В новой лекции на Дожде Николай Сванидзе, российский журналист и общественный деятель, рассказывает о женщинах, которые сыграли ключевую роль в истории России.
Всем привет. С вами я, Александра Яковлева, это программа «Лекции на Дожде», и сегодня у нас в гостях Николай Карлович Сванидзе, которого, казалось бы, никому представлять не надо, но тем не менее, скажу — историк и журналист. А говорить мы сегодня будем, на самом деле говорить будет Николай Карлович, а я буду слушать, о женщинах в истории России.
Да, спасибо, Саша. Здравствуйте, дорогие друзья. Как говорил Аркадий Исаакович Райкин — о вас, милые женщины. Да, женщины в истории России, вообще это тема бесконечная, конечно, потому что женщин в истории России примерно столько же, сколько мужчин, как известно, по населению-то даже побольше. Но я обо всех сказать не смогу, а смогу сказать о немногих, а именно о первых леди некоторых наших, первых леди как по мужу, так и самих по себе, то есть как о супругах первых людей, так и о женщинах, которые управляли страной непосредственно.
Вообще Россия страна женская, как известно, и название в женском роде, и природа такая, склоняющая к поклонению женской красоте, несомненно, — спокойная, гордая, плавная, величественная, и женщины сыграли в нашей истории огромную роль, огромную и неоднозначную, разумеется. Не буду сразу говорить, поскольку здесь не место просто для таких, так сказать, валяний у ног, то надо сказать, что женщины не уступали мужчинам во властности, иногда в жесткости, и точно в уме.
Итак, начнем, наверное. Я предлагаю такой сценарий: я пойду по хронологии, сделав одно исключение для моего любимого персонажа, может быть, не только в женской, но и вообще в российской истории, Екатерины II, ее я оставлю на закуску. Вернее, не на закуску, а на десерт, потому что, конечно, это женщина №1 в российской истории.
Итак, спервоначалу, княгиня Ольга. Княгиня Ольга, первая русская христианка, жена Игоря, мать Святослава, бабушка Владимира Святого, крестителя Руси, скандинавская девушка, хотя она жила под Псковом, но и по имени видно, Хельга. Вообще тогда скандинавов в элитах русских, тогда еще вообще слово «русские», я сейчас не буду напоминать о его расшифровке, но оно не должно вводить в заблуждение, особенно если речь идет о ранних веках нашей истории, потому что Русь это было, так сказать, шведское племя по сути, которое пришло с Рюриком, и оттуда взялось название.
Итак, она вышла замуж за князя Игоря, наследника Рюрика и наследника Олега, и судьба была ее очень интересной. Родилась она в 920 году, не в 1920, в 920 году, и в 945 году, после смерти своего мужа, князя Игоря… Это не тот Игорь, который в опере, это другой Игорь, так называемый Игорь Старый, он на два века раньше жил, чем Игорь оперный. Так вот после смерти своего мужа князя Игоря, сейчас расскажу об этой смерти, смерть очень живописная была, она стала в общем великой княгиней русской, правительницей страны.
А Игорь умер так. Он со своей дружиной пришел в древлянский город Искоростень, столицу древлян, одного из славянских племен, брать дань. Взял дань, ушел с данью, потом снова вернулся, снова взял дань, снова ушел. И ему дружина говорит: «Княже, а давай-ка еще пойдем, мы у них еще не все взяли «Сказала дружина Игорю: Отороки Свенельда изоделись оружием и портами, а мы нази». Перевожу: «отороки» — это младшая дружина, «воевода Свенельд» — это была старшая дружина, младшая дружина уже приходила в Искоростень, брала дань. «Бо» — это старое славянское слово, которое осталось в украинском языке, сейчас его аналог ибо, тоже устаревшее слово, но еще употребляется. «Бо отроки Свенельда» — поскольку младшая дружина Свенельда «изоделись оружием и портами» — набрали себе оружия и одежды, а «мы нази» — а мы голые, давай-ка еще раз вернемся.
Игорь послушал свою дружину, вернулся в третий раз в город Искоростень. Искоростенский древлянский князь Мал сказал: «Если волк повадится в стадо, всех овец перережет, если его не убить», и оказали сопротивление. И малая дружина, а он был с малой дружиной, Игоря была перебита, а его привязали к двум деревьям и разорвали. Так погиб князь Игорь.
И Ольга устроила страшную месть древлянам, причем такую, я бы сказал, развернутую во времени. Мал к ней посватался, тоже убил мужа и решил посвататься, но это было нормально по тем временам. Она сказала — хорошо, старик, давай, послов присылай. Прислали послов, она их погрузила, как бы делая им честь, в лодку большую и закопала живьем. Вторых послов, которых прислали, она сказала, что произошел несчастный случай — в бане сожгла. Так она отомстила за своего мужа.
Она правила Русью до своей смерти в 69 году, в 969 году. В 957 году она поехала в Царьград, в Константинополь, и там приняла христианство [неразб.] Византийским императором Константином Багрянородным. Она приняла христианство по неизвестной причине, может быть, ей понравился Константин, может быть, такое было душевное влечение, но она его приняла сама, персонально, она не крестила страну, она не крестила свой народ. Святослав, ее сын, смеялся над ней: вот христианский бог, вот у нас боги стальные, железные, а он какой-то добренький, черт его знает, и не принял христианство. Но его сын, Владимир, уже крестил Русь.
