«Не вздумайте обижаться, вы сами за это голосовали»: политолог Галлямов о том, зачем Путину рекорды на выборах

В том числе, может быть, за те ракеты, которые падают на город Санкт-Петербург в штате Флорида, в мультфильме, который показывали в послании Федеральному собранию.

И это тоже, безусловно, имело место быть, но это все равно вторично. В целом, слоган кампании «Сильный президент — сильная Россия», вот за сильного президента избиратель и проголосовал. Он не голосовал за повышение пенсионного возраста, за отмену льготных билетов для калининградцев, за повышение подоходного налога.

Который мы еще обсудим сегодня.

За возвращение в каком-то виде налога с продаж и так далее, который приведет к росту цен, к инфляции — за это люди, безусловно, не голосовали. Но власть безусловно собирается это делать, в силу того, что экономика умирает, ухудшается. И вот сейчас Путин пытается представить дело так, что россияне, не вздумайте обижаться, вы сами за это голосовали.

Надо сказать, что он делает это так, я понимаю мысль, но мне кажется, он делает это не очень настойчиво, потому что он по-прежнему чрезвычайно абстрактен и ничего не объясняет, все-таки что будет сделано. А когда оно будет объяснено, у меня есть большое подозрение, что крайним окажется правительство, а вовсе не президент.

Правительство, губернаторы, да, понятно, масса людей есть в стране, которые могут оказаться крайними. Вопрос в том, удастся ли убедить людей в том, что крайние они, а не он, потому что все-таки люди там уже чувствуют, в общем-то, кто в стране главный. Знаешь, я несколько лет назад проводил соцопрос в одном из регионов, и напрямую задал вопрос респондентам — кто отвечает за ситуацию, за уровень вашей жизни? Путин, правительство, олигархи, губернаторы? От кого это зависит, ваша жизнь? Там подавляющее большинство людей однозначно выбрали Путина. Они прекрасно понимают, что ни правительство, ни губернаторы крайние, они знают, у кого вся власть в стране, и, соответственно, ждут от этого человека реформ. Пока ждут, пока нет… Ждут не то что реформ, а ждут каких-то действий, которые приведут к росту их уровня жизни. Они на самом деле дали мандат на улучшение своей жизни, а не на ухудшение. И поэтому совершенно не факт, что они согласятся со словами Путина, когда их жизнь начнет ухудшаться в результате всех предстоящих действий…

Почему за наш счет?

Да, да, да. Но тут начнется борьба за интерпретации, с одной стороны будут люди своим карманом что-то чувствовать, с другой стороны будет весь государственный пропагандистский аппарат, вот опять традиционная борьба телевизора против холодильника. Собственно говоря, будем смотреть, борьба непростая, но обычно в таких ситуациях рано или поздно все-таки холодильник побеждает. Вспомним опыт Советского Союза, конец восьмидесятых, когда государственной пропаганде уже не верил никто.

Мы видим и сейчас, пока, по крайней мере, не в этой ситуации, и пропаганда отличается от советской. Итог номер два, про который только что я говорил, — это безумная борьба за явку, за цифры, за результаты от этих, от тех, от общего числа, получить абсолютное большинство. Мы, как видим, это не получилось на самом деле, если мы доверяем математическому анализу, а мы доверяем. Но вопрос-то — зачем? В ситуации, когда всем все понятно, признанный лидер, 85% рейтинг, в любом случае поддержка, никто ни от кого никуда не денется. Зачем бить эти рекорды? Это же какая-то…

Михаил, на самом деле, если бы Кремль не озаботился явкой и не бросил бы колоссальные ресурсы на ее обеспечение, то явка была бы, я уверяю, не выше 50%. И в принципе, если это нормально для Америки, там явка 50-55% на президентских выборах держится последние лет сорок уже где-то… Явка, превышающая 60%, в последний раз наблюдалась ровно пятьдесят лет назад, в 1968 году, когда Никсон победил. А после этого явка 50-55%, но это нормально для Америки, для демократического государства.

Да, там про легитимность никто не спрашивает.

Да, но у нас чуть-чуть другая ситуация, поэтому у нас традиционно привыкли к более высокой явке, и сейчас бы мы…

Кто привык?

