Пункты программы для оппозиции: что теперь должны требовать лидеры протеста? Советует Белковский

Вам не кажется, некоторые так пишут, что все-таки для протестов московских нужна какая-то позитивная программа, какой-то план действий, десять пунктов, с которыми надо выходить? Потому что бесконечно выходить «Допускай!» или там «Уходи!», можно, конечно. А смысл?

Мне кажется, эти десять пунктов очевидны. Первый пункт, это отставка мэра Москвы Сергея Собянина. Второе, это отмена муниципального фильтра. Третье, это проведение досрочных выборов мэра Москвы. И там еще несколько пунктов, а последние пункты, все тоже самое, только для федерального уровня и главный герой не Собянин, а Владимир Владимирович Путин.

Нет, вот вы их сформулировали, а оппозиция не спешит что-либо формулировать.

Знаете, оппозиция уже добилась большого успеха на выборах в Мосгордуму, в которых она не участвует, тем, что своим поведением московская власть резко восстановила против себя еще вчера лояльную к ней часть москвичей. Лоялисты остаются по-прежнему, но их количество существенно уменьшилось, а те, кто принимал, многие из тех, кто принимал, скрепя сердце и скрипя зубами, московскую власть и был готов поверить, что Москва действительно похорошела при Сергее Семеновиче Собянине, они перестали так думать. Поэтому власть сама себе выстрелила и в ногу и в руку одновременно, что уже укрепило возможности оппозиции. И оппозиция, надо сказать, вела себя в этой ситуации весьма достойно. Никто не слился, все получили административные аресты, большие сроки, по месяцу, как например, Дмитрий Геннадиевич Гудков. Поэтому если вчера еще Гудков мог восприниматься как мальчик-мажор, выросший под крылом многоопытного отца, бизнесмена в охранной области, то сейчас он уже так не воспринимается, он серьезный политик, которым его сделали эти выборы в Мосгордуму.

Хотя еще недавно казалось, что он не более серьезный политик, чем Ксения Анатольевна Собчак, они казались равновеликими в этой категории.

Я говорю, так он воспринимался многими. Мною он так не воспринимался, поскольку я давно и хорошо знаю Дмитрия Геннадиевича, я всегда относился к нему серьезно. Но многими, да, он воспринимался несерьезно. Сейчас, я думаю, две трети тех, кто так думал, поменяли свою точку зрения. Поэтому власть на этих выборах в Мосгордуму проявила главное, как мы с вами уже говорили в прошлом выпуске, она показала, что она совершенно не уважает электорат и не собирается с ним считаться ни при каких обстоятельствах. Если раньше это тщательно скрывалось какой-то завесой, то политтехнологических решений, то пропагандистской демагогией, то сейчас объявили, что…

Велодорожки, например, как-то пытались облегчить наше представление…

Велодорожки очень сильно облегчили, безусловно, потому что действительно ходить стало легче. К велосипедам это не имеет никакого значения, поскольку в Москве ничтожно мало велосипедистов, если велосипедист едет все-таки по Москве, то точно не по велодорожке, и норовит сшибить тебя совершенно в другом месте. С моей точки зрения, как пешехода, да, то что тротуары выросли, это хорошо. С моей же точки зрения, но как пассажира уже автомобиля, это привело к усугублению пробок. Именно поэтому Москва настаивает на том, что вообще частного автотранспорта, особенно в центре города, быть не должно.

И это представлялось как попытка диалога с продвинутыми москвичами, но теперь никакого диалога…

Якобы городская среда будет соответствовать лучшим европейским стандартам, и это укротит подозрительность москвичей в отношении власти, сформированной явно не демократическим путем. Но сейчас, когда москвичей просто демонстративно приложили мордой об стол, нашей коллективной гигантской московской мордой, я думаю, что все предыдущие усилия, в том числе пропагандистские, пошли прахом.

Наша подозрительность опять выросла по отношению к Собянину.

Нет, она исчезла вовсе. Мы ничего не подозреваем.

Мы уже знаем.

Как говорится, нет смысла подозревать, если точно знаешь.

То есть мы уже знаем, ху из мистер Собянин.

Мы уже знаем, что с этой властью нельзя иметь дело, и в частности, нельзя иметь дело с Собяниным. Есть много спекуляций на тему, что Собянина сознательно подставили, что он тем самым лишился шансов стать преемником Путина на федеральном уровне. Я не согласен с той доктриной. Просто изо всех щелей эти слухи лились, в том числе, из уст, в мои уши, из уст людей действительно весьма информированных и довольно глубоких. Нет, поэтому я уделил внимание большое изучению и проверке этой системы версий. Нет, я ничего такого не вижу, потому что с точки зрения Владимира Путина Собянин выиграл, Собянин все сделал правильно, он всем показал гигантский кулак и даже ударил этим кулаком по столу.

Но тогда он вполне может идти в преемники.

Да, я и говорю, что это никак не повлияло. Как минимум, это не ухудшило, не уменьшило шансы Сергея Семеновича Собянина стать преемником, если они вообще есть, что не очевидно. Собянин повел себя так, как Путин и хотел чтобы он себя повел. Где же тут подстава? Что, Собянина кто-нибудь заставлял так себя вести? Ну, допустим, зарегистрировал бы он пару-тройку оппозиционных кандидатов, это он мог сделать. Таким образом, Мосгордума состояла бы из 42, например, собянинских кандидатов, и трех антисобятинских. Он же так не сделал. Мог так сделать? Мог. Опять же, он играет, в этой ситуации он прекрасно сыграл плохого парня, как Игорь Сечин и Евгений Пригожин, которых мы с вами обсуждали в прошлом выпуске. Путин любит плохих парней, когда они его плохие парни.

Но все-таки нужная какая-то программа, не знаю, программа-минимум, тактика…

Должна быть программа имени Зеленского, то есть это должна быть этическая и эстетическая альтернатива власти. Мы совершенно не такие, как они. Все. Можно сделать детальную программу, и даже издать ее отдельной брошюрой, только это читать никто не станет, потому что собственно и брошюра-то не нужна, в интернете сейчас все. Галактика Гутенберга схлопывается.

То есть достаточно просто обозначать это движение, что мы не согласны, что мы протестуем, мы требуем.

И так уже оппозиционеры заработали очень много очков. Люди системы, Дмитрий Гудков, Любовь Соболь, Юлия Галямина и так далее, стали восприниматься серьезно, а многими они серьезно не воспринимались, именно благодаря своей стойкости, выдержке и готовности идти до конца, а не в силу каких-то лозунгов, которые провозглашались или программ, которые формулировались и предлагались потенциальному избирателю.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.