Вот Ольга не полумифическая, не полулегендарная, реальная княгиня, она вот известна тем, что она отомстила за мужа и тем, что она приняла христианство, этим вошла в историю. Яркая женщина, насколько мы можем о ней судить. Какой-то такой принципиальной роли она в нашей истории не сыграла, но яркостью вошла в нее.
По хронологии я бы предложил в качестве второй дамы нашей истории еще одну великую княгиню, которая сама не правила, но была женой, первой леди, великого князя Ивана III, Софья Палеолог, племянница константинопольского последнего императора, это XV век. Софья интересная девушка, она гречанка, но с примесью итальянской крови, византийская принцесса.
Собственно, она Зоя, имя Софья она приняла, когда приняла католичество в Риме. После гибели Византии ее отец, диктатор Фома, диктатор одной из византийский провинций, повез ее в Рим, и там она приняла католичество, благодаря воздействию Папы Сикста, Римского Папы. Тот самый Сикст, который заказал Сикстинскую капеллу, которая была названа в его честь, работы Микеланджело великого.
И там в общем ее сватали за каких-то персонажей из европейских королевских домов, не получалось, и потом к ней посватался Иван III, узнав, что есть такая девушка. Ему льстило, что это византийская принцесса, потому что Византия была все-таки великой империей до своей гибели, и род Пелеологов, он блистал в Европе.
Иван III — это великий российский князь, который Московский, который поначалу звался, кстати, Иваном Грозным, это потом его страшный внук, тоже Иван Васильевич, Иван III тоже Иван Васильевич, Иван IV, его внук, тоже Иван Васильевич, но он взял как бы присвоил себе имя Грозный, хотя на самом деле Грозным-то был Иван III, а Иван IV был Иваном Чудовищным скорее, а не Грозным.
Иван III присоединил Новгород, Псков, он очень сильно развернул пределы российского государства. При нем ушло татаро-монгольское иго знаменитое, которое было в русских учебниках именно под таким названием известно, причем без всяких битв, считается. Так как-то, если спросить человека, закончившего школу, когда ушло татаро-монгольское иго, он скажет, что после Куликовской битвы, в 1380 году. Это не так, после этого оно продолжалось еще сто лет, и закончилось оно в 1480 году, после стояния на реке Угре.
И к этому как раз имела отношение Софья Палеолог, которая к тому времени вышла замуж за Ивана III и взбрыкнула ножкой, когда хан Ахмат потребовал в очередной раз дани от Ивана III, потому что Московское княжество оставалось данником Золотой Орды, и он собирался платить эту дань, потому что драться с татарами было стремно. И тут она заплакала и сказала, что я в общем вам не что-нибудь, я принцесса византийская, почему вы татарам будете дань платить, я не за тем за вас замуж выходила.
И ему сразу стало стыдно, в общем, в сухом остатке, и он решил, действительно, а давай-ка мы попробуем не заплатить дань, и не заплатил. И было стояние на реке Угре, когда две армии стояли по двум берегам реки и потом разбежались в разные стороны, и на этом закончилось иго. То есть, конечно, еще после этого были набеги, страшные набеги, они были еще очень долго, но вот регулярная выплата дани на этом завершилась.
Она приехала девочкой фактически в эту северную страну, мечты Ватикана о том, что она принесет сюда католичество не реализовались, напротив, она вернулась к своему первоначальному православию, приехав сюда. Она привнесла в нашу страну блеск Византии и Рима, до этого в общем этого блеска не было. С ее именем связано имя Аристотеля Фиораванти, замечательного архитектора итальянского, которого она пригласила, современный Кремль, соборы его, Успенский, в частности, башни Кремля, белый камень, которым была известна Москва, Москва белокаменная — это всё она, Грановитая палата — это она, очень много с ней связано.
И вообще сама повадка, сама выходка русского великого князя, которого уже тогда начали, хотя он не венчался на царство, не короновался на царствование, но его уже тогда начали называть царем. Вообще царем первым начали звать его сына Василия, уже как бы официально, а первый, кто стал формально царем — Иван Грозный, его внук. Но начали понемножку называть царем, то есть цезарем, царь произошло от слова цезарь, начали называть царем уже Ивана III.
У Софьи Палеолог было много интересных фактов в биографии. Во-первых, ее внешность. Внешность ее была описана, ее, так сказать, тоже красивой женщиной, соперницей, я бы сказал, Клариче Орсини, итальянская аристократка, жена другого итальянского аристократа, Лоренцо Медичи Великолепного, она описывает ее внешность, я бы сказал, не хвалебно: маленькая, толстая. Но в отношении того, что маленькая, у нее был рост 1,60, по тем временам это не так уж мало, толстая — были разные впечатления, и я бы сказал, понятия о красоте в Риме и в Москве. В Риме уже они были такие более современного европейского образца, а в Москве-то нет, чем полнее — тем лучше, чем дороднее — тем лучше. Недаром в русском языке худой — это синоним слова плохой, худые дела, а полный — хороший, он поправился, это позитив. Она была полная, и это считалось, что ее украшает. У нее было такое красивое, довольно правильное, волевое лицо, красивые глаза, красивая кожа. Мы еще говорим о представлениях о женской внешности в разные времена.