Да все интерпретаторы. Мы бы сейчас с вами…

Это мы интерпретаторы?

Ну, аудитория же нас слушает и верит. Миша, мы бы сейчас сидели с тобой и говорили бы…

А он нелегитимный президент.

Ха, на выборы Путина пришло на столько-то миллионов избирателей меньше, чем на выборы в Госдуму. Все, Путин менее легитимен, чем Госдума.

То есть все-таки важно, что мы обсуждаем?

Безусловно, важно, что мы обсуждаем, поэтому мы это делаем. Важно, что зрители нас смотрят, поэтому они нас смотрят. И на самом деле важно, что Кремль сделал. Повторюсь, выборы же были бессодержательными в том смысле, что было понятно, кто победит. И когда на выборах не стоит вопрос о власти, это всегда бьет по явке. И явка была бы, я уверяю, ну не больше 50% точно, поэтому Кремль, с технологической точки зрения, то, что он сделал, это совершенно оправданно. Я бы, будь на их месте, я бы делал то же самое.

То же самое. Но там, конечно, новый феномен, мы этого раньше не видели, когда появляются очереди около участков в 8 утра, что соответственно признак чего? Правильно, административного решения избирательного вопроса. Такого мы не видели раньше. То есть было и такое, и кроме того, что из каждого утюга — приходите на выборы — что можно считать легальным способом воздействия на окончательное мнение.

Да, новинкой этих выборов с технологической точки зрения стала масштабная производственная мобилизация, или то, что называется корпоративной мобилизацией, когда людей мобилизовывали по месту работы. И если раньше это тоже пытались применять, но никогда Кремль не шел так далеко в части организации контроля над этим процессом. Просто собирали отчеты, знаете, толпы людей пишут отчеты, на самом деле никто никого не мобилизует. Поэтому явка получалась более-менее естественная.

А теперь?

А теперь реально контролировали процессы, реально били по головам тем, кто пытался фиктивные отчеты писать, колоссальная работа была проделана.

Что, видимо, незаконно. То есть ты не имеешь права…

Нет, там нарушения закона на самом деле, Михаил, вот я, как человек демократических убеждений, рад был бы сказать, что они есть, но на самом деле там… Там пограничные истории, но нарушений как таковых…

Ты не можешь заставлять людей отчитываться о том, как они проголосовали, это незаконно.

Но на самом деле отчетов — за кого вы проголосовали, если кто-то и требовал, то это точно было вопреки кремлевским требованиям. На самом деле Кремль прямо напрочь…

Им важно было, чтобы люди пришли.

Поверь, я работаю в нескольких регионах, как политтехнолог, я знаю те установки, как они там трансформировались и так далее…

Установка была — придите?

Привести людей, не применяя административный ресурс, то есть убеждайте, а не заставляйте. Узнаем, что заставляете, прибьем. За Путина вообще не агитировать и не контролировать, за кого люди голосуют. Это правда, это вот была такая объективная установка.

Здесь у меня есть козырь! А именно фантастическое по своему, то есть чрезвычайно, я даже не знаю, как его описать… Заявление министра обороны Сергея Шойгу, что среди военных за Путина проголосовало…  Я не помню точно цифру, но он ее знает.

Слушайте, это проблема любого авторитаризма. Силовики там всегда сильнее гражданских чиновников рано или поздно становятся. И в этой ситуации Шойгу, он сам себе хозяин, и он плевал на Кремль, я думаю, извиняюсь за выражение, и он делает так, как считает нужным, он делает то, что, как он считает, понравится хозяину. И для него единственный хозяин это Путин. И Шойгу выслуживается так, как может.

Законными методами он эту цифру получить не мог.

Безусловно. Это, конечно, смешно. Но я говорю сейчас о мейнстриме, так сказать. Армия — это отдельный анклав с жесткой иерархией, ты прекрасно знаешь.

И третий итог, а именно то, вот и наша аудитория, и мы все переживаем за либеральный фланг российской политики, за то, что с ним в результате будет происходить, общественной жизни, если угодно, не только политики. Ну вот произошло то, что произошло, выдвинулась Ксения Собчак, получила столько, сколько мы и предсказывали еще давно. Одновременно Алексей Навальный, мне кажется, добился на самом деле все-таки довольно большого успеха, потому что на него все ссылаются — мэр Собянин говорит, если вы не придете не выборы, то вас посчитают как навальнистов.

