Но еще удивительнее и важнее то, что происходит с другой стороны, на улице. Несколько тысяч человек сегодня создают эффект сильнее, чем тот, что был семь лет назад на Болотной площади. Небольшие волнения в Москве — и все: побеждено то тягостное чувство бессилия, которым было придавлено все российское общество. Я видел это в Брюсовом переулке — солидарность и отсутствие страха, которых не было на Болотной. Болотная площадь верила в силу убеждения, в силу переговоров с властью. Болотная площадь образца декабря 2011 хотела уважения, она хотела подтолкнуть власть к переменам. И мучительно размышляла: а что же дальше? Переживала: а что будет, когда они там наверху скажут нет. Сегодня этот вопрос не стоит вообще — важно не то, что будет потом, а то, что происходит сегодня, прямо сейчас. Общественная солидарность против произвола власти и полицейского террора — она либо есть, либо ее нет. Страх либо есть, либо его нет, и неважно, что будет дальше. Несколько тысяч человек одним своим выходом на улицу просто сломали выстроенную властью систему отношений: вы сидите тихо и смотрите, как мы делаем, что хотим. А если это так, значит перемены гораздо глубже, и они происходят не на улицах, а в головах. Вот и выходит, что людей на улице как будто больше, чем вышло на самом деле.

Называя вещи своими именами, в Москве началась война. Это война власти с обществом. Ну, что ж, на войне как на войне, и после разгрома у Тверской — так войдет в историю эта битва — власть выдвинула ультиматум. Военных ультиматумов не бывает в форме интервью — именно поэтому мэр Москвы Собянин зачитывает присланные из ФСБ ответы на вопросы по телесуфлеру. Смысл понятен: сдавайтесь, и вам сохранят жизнь. А иначе будет как в Зимбабве. 

В интернете уже отмечают, что Зимбабве обгоняет Россию и по индексу свободы прессы, и по индексу демократии, возможно, но по индексу насилия над людьми Россия пока действительно не Зимбабве. Летом 2018 года после выборов тамошний новый президент устроил жестокие репрессии и убил шестерых протестующих. Этой зимой, в январе, там случился очередной кризис — протесты против повышения цен на бензин. В ответ власти отключили в стране интернет — узнаете наш «зимбабвийский путь»? Он уже был опробован в Ингушетии — и принялись избивать и мучить людей. «Отключение интернета был прикрытием для массированной карательной операции. Людей в Хараре, в том числе детей, вытаскивали из их домов на улицу и избивали люди в масках, вооруженные автоматами Калашникова, их держат в тюрьмах без еды и без воды». 

Так что, Россия уже Зимбабве или уже не очень? Удивительное совпадение: в январе этого года прямо в разгар кризиса новый президент Зимбабве Мнангагва встречался с Путиным в Москве, и выступил с заявлением. Так что не только Россия не Зимбабве, но и Зимбабве не Зимбабве. Кто из них больше не Зимбабве — вот вопрос недели и месяца. Тем более что заявления президента Зимбабве и мэра Москвы написаны как будто бы под копирку. Впрочем, Россия действительно не Зимбабве, а видит себя — и это совершенно естественно — наследницей русских князей, которые давали отпор Золотой орде. На войне как на войне, должен был подумать лидер Либертарианской партии Михаил Светов, когда выходил с переговоров о месте для согласованного протестного митинга 10 августа. Светов не согласился на проспект Сахарова — он требовал Новый Арбат или Лубянку, — на это, в свою очередь, не согласилась московская власть, и на выходе из мэрии его просто задержали и посадили на 30 суток. 

Для политолога тут нет ничего удивительного: арест Светова на выходе из мэрии — просто еще одно доказательство, что войну с москвичами ведет ФСБ — кто еще так может унизить мэрию, — а мэр Собянин и его чиновники просто зачитывают пресс-релизы. Но для историка параллели очевидны: дело в том, что убийство парламентеров — это древняя русская традиция, заложенная еще в 13 веке. 

Вы может забыли — так я напомню. Монголы вышли к приволжским степям через Северный Кавказ, по дороге разгромив грузин и аланов. Половский хан идет за помощью на Русь, и девять русских князей объединяются, чтобы дать бой монголам на половецкой земле. Те отправляют к ним послов — типа, не лезьте, это же вас не касается. 