Но она была волевая женщина, сильная женщина. Ей пришлось очень много бороться за свое влияние на князя с другими дамами, с его матерью, с его невесткой, женой его первого сына, Ивана Молодого, так называемой Еленой Волошанкой, она была из Валахии, из Молдавии. Там было приключение такое, когда Софья подарила своей племяннице любимой украшение, которое принадлежало Великому князю. Украшение это, жемчужное саженье, саженье — это жемчуг на материи, материя и на нем нашит жемчуг, это было фамильное украшение, это русская традиционная ювелирная работа, саженье.
Так вот это было такое фамильное украшение великого князя, и она его сперла, грубо говоря, и подарила своей родной племяннице, которая была замужем за князем Василием Верейским. И он хватился, потому что он его искал, чтобы подарить своей невестке, Елене Волошанке, и не нашел. И она в общем из-за этого попала в опалу, родная жена, хотя она родила ему девять детей к тому времени, была чуть не посажена в заключение своим сыном Василием.
Но в конце концов выиграла это междоусобное сражение и оказалась у власти, и ее сын оказался у власти и стал будущим Великим князем. Я не буду рассказывать перипетии их борьбы в деталях, смерти старшего сына Ивана III, Ивана Молодого, он умер, его сын Дмитрий Иванович, внук Ивана III, был посажен в заключение вместе со своей матерью, соответственно, вот этой Волошанкой, то есть симпатии великого князя менялись. В конце концов они сместились в сторону Софьи Палеолог, она осталась победительницей.
Умерла она за два года до своего мужа, в 1503 году. И в общем считается, что от нее пошли очень многие вещи, в частности, помимо того, что я сказал здесь о культурной составляющей, это двуглавый орел, символ Палеологов, который стал символом царства Московского, это теория «Москва — третий Рим», которая возникла при ней, «два Рима падоша, а третий живет». Два Рима — это Рим и Константинополь, третий — Москва, это теория, которая в общем во многом окрасила всю дальнейшую нашу историю, потому что придала ей такой мессианский оттенок.
С тех пор фактически каждая наша война была войной за веру, мы единственные носители после смерти Византии и единственные носители права, православные, потому что в Европе православие называют ортодоксальное, а мы говорим православное, то есть правильное. Единственно правильная вера потому что для нас это было, потому что на востоке поганые, или мусульмане, поганые это от латинского слова pagan, то есть язычник, язычники или мусульмане, а на западе католики, что еще страшнее, потому что ближе, тоже христиане, но не те христиане, еретики.
А мы единственные православные, всякая война — война за веру, мы мессия, мы народ мессианский. Только что были улусом Золотой орды, а тут стали главным по религии народом в мире, за которым все тянутся, это в общем дорогого стоило в плане национального самосознания. И это тоже связано с Софьей Палеолог.
Дальше мы пропускаем несколько веков, пропускаем Екатерину II и ее предшественницу Елизавету, о которой я скажу несколько слов, но позже, и сразу переходим к новейшему времени, к новому и новейшему, я бы сказал так.
Александра Федоровна, последняя русская царица. Она уже близка к нам, о ней очень много сохранилось всего, в том числе и портреты, и фото. Красивая женщина, ее называли «немкой», ну да, конечно, немка, но она скорее была по воспитанию англичанкой, она закончила философский факультет в Оксфорде, записки свои писала на английском всегда, переписывалась на английском. Фактически родным языком был английский, она была внучкой английской королевы Виктории, в честь которой назван «викторианский век», которая правила Англией в течение всего XIX века.
И попав в Россию, выйдя замуж за Николая Александровича, после его известного романа с балериной Матильдой Кшесинской, она об этом знала, но надо сказать, что Николай был верным мужем. Он был, вероятно, влюблен в Матильду, но потом он влюбился в свою жену. Хотя Матильде всегда покровительствовал, но нет никаких оснований полагать, что он был с ней близок после брака.
И она его любила, вообще это была замечательная пара. Вот если бы они не были царем и царицей, а были бы просто физическими лицами, что называется, была бы прекрасная пара, чудесная, любящая, любящая друг друга, любящая своих детей прекрасных, четырех красавиц-дочерей и больного мальчика. Все у них было замечательно, но они были царем и царицей, и то, что хорошо для физлица, то может быть, не всегда хорошо для царя и наоборот. У него, пожалуй, не хватило личностного масштаба для того, чтобы править страной в такой критический период, а Александра Федоровна, вот о ней поговорим.
Она Аликс в оригинале, Гессенская, Гессен-Дармштадтская принцесса Аликс, она выучила русский язык, она еще больше стала православной, чем сами православные, приняв православие, как это свойственно вновь обращенным. И она приняла, как писали люди, в частности, Витте об этом писал, она приняла вот этих многочисленных русских юродивых за русскую народность, я бы так сказал, поэтому при ней был Распутин, и не он один. У нее было много кого там, Митька Козельский, там какие-то были совершенно невероятные люди, которых она привлекала ко двору, потому что ей казалась их юродивость признаком святости. Но Распутин-то, помимо прочего, помогал больному ребенку, поэтому можно было понять ее пристрастие.
Она была очень волевой женщиной, красивой, но больной, у нее была наследственная болезнь — несвертываемость крови, которую женщины передают, они ею не болеют, но передают, и она передала ее своему сыну Алексею, царевичу. Она была настолько волевой, что она все время влияла на Николая в сторону жесткости принимаемых решений, он был мягким человеком. И она в общем не могла полностью соответствовать, она была умной и твердой, но она не была политиком, она не могла соответствовать как бы тоже, как и он, масштабу событий, происходящих в стране, и влияя на принимаемые решения, она влияла на них не в лучшую сторону.
