Новость о бунте в шестой колонии появилась в воскресенье 7 октября — колония оцеплена — введен спецназ, дежурят автозаки. Из дырки в стене вывешивают простынь со словом «Спасите», кроваво-красным. У стен собираются родственники осужденных, часть из них задерживают и увозят в отделение. Остальные продолжат ждать до вечера хоть каких-то подробностей.
К вечеру ФСИН сформулирует официальную позицию: осужденные «отрицательной направленности потребовали разрешения пользоваться мобильными телефонами и свободного передвижения между отрядами», а чтобы добиться этого, стали избивать других осужденных. Этой же версии там будут придерживаться всю неделю, ее повторит и местный омбудсмен Ирина Касьянова.
Сергей, бывший заключенный ИК № 6: [Касьянова] говорит, что они требовали запрещенные предметы в зону. Там такого не было. Они требовали нормальные условия, внутренний распорядок. Им [руководству колонии] сейчас надо себя защитить, у них идет информационная война против нас, ребят же они нормально поломали, когда ОМОН заходил.
Сергей рассказывает: драка между осужденными произошла еще вечером в субботу. Все началось с трех отрядов — пятого, шестого и седьмого. Рядовые заключенные, измученные издевательствами, напали на так называемых активистов. Не выдержали.
Сергей (имя изменено), бывший заключенный ИК № 6: Столько унижений… Когда-то это должно было случиться. Потому что привлечь внимание к лагерю невозможно. Примерно в среду парня избили, приехала "скорая", знаю, что зашивали язык. Адвокат не может зайти, родителей не пускают. Идут в прокуратуру, а она вообще молчит. И приходится идти и бить. Это, конечно, жестокие методы, но как-то привлечь внимание надо, по-другому никак. Ничего не было спланировано, началось все с маленькой группы лиц в отношении завхозов, дневальным местным [должности заключенных — помощников администрации колонии — Дождь].
В драке участвовали почти 150 человек, по словам свидетеля, сотрудники колонии почти не вмешивались — только снимали все на видеорегистраторы. «Они не лезут туда. Они боятся. Они снимают на видео, а уже потом начинают искать, кто виноват», — рассказывает Сергей.
В воскресенье, когда все уже было спокойно, заключенные ждали правозащитников или адвокатов. «Мы ждали, просили, чтобы зашли общественники, мы хотели им отдать жалобы, но объявили ЧП в лагере, и никого не пускали», — продолжает бывший заключенный. «Нам администрация говорит: давайте так и так, но мы не соглашаемся, потому что нам нужны общественники, и если мы пойдем на уступки, то потом снова это все вернется», — Сергей рассказывает о переговорах. Но в колонию пришли не адвокаты, а ОМОН — полицейские забирали по отрядам участников драки, опознанных на видео.
«И нам нужно было вывешивать эти простыни, нам надо было, чтобы нас заметили, потому что если б нас не заметили, то было бы намного хуже», — поясняет Сергей появление плакатов с призывами о помощи. По его словам, задержанных сначала увели в дежурную часть в колонии, а потом часть из них стали развозить по другим колониям: «Их забрали, спрятали, и я слышал, что к ним была применена грубая физическая сила».
Марьяна, мать заключенного ИК № 6: Сын мне позвонил 7 октября с какого-то мобильного и кричал в трубку «спаси меня, спаси нас, нас всех убивают, вызывай правозащитников, ввели ОМОН и спецназ» и бросил трубку.
Сын Марьяны успел позвонить матери — больше о том, что с ним происходило с ним с тех пор, она не знает.
Марьяна, мать заключенного ИК № 6: Мы с того дня с родственниками ходили вокруг колонии, нас оттуда выгоняли, адвокатов не пускали. И по сей день ни один адвокат не зашел с нашей стороны.
Показывать лицо, как и все герои этого репортажа она боится. Ее сын фактически в заложниках.
Марьяна, мать заключенного ИК № 6: Родственники боятся, они запуганы, я тоже боюсь за жизнь и здоровье, могут вообще не выйти. Если я, не дай бог, куда-то обращусь, его изнасилуют, опустят в воду, в унитаз.
В отличие от большинства заключенных сын не побоялся рассказать Марьяне о порядках в шестой колонии. И она, и Сергей объясняют — колония красная, там действует так называемый актив, официально запрещенный в тюрьмах еще в 2010 году.
Марьяна, мать заключенного ИК № 6: Активисты — шестерки, стукачи, они работают на администрацию. Мой сын никогда не выберет этот путь, он порядочный парень, он не будет пытать и истязать других заключенных. Он на это никогда не пойдет.
По оценке Сергея, активистов в «шестерке» — чуть ли не половина от всех заключенных. Сотрудничать с администрацией принуждают всех новичков.
Сергей, бывший заключенный ИК № 6: Если он не хочет вступать, то они его грубой физической силой. Есть такие моменты, как переломы. Но это все исходит от администрации, но руками зэков, понимаете. Новоприбывшие две недели в карантине находятся, и там идет унижение. Они стоят в карантине, целый день смотрит в небо, нельзя опускать голову, шевелиться. А через две недели грубая физическая сила применяется. После карантина — адаптационный отряд, и, если заключенный не становится таким, как они хотят, то его держат в этом отряде больше года, хотя по закону нельзя больше восьми месяцев. И так, пока человек не согласится сотрудничать.
