Леонид Парфенов: «Личные вкусы правителя слишком основополагающие для культуры»

Леонид Парфенов: Поскольку с государственными бюджетами никогда не работал, а последние годы даже и бюджетов каналов не было, то у меня таких проблем у самого нет. Но, конечно, ситуация вот этих возникших представлений, что народу надо, что народу не надо, что соответствует нашим коренным интересам, нашим традициям, духовным скрепам и прочее, во-первых, мы все это проходили, да, «нам знаком этот снег на голову», как говорили герои Салтыкова-Щедрина, и примерно такое же выслушивал в свое время Аркадий Райкин.

Кстати, вот я сейчас вдруг вспомнил, у него был такой монолог, это про то, что ничего не меняется, и Константин выслушивает то же, что выслушивал Аркадий. И у Аркадия Исааковича Райкина был такой монолог советского чиновника, который везде разным руководил, во френче такой, где-то он там руководил наукой, там он выпустил монографию «Генетика продажная девка империализма», потом его передвинули на парфюмерию, там он произвел духи «Вот солдаты идут», а потом «меня передвинули на культуру, и культурой я руководил долго, от того самого времени, как сатиру ругали, и аж до того самого времени, когда сатиру снова ругали».

Поэтому тут ничего нового нет. Это, конечно, с одной стороны беда слишком большого присутствия государства в культурном бюджете, а второе — что, конечно, при несменяемости власти возникает эффект того, что государство и нынешняя власть — это одно и то же. И тогда получается, что личные вкусы правителей и его приближенных слишком основополагающие, скажем так, для деятельности государственных культурных учреждений. И в тех случаях, когда это Константин Райкин, от которого просто так не отмахнешься, то приходится как-то договариваться, но в какой-то момент это значит его достало. А проблема, конечно, заключается в том, что у него государственный театр. А у государства такой взгляд, что «государство — это мы», ну они такие людовики, это очень распространенная, к сожалению, в России ситуация.

Вот мы с вами сейчас заговорили о политике, пусть даже в ее культурном преломлении. Ваши фильмы, ваша работа, в общем-то, как правило, где-то так чуть-чуть касаются политики. Вам вообще интересно было бы заниматься политической публицистикой и тележурналистикой? Или это потому, что вас не зовут, не приглашают, нет возможностей или же это ваш сознательный выбор?

Во-первых, не зовут, не приглашают, нет возможностей. Тогда это уже и сознательный выбор, потому что я уже говорил, если мне никто ста камер не расставит и прожектора не зажжет, то какое я могу телевидение производить?

Есть еще одна важная тема, которую почему-то упускают из вида, когда об этом говорят. А есть ли запрос на это? Посмотреть тиражи «Коммерсанта» или «Ведомостей», которые делаются, в общем, в мировых стандартах прессы, ну они смехотворны для 140-миллионной страны. Наши абсолютные тиражи ниже польских, я уже не говорю о том, насколько они ниже британских.