При этом предательницей, в чем ее обвиняли — немка, во время войны, с немцами снюхалась — это не имело никакого отношения к реальности, ни с кем она не снюхалась, она была русской царицей. Это не важно, что она немка. А что, царь был русский, что ли? В последних русских царях не было ни капли русской крови. Он был наполовину немец, наполовину датчанин, потому что мать его, Мария Федоровна, была датская принцесса. Дело не в этом, Екатерина, о которой мы будем говорить, она же совсем немка, а самая лучшая русская царица на троне, здесь этническое происхождение не имеет отношения к классу правления, я бы сказал.
И вот она причислена к лику святых русской православной церкви, как и ее муж Николай. Конечно, по основаниям не житийным, а по основаниям мученическим, они приняли мученическую кончину, и это многое искупает в их, в общем, я бы сказал, вине перед Родиной, потому что они не только сами пострадали, будучи замучены, расстреляны, но они в общем и подвели страну под монастырь, принимая неправильные решения. В частности, они вполне могли не участвовать в войне, в Первой мировой, которая привела к последующим страшным и необратимым событиям.
Но тем не менее, они настолько мужественно себя вели в последние месяцы и настолько страшно погибли, напомню, что в Екатеринбурге, в подвале дома Ипатьева они были застрелены, расстреляны, девочек потом добивали штыками и мальчика. Они вели себя очень мужественно, очень стойко, стоически, и она тоже. Это, конечно, многое, я бы сказал, не извиняет, она ни в чем не виновата, а просто она, видимо, оказалась не в лучшее время не в лучшем месте по своим, так сказать, личностным качествам.
Но она была русской царицей, она была женой русского царя, женой верной, женой преданной, которая думала о благе государства и о благе своего мужа. Во время войны она работала сестрой милосердия, она сама отрезала части тела у раненых солдат, не брезговала, она пишет об этом в записках, она смазывала, отрезала, как-то ухаживала, царица, и к этому приучала своих дочек. В этом смысле они были, конечно, русская знать вообще была в этом смысле очень благородна, великие князья шли на фронт и воевали в первых рядах, и гибли, тонули в болотах, гибли, страдали от голода и от болезней.
Вот эта Александра Федоровна, которую, конечно, ненавидели во время ее правления, потом презирали при большевистском режиме, но она не достойна ни ненависти, ни презрения, она достойна уважения и сожаления, я бы так сказал. Женщина достойная, но я повторяю еще раз, достойная женщина и царица — это разные вещи.
Вспомним Надежду Константиновну, жену Ленина, она его старше была на год, Ленина, он 1870 года, а Крупская 1869, из дворянской семьи, гимназия, Бестужевские курсы, образованная барышня, ушла в социал-демократическое движение революционное, познакомилась с Лениным, влюбилась, поженились они в Шушенском. Она на самом деле была подругой его первой влюбленности, у него была такая дама сердца, Аполлинария Якубова, которая отвергла его ухаживания. Она была ее подругой, и вот как бы вступила на ее место уже более удачно.
Сложная жизнь была у Надежды Константиновны. Вообще в молодости она была недурна собой, это мы знаем ее в последние годы уже, с базедовой болезнью, с выпученными глазами, в общем, уже лишенную женской привлекательности. В молодости она была вполне себе хорошенькая, так что Ленин не был извращенцем, когда он на ней женился, в общем его можно было понять, вполне симпатичная девушка.
Но в дальнейшем, конечно, скорее, всю жизнь она была его подругой, нежели возлюбленной, но подругой очень близкой, очень преданной, очень необходимой. Она была его товарищем, помощником, соратником, кем угодно, другом. Возлюбленной его была Инесса Арманд, с которой он познакомился во Франции, француженка с русским языком, потому что она много жила в России. Яркая женщина, есть ее фотографии, можно посмотреть, конечно, гораздо более яркая, как женщина, чем Надежда Константиновна, и он был в нее, конечно, остро влюблен.
Солженицын, в «Красном колесе» есть такой фрагмент, называется «Ленин в Цюрихе», он издан отдельной книжкой, вот там Александр Исаевич большой мастер, он не пишет там просто «Ленин был влюблен в Инессу Арманд», нет, он дает это понять, там скажем, Ленин услышал звонок на втором этаже и понесся, перескакивая через ступеньки, вдруг это звонит Инес, то есть понятно, что она ему нужна, эта женщина.
Она потом умерла уже в России, после революции, и моя бабушка, которая знала многих этих людей, она работала в женотделе ЦК, в том числе, которым руководила сначала Инесса Арманд, до смерти, потом Александра Федоровна Коллонтай, так бабушка рассказывала, что она два раза видела Ленина плачущим: один раз на похоронах Арманд, другой раз на похоронах своего, как это называется по-русски, шурин или деверь, мужа своей сестры, с которым он был дружен.
Гибель Арманд была очень большим потрясением для него, и как ни странно, по-видимому, не доставила радости Надежде Константиновне Крупской, они были подругами. Вообще это были странные отношения, они жили таким треугольником, это было тогда принято, Маяковский так жил, раньше так жил Тургенев, как бы одной семьей. Это могли быть две женщины и один мужчина, могли быть двое мужчин и одна женщина, как это было с Маяковским, было по-разному. У Ленина была Надежда Константиновна Крупская, его друг, соратник, и возлюбленная Инесса Арманд, хотя на самом деле оснований полагать, что они были физически близки после революции, нет, но мы не знаем. Конечно, чувства оставались, несомненно, они видны по письмам.
