Политолог Морозов: Левичев не снимется с выборов – это власть так проверяет электорат на возможность второго тура

Таратута: Верите ли вы, что Николай Левичев снимается с выборов? И в чем политический смысл произошедшего?

Морозов: Он не то, что сделал заявление, что снимется, контекст был таков, что, я так понимаю, он выступал на пресс-конференции и гипотетически, в плане такой риторической фигуры сказал: «А вот представьте, если я снимусь». Это, конечно, не заявление, тем не менее, он вызвал этим переполох определенный. Это его заявление стоит в ряду всей стилистики его избирательной кампании в этом году.

Таратута: Болгарки.

Морозов: Болгарки.

Таратута: Националистических шуток.

Морозов: Да, у него в газете. Я думаю, что здесь такое объяснение напрашивается, что, конечно, все кандидаты выбирали какую-то стилистику кампании. Собянин выбрал определенную стилистику, она уже обсуждена, стилистика молчаливая. Дегтярев выбрал стилистику «я второй Жириновский, это мои смотрины, принимайте меня в качестве лидера партии будущего». Навальный проводит классическую кампанию, показывая всем, какой должна быть избирательная кампания, если бы выборы были свободные. Штаб Левичева, я так думаю, подсказал следующее, поскольку он не мог бороться за электорат Навального, очевидно, со своей «Справедливой Россией» в этом году, то ему предложили побороться за электорат ЛДПР, условно говоря, и проводить грубую, грязную кампанию. Она, конечно, совершенно не вяжется с его имиджем, это всем очевидно, потому что видно, что это рафинированный интеллигент, в прошлом связанный с культурой, с изданием журналов, патрон издательства книжного, выпускающего тоже гуманитарную литературу.

Таратута: Но выборы нет.

Морозов: Но выборы нет, да. Я думаю, что по-разному к этому отнесутся и избиратели «Справедливой России», и те, кто его знает, многие осудят, скажут: «А стоило ли опускаться так во все тяжкие».

Таратута: Верно ли я понимаю, что сниматься он не будет, по-вашему?

Морозов: Нет, сниматься он, конечно, не будет. Это способ привлечь к себе внимание, такой жест очередной, пиар ход, но в этом есть и другой смысл очень важный. Все-таки действующий кандидат от большой парламентской партии говорит о втором туре публично.

Таратута: Вот, мне кажется, что главная новость в этой новости, что мы вводим в повестку словосочетание «второй тур».

Морозов: Совершенно верно.

Таратута: Несмотря на то, что Левичев-рафинированный интеллигент, который нарядился сейчас в агрессивную шкуру, совершенно очевидно, что это кандидат управляемый, это кандидат не независимый. Вся его кампания в логике выгод Кремля. Почему он сказал о втором туре? Зачем Кремлю, таким образом, говорить о втором туре и вводить это в повестку?

Морозов: Мне кажется, что уже на встрече с политологами Володин несколько дней назад сказал о втором туре, он скажет об этом и 2 сентября на ожидаемой встрече с главными редакторами СМИ, в РИА «Новости» будет закрытая встреча.

Таратута: Это инсайд или это ваше понимание?

Морозов: Это инсайд. Вероятно, он будет говорить: «Дорогие друзья, наступает эпоха демократии, мы должны привыкать к тому, что второй тур не содержит в себе ничего чрезвычайного». И будет обращаться ко всем нам- политологам, журналистам с тем, чтобы мы не драматизировали, не раздували, не писали о том, что система вся рушиться. Второй тур-ничего страшного, потому что во втором туре Собянин все равно выигрывает.

Таратута: Это вообще удивительная история, потому что в таких политологических спорах в последнее время, кто бы с какой симпатией не относился к Алексею Навальному и не желал бы ему счастье и успехов в продвижении демократии в России, опросы, которые демонстрировались все это время, симпатизирующие ему опросы говорили о каком-то проценте голосов, который второй тур не позволяет. О каком ресурсе мы говорим, позволяющем второму туру состояться?

Морозов: Речь идет не о том, что второй тур состоится, речь идет о том, что в политическом планировании всегда учитывается план А и план Б. Конечно, план А, что второго тура не будет, предпосылок для него на данный момент никаких нет. Но уже видно по публикациям кремлевских и околокремлевских изданий, в которых тоже слово «второй тур» употребляется, что все-таки они примиряются к этому, и начинают обдумывать, как себя вести в случае второго тура.