Да, это вообще удивительно было.

Вячеслав Володин показывает ему язык практически, говорит, ну вот, Алексей, хотели бойкот, а вот вам, мы все пришли! Мне кажется, это его победа. Или нет?

В общем и целом, наверное, да. Он выпал из повестки на время кампании, там доминировали Грудинин и Собчак, как главные оппоненты властей, и казалось, что Навальный вот уже может быть вытеснен из политического пространства вообще в целом. Но поскольку и Грудинин, и Собчак потерпели серьезное поражение, то безусловно оппозиционный избиратель, он разочарован в них немного, и он в такой ситуации вновь обращает взор на тех кумиров, которые прежде владели его умами и сердцами. И в этом смысле внимание вновь на Навальном. Вот он, мол, предупреждал, что все будет плохо, ну, по сути, и получилось плохо. Значит, Алексей был прав. Собчак и Грудинин, они не правы оказались, они пошли и потерпели поражение, а Навальный сразу говорил, что так и будет, и вообще не надо ходить. И вроде как в этой ситуации Навальный представляется такой единственно разумной альтернативой. Другое дело, что просто, знаешь, на этом факте, что «ха-ха-ха, я вас предупреждал», он долго не проедет. Просто сейчас, когда он снова оказался в фокусе общественного внимания, ему надо что-то срочно придумать. В этом смысле очень на руку ему сыграла история в Волоколамске, потому что он тут же вытащил вот это расследование, в соответствии с которым одним из владельцев этой свалки, или бенефициаром этого бизнеса оказался сын генпрокурора. Тема, безусловно, актуальная для большого количества жителей страны — мусор — для Подмосковья точно. В Подмосковье вообще традиционно более-менее сильны протестные настроения, пока их приглушили на этих выборах, но они все равно есть, мы это видели вчера, когда там побили главу муниципалитета, так сказать, народный русский бунт такой, бессмысленный и беспощадный. В общем, в этой ситуации, если Навальный сейчас попытается оседлать эту тему, — смотрите, вот они, вот почему травятся ваши дети — я думаю, он может собрать протестную акцию где-нибудь в Подмосковье не хуже, чем по поводу «Димона» он сделал год назад. И тогда он опять точно в центре повестки и точно снова восстановит свой статус единственного и безусловного лидера российского оппозиционного фланга.

Но в целом у меня есть ощущение, что в результате вот этой действительно вечной полемики — ты за Собчак, ты за Навального, туда-сюда… Возникает ощущение, что проигрывают и те, и другие сейчас, в целом. Есть это, да?

Да, конечно, конечно. Вот эти постоянные разборки между лидерами оппозиции, они очень сильно деморализуют либерального избирателя, и тот просто не ходит на выборы. И в этой ситуации он просто отключается от политики, он как бы понимает, что все безнадежно, и просто уходит в свою частную жизнь, занимается своими делами, просто перестает обращать внимание на политику. И в этом смысле это политическое поражение либералов. Единственный раз, когда либералы за всю постсоветскую историю, начиная с 1993 года, одержали серьезную победу, это кампания…

1999 год.

1999 год, это все произошло исключительно благодаря тому, что они перед этим все объединились, и либеральный избиратель был воодушевлен, он ответил на это массовой явкой.

Сам факт объединения сыграл большую роль, это правда.

Да-да, конечно, и он ответил массовой явкой, и либералы тогда преодолели проходной барьер и прошли в Госдуму. И поэтому тот факт, что Гудков и Собчак объединились, я этому очень рад, я надеюсь, что они не разругаются. Очень плохо, что, конечно, Собчак с Навальным разругались. В этом смысле это еще один удар по позициям либералов.

Ну там на самом деле можно понять и его, и ее.

Да можно понять, да, безусловно. Аргументов масса.

И эта ситуация кажется сегодня труднее, чем она была в 1999 году, но мы, в общем, и постарше стали, Петька, как говорится. Спасибо большое.

Фото: Сергей Коньков / Коммерсантъ