Но они дружили с Крупской, Инесса Арманд с Крупской, как подруги, как соратники, как две близких женщины к вождю. Она была его секретарем, она была его доверенным лицом, она была его соратником, она была его единомышленником. Ей многое пришлось перенести, уже когда он болел, и она понимала, что он уходит. Ей хамил Сталин, знаменитая история, когда Ленин просил Крупскую доводить до него политическую информацию, и для него специально газета «Правда» издавалась в одном экземпляре, чтобы, так сказать, ему «забивать баки», чтобы он ничего не знал, что на самом деле происходит.
Она звонила каким-то своим соратникам по партии, в частности, Сталину, он ее послал, мы не знаем как, но грубо. Она была очень расстроена, она была нервный человек, как говорит сестра Ленина, она каталась по полу, плакала, пожаловалась Каменеву, попросила помощи от грубости Сталина. Ленин написал Сталину по этому поводу письмо такое, вы знаете, интересно читать, казалось бы, два большевика твердокаменных, и вдруг мужчина и мужчина, письмо такое, как вызов на дуэль.
Он написал, Ленин, записку, в какой-то момент придя в себя после очередного инсульта, он написал: «Я не намерен терпеть и прощать то, что делается против меня. То, что делается против моей жены — делается против меня, поэтому я предлагаю вам подумать, пойдете ли вы на разрыв отношений или возьмете свои слова обратно», это как вызов на дуэль практически, картель, как писал Пушкин, короткий вызов.
Сталин ответил так: «Я готов, если речь идет об отношении, я готов взять свои слова обратно, хотя я не понимаю, в чем я, собственно, виноват, и чего вы от меня хотите». Этой записки Ленин уже не прочитал, потому что у него был следующий удар, следующий инсульт. Но вот такая ситуация была с Крупской. Сталин угрожал Крупской, что он найдет Ленину другую вдову, это было, поэтому она в общем ходила под дамокловым мечом, и она смирилась, после смерти Ленина она вела себя тихо и мирно.
Сыграла не лучшую роль в русской культуре, в советской, потому что в соответствии со своими представлениями о прекрасном она запрещала книги от Канта до Чуковского и до Аксакова. Она запрещала «Аленький цветочек», она запрещала сказки, она запрещала «Крокодила» и «Тараканище» Чуковского.
Ну, «Тараканище» можно понять, если бы это запретил Сталин, потому что там были слова: покорилися звери усатому, чтоб ему провалиться, проклятому. Чуковский дрожал сам от страха, потом читая, потому что он когда он писал, он совершенно не имел в виду Сталина, как это можно было понять в общем там очевидно, но она запретила сказку по другим основаниям, «Крокодила» запретила, в общем, она играла такую запретительную роль, но она была замнаркома просвещения.
Потом она стала совсем тихой, и умерла в день своего рождения фактически, пережив день своего рождения семидесятилетний на один день. Она родилась 26 февраля 1869 года, а умерла 27 февраля 1939 года, похоронена в кремлевской стене. Сталин говорил: партия любит Надежду Константиновну не потому, что она великий человек, а потому, что она жена нашего великого вождя Владимира Ильича Ленина. Вот, собственно, это многое объясняет в ее судьбе.
Раиса Максимовна Горбачева, ну ее все помнят, я не буду рассказывать детали ее биографии. Она родилась на Алтае, в Рубцовске, потом закончила среднюю школу с золотой медалью и поступила в Московский университет на философский факультет. Там познакомилась с Михаилом Сергеевичем, который учился параллельно на юридическом, они стали мужем и женой.
Она преподавала в университете потом, читала лекции по линии общества «Знание». Вообще она была такая по образу «училка» — строгая, немножко дидактичная по тональности, но при этом в основе своей она была красивая женщина, именно таковой ее видел ее муж, Михаил Сергеевич Горбачев. Они очень друг друга любили, в общем, это был красивый роман.
Знаете, он очень пострадал имиджево из-за того, что он как бы ее пропускал вперед, как даму, он был первый советский правитель, который даму пропускал вперед. Они же в основном хамы все были, а он был в этом смысле нормальным человеком, он любил свою жену, и он, так сказать, ее не унижал, она не была при нем «серой мышкой».
Есть такой рассказ у Сетона-Томпсона, замечательного канадского писателя-зоолога, он писал рассказы о животных, есть такой рассказ «Лобо» о волке, об огромном могучем благородном волке, вожаке стаи, который погиб. Его не могли никак ни поймать, ни убить, он избегал всех ловушек, а потом у него была подруга Бьянка, белая волчица, выяснили охотники, что она волчица по ее следам, потому что это был единственный волк, которого он пропускал вперед себя. Он не мог самца пропустить вперед, и они догадались, что это самка, что это любимая самка, и они поймали ее, и он пришел ее спасать и погиб, так погиб Лобо.
Почему я об этом рассказываю, потому что Михаил Сергеевич, дай ему бог здоровья, не погиб, он до сих пор жив, но политически он в значительной степени пострадал из-за того, что Раису Максимовну пропускал вперед так же, как Лобо пропускал Бьянку. Этого ему не простили, потому что у нас страна патриархальная, бабу пропускаешь вперед. Помните любимую нашу песню про Стеньку Разина — слышен ропот, нас на бабу променял. И что сделал Стенька Разин? Выбросил девушку в воду.
В набежавшую волну.
