«Я пошла в наступление, обложившись всеми мыслимыми и немыслимыми бумагами»: Ольга Романова о том, почему уехала и когда вернется

Ольга Романова:

Давайте начнем с того, что меня никто не обвинил. Я не видела даже никакого постановления о возбуждении. Есть донос и я как раз не успела побывать в статусе жертвы, потому что собственно каминг-аут был связан с тем, что я пошла в наступление, обложившись всеми мыслимыми и немыслимыми бумагами.

Формально претензий к нам нет никаких. Мы недавно шли в арбитражные суды с тем, чтобы бумаги, которые у нас есть, и которые есть в отчетности, чтобы российские суды их признали. Я думаю, что по причине того, что это просто легитимные бумаги. И постольку поскольку на 6 декабря уже назначены первые слушания по нашему иску ко ФСИН, то случился некоторый «оживляж». И пошел серьезный накат уже не со стороны ФСИН. Я понимаю причинно-следственную связь. Не обыски — они были летом. Я так понимаю, что после двух отказов в возбуждении уголовного дела, Следственный комитет дважды отказал, проведя две глубинные проверки, по-моему, сейчас идет третья, но результат тот же... Этот накат в том, как я понимаю, что дело собрались передавать ментам, которые вообще не собираются никаких проверок проводить, а просто тихо возбудиться, что меня, конечно, не устраивает. Дорогие товарищи, я десять лет этим всем занимаюсь, и довольно сложно это будет сделать.

«Мы понимали, что рано или поздно к нам придут»: почему Ольге Романовой пришлось уехать из России

Дело в том, что у нас есть несколько самых разнообразных проектов. Их много, я бы даже сказала, что слишком много для одной организации, но пока справлялись. И несколько лет назад мы участвовали в программе Всемирного банка в России, ей двадцать лет, она продолжается. В этой программе активно участвует российские правительство, Минфин. И вот, собственно, по приглашению Минфина мы выиграли там тендер и был заключен договор на чтение тридцати лекций по финансовой грамотности в тюрьмах, что соответствует нашей деятельности. Потому что мы замучались объяснять, как платить алименты в тюрьме, как гасить кредиты и так далее. Мы провели сначала большое социологическое исследование совместно с социологами из ВШЭ, потом мы провели большой опрос осужденных и даже какой-то конкурс вопросов. И свой любимый вопрос я даже процитирую. Осужденная женщина из Челябинской области спрашивала: «Вот я сижу за убийство своего мужа. Я убила своего мужа, потому что он взял кредит. Должна ли я теперь отдавать кредит?». Вопросы примерно такие. Кстати, ответ — да.

Мы разбили все эти вопросы на пять составляющих, заключили договоры с разнообразными специалистами по банковским кредитам, по пенсионным начислениям, ЖКХ. Нам эксперты написали эти пять частей, мы перевели это на русский язык с помощью журналистов и писателей, потому что язык специалистов в зону особенно не потащишь. Минфин это утвердил, одобрил. Потом по просьбе ФСИН, внимание, мы все эти лекции перевели еще на отдельные листочки, напечатали дополнительный тираж, чтобы было удобно развесить на стендах. Потом мы прочитали не 30 лекций, а сначала 32 по родственникам осужденных, среди сотрудников 32 и 92 в зонах. В доносе написано, что мы всего этого не делали. Мы, естественно, обложились аудио, видео, фото, благодарностями, почетными грамотами, публикациями у ФСИНа, епархии и так далее. Я, конечно, сейчас очень тороплюсь. Потому что пока вся эта история длилась, почти всех во ФСИНе пересажали. Я не успеваю.

Фото: Александр Уткин / РИА Новости