Во-первых, некрасиво получилось. Во-вторых, не очень удачно, потому что сразу после этого монголы перебили всех русских князей в битве на Калке. Печальная история, которая ничему не научила ни руководство ФСБ, ни мэра Москвы Собянина. Впрочем, у них головы другим заняты: они придумывают, как обосновать массовые беспорядки. Потому что победа в битве у Тверской должна быть вбита в головы завоеванному городу, чтобы тот больше не думал бунтовать. Парки должны стать еще краше, крафтовое пиво еще вкуснее, плитка еще мраморнее, витрины ЦУМа еще ярче, а овчарки — еще красивее. Очень верные и умные собаки. И конкурсы интересные. 

Кстати, общественные пространства в столице Зимбабве Хараре очень ухоженные, комфортные и хорошо подходят для пикников. Но интересно другое: есть ли в Зимбабве федеральные телеканалы, которые делают фильмы типа «Анатомии протеста», а эти фильмы потом ложатся в фабулу обвинения. В 2019 году эстафету у НТВ принял телеканал РЕН-ТВ. Он уже выпустил фильм об организации массовых беспорядков в Москве. По этому фильму становится ясно, что телевидение могло бы представить как вооруженное восстание тихий час в детском саду. Одним из квалифицирующих признаков массовых беспорядков, например, авторы фильма считают тот факт, что протестующие держат в руках одинаковые таблички.

Одинаковые таблички — это в том числе флаги Российской федерации, а организаторы сядут за организацию вот этих массовых беспорядков. Кроме того, события лета 2019 года в Москве войдут в историю как первый бунт в столице одной из мировых держав, обеспеченный с помощью корма для собак. 

Но где же сами организаторы, подкупившие московскую толпу подножным собачьим кормом? Как где — под арестом. Они свинтились заранее и самую горячую фазу организованного ими бунта пережидали в уютных спецприемниках города Москвы. 

Мы привыкли к пропаганде, выдающей белое за черное и наоборот, мы привыкли к тому, что официальное заявление большого чиновника просто повторяет закадровый комментарий пропагандистского репортажа, но сейчас цена этой пропаганды — судьбы и свобода конкретных ни в чем не повинных людей. Ложь не перестает быть ложью, даже если ее произнесет телеведущий Соловьев, мэр Собянин или президент Путин. Вот пример: тот же самый фильм РЕН-ТВ утверждает, что толпа окружила полицию в Брюсовом переулке. Но я там был, и я видел, как это было: ОМОН оттеснил людей с Тверской в переулок и поставил там свою цепь, но через полчаса с этой стороны тоже скопились люди — и их тоже выдавили в переулок. 

В 2012 году «болотное дело» стало настоящей трагедией. 6 мая власти поменяли схему митинга на Болотной площади и оставили очень узкий проход — так чтобы люди не могли собраться у кинотеатра Ударник. Возникла реально жуткая опасная для жизни давка — как она возникла, никто не понимает до сих пор, — но в этой давке небольшую часть людей выдавило за кордон ОМОНа, и вот тогда начался разгром. Несколько манифестантов сопротивлялись. Итог: 14 человек получили реальные сроки, а потом пропагандистский фильм «Анатомия протеста» стоил Сергею Удальцову и Леониду Развозжаеву нескольких лет в тюрьме. Теперь Тверское дело воспроизводит ту же логику: криминализует гарантированную Конституцией свободу собраний. Имеют люди право собираться мирно и без оружия. 

Но на этот раз не было даже попыток сопротивления, как 6 мая 2012 года. Тверское дело отличается от Болотного так же, как первое дело ЮКОСа от второго, если вы помните. По первому делу руководство ЮКОС незаконно задним числом обвинили в неуплате налогов. А по второму просто обвинили в воровстве нефти — той самой, с продажи которой якобы не были уплачены те налоги. И теперь, как мы знаем, готовят третье. 

Тогда, семь лет назад, власть была сильнее, протест был подавлен, и людей запугали «болотным делом», но поднять свой рейтинг Владимир Путин смог только присоединением Крыма. Сегодня силы тоже неравны, но есть три очень важных отличия. Во-первых, это ЮКОС-2, к куску асфальта приравнена пластиковая бутылка. Во-вторых, нет того страха, который сковал тогда московскую интеллигенцию. Страшно ведь только от первого удара плетью по лицу — а потом привыкаешь. И люди привыкли. В-третьих, у Владимира Путина не будет второго Крыма. В развязанной в июле 2019 года войне власть еще одержит много побед, а общество может понести большие потери — все только начинается, — но теперь эта война всерьез, по-настоящему, а не веселый флешмоб Болотной, и если не стрелять в людей боевыми пулями, как это сейчас собирается делать китайская армия в Гонконге, выиграть эту войну невозможно. А если стрелять, то, скорее всего, тем более невозможно.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.

Фото: EPA