В набежавшую волну, и это как бы позитивный поступок, это одобряется авторами песни, что он ее утопил к чертовой бабушке чтобы, так сказать, чтобы братву уважить. А Горбачев не уважил братву, он пропускал вперед свою даму сердца всю жизнь, до ее кончины, и поэтому это было как бы не в привычном русле, этого ему не простили.
Я думаю, что вообще одна из самых больших претензий к Горбачеву была не антиалкогольная кампания и не его политические неудачи, а именно вот такие имиджевые вещи, в частности, связанные с женой. Но я его за это очень уважаю, потому что он любил женщину, и он этого не скрывал. Он оставался на своем посту человеком и мужчиной, по-моему, это достойно.
И наконец мы переходим к последнему акту нашего марлезонского балета, к царице Екатерине Алексеевне, которая на самом деле была никакая не Екатерина Алексеевна, она была на самом деле Софья Августа Фредерика Ангальт-Цербстская, княжна маленького восточно-германского княжества. Девочка не очень красивая, но и не страшная, очень умная, очень цепкая, очень честолюбивая, очень трудолюбивая, которая, приехав в Россию, стала великой русской царицей, в общем, я бы сказал, стоящая наравне с Петром I по классу правления. Правильно сказал Путин однажды, я не знаю, думает ли он сейчас так же, он сказал лет десять назад, что крови при них было меньше, а толку больше. Она не была, конечно, такой добрячкой, но в общем она злюкой точно не была.
Ей пришлось пробиваться через многоуровневые препятствия, потому что когда она приехала девочкой пятнадцатилетней в Россию, вышла замуж за Петра III, который тоже был такой же Петр III, как и она Екатерина Алексеевна, потому что он был Карл Петер Ульрих, немецкий юноша, причем по одной линии он был потомком Петра, а по другой линии он был потомком сестры Карла XII, шведского короля, с которым Петр воевал. Он был претендентом на шведский престол, но Елизавета, красавица Елизавета Петровна, дщерь Петра, дочка Петра, выписала его в Россию и сделала своим наследником, она была его тетей, он был ее племянником родным.
Дурак дураком абсолютно, уши холодные, потому что он играл в солдатиков, уже будучи взрослым оболтусом, не обращая никакого внимания на свою жену. Правда, у них родился ребенок, поэтому какое-то внимание обращал, но она уже была взрослая барышня, а он играл в солдатиков и вешал крыс. Она когда вошла к нему, видит, что солдатики оловянные и крыса висит на веревке, она поинтересовалась, с какого переляку она там висит, дохлая крыса, и он говорит, что она нарушила какие-то внутренние установки, и он ее решил наказать.
Елизавета сама считала его дураком, царица. Про Елизавету тоже надо сказать несколько слов.
Веселая царица
Была Елисавет
Поет и веселится,
Порядка только нет
— писал позже Алексей Константинович Толстой.
Она была красавицей, пользовалась потрясающим успехом у мужчин. Не была вовсе дурой Елизавета, но в общем гораздо больше внимания, чем стране, она уделяла своей собственной персоне. У нее было 15 тысяч платьев, которые она никогда не надевала второй раз, у нее потрясающая коллекция драгоценностей, и чулок шелковых там, невероятное что-то, балы, развлечения постоянно.
Это ладно, но помимо прочего, конечно, она была человеком не злым, но с гонором и очень, я бы сказал, с неровным настроением. Поэтому молодой Екатерине, когда она девочкой приехала ко двору, пришлось туго, потому что Елизавета то ее награждала, то унижала. Екатерина продемонстрировала замечательный характер, она многое терпела, она умела терпеть. Она всегда была весела, она никогда не показывала, что она расстроена, она была очень сдержанной и очень терпеливой.
Она умела нравиться и хотела нравиться, ее, я бы сказал, такой отличительной чертой было умение нравиться людям. Она умела нравиться, она умела производить впечатление, она умела обаивать всех, и мужчин, и женщин, не будучи красавицей. Хотя она была недурна собой, считалась высокой, но среднего роста, вероятно, сама о себе она говорила: я высокая, но современники говорили, что она среднего роста, но это не важно для женщин. Очень хорошо сложена, это все говорили, с очень красивыми глазами, с очень красивыми руками, и плечами, и шеей.
Когда говорят о женской красоте того времени, нужно иметь в виду, что тогда такая составляющая современной женской красоты, как ноги, тогда была, так сказать, тайной за семью печатями, ноги были не видны у женщины. Пушкин потом писал, мы с вами помним, «летают ножки милых дам, по их пленительным следам летают пламенные взоры», ножки имеется в виду щиколотки. Но плечи, грудь, шея, руки — это было видно, и это, соответственно, позволяло оценить женскую красоту.
Но помимо этого, она была просто очаровательна, у нее был ум, причем ум, как пишет Ключевский Василий Осипович, великий русский историк, «умный ум», ум, который не унижал окружающих. Пушкин, помните, у него, он писал в одной из своих эпиграмм одной из своих знакомых: «и умны вы невпопад», вот она была умна «впопад», она была умна кстати.
Пушкин писал:
Нет ни в чем вам благодати;
С счастием у вас разлад:
И прекрасны вы некстати,
И умны вы невпопад.
Вот она была прекрасна кстати и умна впопад. Она была тактична, она умела слушать, она больше слушала, чем говорила. Очень нравилась людям, она никогда не унижала людей, никогда не унижала, она всегда своим вниманием как бы их возвышала, она демонстрировала, что они ей интересны. Она много читала, извлекала много из прочитанного, она всегда была с книгой, всегда. Она вставала в шесть часов утра и два часа читала, до старости, до смерти. Она понимала людей.