Таратута: Я совершенно согласна, что примиряться может  кто-угодно к чему-угодно, только не в кремлевской логике сообщать нам о своих примерках заранее. Таким образом, если они сообщают, что у них такие опасения есть, мы привыкаем к этому, и люди ведут себя соответствующим образом. Они считают, что Собянин выигрывает не так безоговорочно.

Морозов: Дело в том, что когда на последней стадии кампании говорятся разные оценки, они всегда имеют политический смысл. Условно говоря, когда Володин говорит о втором туре, он дает понять Собянину, что надо немножко фитилек кампании раздуть. Это не значит, что есть опасения, они анализируют, что кампания у Собянина очень вялая, а административный ресурс использовать масштабно не получится, если получится, то немножко. На него нельзя сделать большую ставку, значит, давай как-то кампанию проводить.

Таратута: Задачей вялой кампании становится обычно низкая явка, но которой использование админресурса возможно. Какая у нас сейчас цель?

Морозов: Сейчас ситуация такая, что предполагаемые поначалу планы, связанные с этой кампанией, что на что повлияет, оно вступило в довольно-таки сложную фазу из-за Навального во многом, из-за его кампании, когда уже трудно точно сказать, какие факторы как повлияют. Поэтому начинаются броски, предположения, прощупывания. Сейчас невозможно сказать, что понижение явки сыграет 100% в пользу Собянина, не факт, точно так же, как и обратно утверждать нельзя. Потому что нет ясного понимания, кто и как вычерпал свои базовые электораты. Это как с Левичевым примерно, у Левичева «Справедливая Россия» имеет от 2 до 12 процентов в зависимости от типа выборов в Москве. В некоторых случаях это 2%, а в некоторых – 12%, если протестный электорат вдруг пришел к «Справедливой России». Но реально оценить этот электорат очень трудно, он плавающий в отличие от электората коммунистов, у которых есть жесткое ядро в Москве. Поэтому трудно предсказать, даже касаясь кампании Левичева, с которой мы начинали, эта его агрессивная кампания, которую ему подсказал, видимо, его нынешний начальник штаба Пахолков, известный тоже специалист по грязным выборам, пообещал ему, видимо, результат. Посмотрим, что будет.

Таратута: Я до сих пор не вижу точки роста, где еще можно черпать ресурсы. Вчера люди в соцсетях обсуждали эти точки роста, что люди возвращаются из отпусков, появляется осенняя безнадежность и что уже без вбросов не обойтись и без применения административного ресурса,  попытка ввести второй тур в оборот, в повестку, вот эту тихую возможность власти уже пропустили. Так, может, сейчас они не просто готовятся к плану Б, они просто ее вводят в повестку? Помните, как когда-то начал Сурков говорить, что никакого конституционного большинства у «Единой России» не будет. Я тогда упала просто в этот момент.

Морозов: Я думаю, что тема второго тура играет роль мобилизующего флажка для электората Собянина, что если вы сейчас не встряхнетесь, то будет второй тур, и тогда неизвестно чем все закончится, и будут недостаточно легитимные выборы, мол, давайте поднажмите. Потому что последние данные показывают, что 28% на сегодняшний день так и не определились  в своем выборе. Вот, где лежит все, вот, где бонус.

Таратута: Вы видели же последнюю заметку Бадовского, который начальник главного института при администрации президента, Дмитрий Бадовский политолог в прошлом независимый. Он говорит в последних строках своего текста, что митинги необратимы, что будет какая-то ночь для московских властей важная и для федеральных.

Морозов: Я думаю, что этот заметка в «Ведомостях»- это публичная версия его доклада в администрацию президента, в которой он предупреждает, что план А для администрации президента должен исходить из того, что массовые митинги будут, это очевидно.

Таратута: То есть план Б- это спасение от митингов.

Морозов: При этом он предупреждает, обращаясь к нам всем, что мы хотим предупредить, что есть определенная грань, через которую эти митинги не должны переходить, иначе весь план этой «либерализации» будет свернут. Вот такая угроза. Она обращена к Навальному, в первую очередь, кончено. Я считаю, что Навальный – человек необычайного политического таланта, он это все читает и прекрасно понимает и эту угрозу, и эту, он действует необычайно тонко. Я не сомневаюсь, что он найдет ход после 8 числа наиболее разумный с точки зрения продолжения трансформации политической системы.