Об этом рассказывал матери и сын Марьяны. «Они хотят сломать человека с первых дней, хотят показать, что если ты сюда прибыл, ты не человек, ты раб, и звать тебя никак, оттуда нормальными люди не выходят. Оттуда выходят люди жестокие, униженные, оскорбленные, они их не исправляют, они их уничтожают», — говорит женщина.
Те, кто отказываются, обречены на издевательства и вымогательство денег. Платить приходится за все. «Это обыденное явление. Захотел переехать, поговорил с каким-то завхозом, он говорит, давай столько-то денег, отдал — поехал в другой отряд. Если знают, что у человека есть деньги, они с него вытянут. Таких хотят сломать, чтобы он тянулся на свободу, и начинал брать у родителей деньги. В итоге он либо соглашается, либо до талого везет», — объясняет Сергей. Марьяна даже предлагала сыну стать «платником»: «Я предлагала, давай мы будем платить, чтобы тебя оставили в покое, он отказался, категорически против того, чтобы мать платила деньги».
Он вспоминает, что все стало хуже началось четыре года назад.
Сергей, бывший заключенный ИК № 6: Но сейчас они хотят сильнее и сильнее. Затягивают гайки, но у каждой гайки резьба срывается. Это те же ребята пошли. Это месть.
Однако, по словам Сергея, издевательства над заключенные осуществляют не только активисты, но и сотрудники колонии.
Сергей, бывший заключенный ИК № 6: Они называют это «прожаркой». Вот в вату заматывают, есть вата, от матраца, и лежит человек в этой вате, его заматывают в него и его просто мочат там. Делают так, чтобы не оставалось следов, синяки. Потом еще в тазике топят, вот таз стоит, они его засовывают, чтоб он захлебывался. Потом конечно откачивают. Но умирать никто не дает, сами понимаете. Ну и кто он после этого, то есть вся жизнь сломалась у него после этого.
Виктор, отец заключенного ИК № 6: Мы согласны, что наши сыновья — преступники, они совершили преступление, они находятся в исправительной колонии по приговору суда. Мы его не обсуждаем. Да, она строгого режима за то, что совершили преступление. Разговора нет. Вы тогда им дайте по суду издевательства. Вот вы ему дали 10 лет. Вы вот ему дайте 10 лет издевательств. Пропишите в законе, что над ним можно издеваться. Можно избивать его, можно насиловать его.
Сын Виктора — тоже сейчас в шестой колонии. Единственное, чего он хочет — узнать, что с ним.
Виктор, отец заключенного ИК № 6: Люди ждут просто-напросто, вы приедете, [Андрей] Бабушкин, приедь к нам в Омск, зайди в колонию и скажи — елки-палки. Скажи, я видел того-то, он в таком-то состоянии, я видел этого, он в таком-то состоянии. Поговори с людьми. А сейчас уже прошло столько времени — за это время их заставят выучить текст тот, который необходим ФСИНу. Вот и все. И они расскажут этот текст им. За это время с ними хоть что можно сделать, хоть как отработать.
Местным членам ОНК и словам омского омбудсмена Ирины Касьяновой Виктор давно не верит. Хотя на последнем брифинге даже она заявила, что официальную версию ФСИН подтвердили не все заключенные. Но правозащитники из Москвы ехать в Омск не спешат. Член СПЧ Андрей Бабушкин, которого так ждет отец заключенного, заявил Дождю, что очень занят и посетит колонию не раньше конца ноября.
Виктор, отец заключенного ИК № 6: Это что, не наши люди? Они не являются гражданами России? Yикто не имеет права к ним так относиться по-скотски. Собаку пни — тебе больше срока дадут, чем за то, что зека будут бить они.
Виктор уверен, бунт в колонии был предсказуем.
Виктор, отец заключенного ИК № 6: Не было бы ведь этого бунта, если хотя бы понимали люди дальнейшие последствия вот этих всех действий, вот этих активистов, елки-палки. Неужели они вперед не смотрели и не понимали, что рано или поздно человек дойдет до такой степени, когда у него уже просто выбора нету, накипит.
Телевизор теперь Виктор не смотрит. Там про колонию, где сидит его сын, рассказывают только по праздникам. С праздничными интонациями.
Виктор, отец заключенного ИК № 6: По телевизору федеральный какой не включишь, у нас кругом там «Правый сектор» (организация признана экстремистской на территории РФ), «Новый сектор», нам че только не рассказывают, а то, что у нас в стране творится сейчас… Я лояльный к этой власти был, я ходил голосовал за Путина, но вот когда я столкнулся с этим, когда генералы врут: якобы все хорошо, вот день открытых дверей, все замечательно, а на самом-то деле что творится. Людям глаза замазали.
По словам Сергея, с оставшимися в колонии сейчас связи у него нет, но там очень надеются на помощь «со свободы», иначе заключенные бунтовали зря.
' style='fill:%23c4c4c4;fill-opacity:1'%3E%3Cpath d='M93.28-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.41-11.75zM98.5-57.4h2.52L94.7-45.67h-2.6l6.4-11.75zM103.78-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.4-11.75z'/%3E%3C/a%3E%3C/svg%3E)