Она была не чужда плотским утехам, у нее были фавориты, но она была такой женщиной, которая отделяла личное от государственного, то есть для нее постель не означала разделение короны. Она корону ни с кем не делила. И даже самый блистательный из ее фаворитов, князь Потемкин, известна их переписка, переписка нежная, переписка двух возлюбленных, просто как голубки воркуют, но когда речь о госделах, тональность меняется, она никому не дает допуска к управлению. В этом смысле у нее был мужской ум и мужской характер, то есть личное отдельно, а государственное отдельно.
Она производила очень сильное впечатление на окружающих, очень сильное. Ее звали, вслед за поэтами, ее современниками, «торжествующая Минерва», Минерва — это римская богиня мудрости, аналог греческой Афины Паллады, мудрости и войны, потому что она очень сильно прирастила пределы российского государства.
Крым, разделы Польши, по которым ей достались Украина и Белоруссия. Кстати, еврейское население России как раз появилось в пределах российской территории после разделов Польши, потому что были польские евреи, которые вошли вместе с польскими территориями в состав Российской империи.
Многочисленные победы на суше и на море, канцлер Безбородко уже после ее смерти говорил: при матушке, не знаю, как будет при вас, а при матушке ни одна пушка в Европе не могла выстрелить без нашего разрешения. И он был прав, Россия именно при Екатерине стала в ряд не просто великих, а перворазрядных европейских держав, как в военном плане, так и в экономическом.
Она была очень толерантна к окружающим, в этом был плюс и минус. Скажем, она относилась миролюбиво к воровству вельмож, потому что понимала, что с этим невозможно бороться, невозможно, поэтому воровали как и до, так и после, так и при ней просто серьезнейшим образом. Она считала, ну Россия, русские в общем всегда воруют без презрения.
Однажды Державин Гавриил Романович, великий русский поэт и вельможа, который был ее статс-секретарем, он был в нее влюблен, не как, видимо, в женщину, а как в царицу, преклонялся перед ней, и вот он однажды пришел к ней, был впущен, а он не воровал, он был богатым человеком, но он не воровал, и он этим гордился, он считал, что все знают, что он не ворует, что у него такая потрясающая репутация, что он честный человек. И вот однажды был пущен слух одним из его недругов, что он тоже нечист в этом смысле.
Он пошел жаловаться к императрице, он к ней ногой открывал дверь, принимала в любой час. Он пришел, она вязала, она любила вязать, это ее отвлекало, просто она отдыхала таким образом. Россия, кстати, она говорила, мое маленькое хозяйство. Так вот он пришел к ней, она вязала, читала, и пожаловался, сказал, что государыня, вот пустили про меня, что я ворую, думая, что она в ответ разделит его возмущение. Она подняла глаза и сказала спокойно: «Гавриил Романович, ну все воруют». Он обиделся, а она не поняла его удивления, потому что она считала, что он тоже ворует, ну когда все воруют.
Напоследок, конечно, она, испугавшись французской революции… Она переписывалась с великими деятелями французского Просвещения, с Вольтером, с Дидро, с Монтескье. Дидро приезжал к ней, гостил у нее, оставил совершенно хвалебные записи о ней, Вольтер был от нее без ума, она при этом не любила лесть, во всяком случае, делала вид, что не любит. Когда ее начинали сильно хвалить, она могла пошутить таким образом: что-то хвалит меня сильно, боюсь, как бы не испортил.
У нее было вообще неплохое чувство юмора. Она писала, очень много писала, ни одного дня без страницы написанного текста. Говорила она на русском очень хорошо, с легким акцентом, не всегда правильно писала, блестяще говорила по-французски и по-английски. Писала она очень много, писала пьесы, драмы, комедии, любила театр, не любила музыку, любила живопись и архитектуру. Одаренная женщина.
Ключевский считает, что ее ум был скорее широким, нежели глубоким, но вы знаете, это оставим на совести великого историка. Мне она нравится. Конечно, она была не проста, она была тщеславна, она была очень честолюбива, но она не была злобной. Да, она посадила под занавес своего правления великих деятелей русского Просвещения Радищева и Новикова. Да, она казнила Пугачева, но как было его не казнить? Зато она заменила ему четвертование на более простую казнь, на отрубание головы, то есть жестокую казнь на, так сказать, более простую.
Она вообще не любила крови, не любила жестокости. Она говорила, вероятно, лукавя: я республиканка, деспотизма ненавижу. Но при этом, конечно, она была деспотом. Конечно, она была деспотом, она была просвещенным деспотом, и оставила после себя Россию, конечно, в цветущем состоянии в целом, в цветущем состоянии. Умная, хитрая, ласковая, сильная, интересная женщина, очень интересная женщина. Конечно, под стать…
Притом что надо помнить, что она всегда помнила, что ее привели к власти гвардейцы, был переворот 1762 года. Она это помнила, она никогда не ссорилась с армией, никогда не ссорилась с гвардией. И она, как бы это сказать, здесь я спорю, беру на себя наглость спорить с Ключевским, она все-таки была на самом деле умна. На самом деле она была умна, и она любила Россию, при том, что она не имела вообще никакого отношения к русскому престолу, в ней не было ни одной капли русской крови вообще, чистая немка, но великая русская государыня.
При ней Петербург стал фактически нынешним городом, набережные покрылись гранитом, были построены красивые дома. Это по сути град Петров, он его заложил, но построила его, сделала его нынешним она, именно Екатерина. И когда Пушкин ходил по Петербургу, который он любил, хотя он писал о нем разные строки Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелено-бледный,
Скука, холод и гранит —
Все же мне вас жаль немножко,
Потому что здесь порой
Ходит маленькая ножка,
Вьется локон золотой.
Это он уже о своем. Он любил Петербург, и это был Петербург Екатерины.
Вообще, конечно, екатерининское время — это расцвет Российской империи. Можно еще говорить о Николае, но при Николае это было уже скорее застой, а при ней был расцвет. И при ней Россия добилась таких успехов в международных делах, которых она, пожалуй, не добивалась ни до, ни после, именно при Екатерине.
Вот, наверное, если брать женщин русской истории, вот я бы ограничился этим списком, хотя он может быть расширен за счет, в том числе, за счет женщин, которые не были у власти, но были очень яркими, их множество, множество, причем самые разнообразные.
Это женщины революции. Это женщины контрреволюции, скажем, Мария Захарченко, замечательная женщина-офицер, одна из икон Белой армии, описанная, в частности, в знаменитом фильме «Операция „Трест“». Ее там играет Касаткина блистательно. Были очень яркие женщины в русской истории, но в другой раз.
Можно вопрос?
Конечно.
Получается, если мы говорим про женщин у власти, за плюс-минус тысячу лет их сколько было?
Нет, их было гораздо больше.
Вы перечислили сколько сейчас, шесть? Шесть.
Шесть, вероятно, да.
Ольга, Софья Палеолог, Елизавета, Екатерина.
Крупская.
Крупская, Горбачева Раиса Максимовна.
Нет, у каждого царя, у каждого генсека были супруги.
Да. Мне интересны какие-то параллели. А если на другие страны взглянуть, как там обстояло с женщинами, с такими влиятельными?
Тут тоже нехило, были женщины влиятельные. Была блистательная Елизавета Английская, блистательная совершенно. Были замечательные испанские королевы, замечательные в смысле своей яркости.
Да, яркие.
Да. Были очень яркие женщины. Были яркие женщины во Франции, в разной степени яркие, в разном виде яркие, но яркие. Нет, просто сегодня речь шла о российских женщинах. Кстати, одна из российских княжон, княжна Ярославна, была королевой Франции.
Вообще все европейские дома были перекрещены, царские и королевские, это была одна большая семья на самом деле за последние века уже нового времени. Когда царь Николай II принял решение вступить в войну, в Первую мировую, он получил письмо от кайзера Вильгельма, которое было с обращением «Ники», потому что они были кузены. Он предлагал ему не воевать. Все были родственники. Все перед этим были на похоронах английской королевы Елизаветы, все съехались туда на похороны, все. Все королевские дома, вся ее родня, все ее внуки и правнуки. Николай с английским королем были похожи как однояйцевые близнецы. Они часто путали свиту, валяли дурака, переодеваясь. Только жены могли различить.
Я Александру Федоровну забыла, прошу прощения.
Александра Федоровна, да.
Когда считала сейчас. Семь, семь женщин.
Это был, в общем, мой произвольный выбор. Поэтому если, так сказать, кто-то считает, что я кого-то не упомянул, я прошу прощения. Я повторяю, это мой произвольный выбор. Можно было взять и каких-то еще женщин, скажем, Анастасию, первую жену Ивана Грозного, Анастасию Романовну Захарьину-Юрьеву, которая фактически проложила дорогу к короне царскому роду Романовых. Именно благодаря ей они стали царями. Много кого можно было взять еще, но я выбрал вот этих дам.
А почему вы захотели поговорить о женщинах? Когда мы с вами тему придумывали, вы ее предложили, я очень обрадовалась. А почему вообще вы решили выделить в отдельную лекцию эту тему?
Я частично намекнул на это в начале сегодняшней нашей встречи. Россия ― женская страна, и женщины у нас… При этом патриархальная, а что значит патриархальная? Мужская. Здесь противоречие есть, потому что красота женская, природа женская, национальный характер в значительной степени, а при этом считается, что…
Много у нас женщин в политике? До сих пор очень мало. Можем мы себе представить женщину-президента? Реально не можем, не проголосуют. Баба наверху? Нет, не проголосуют до сих пор. В общем, это несправедливо. У женщины есть свои, я бы сказал, биологические аргументы, которые позволяют ей претендовать на власть. Это такое равновесие внутреннее, внутренний здоровый консерватизм, потому что женщина ― это не агрессия, женщина ― это сохранение, женщина ― это семья. Если она во главе государства, то она государство рассматривает как свою семью.
Это очень интересный момент просто чисто психологически. Мы знаем в XX веке очень много выдающихся женщин во главе разных государств: Индира Ганди, Маргарет Тэтчер. Много интересных, ярких женщин. Женщины честолюбивы, женщины привыкли очень много работать, потому что они совмещают работу и дом, современные женщины. Они очень ответственны тоже биологически, по-видимому, более ответственны, чем мужчины. Мужчина, так сказать, широкими мазками живет, женщина ― более конкретно и более прагматично.
Очень много плюсов, в том числе, повторяю еще раз, делающих женщину сегодня интересным кандидатом на роль главы государства. Но в нашей стране пока это вряд ли возможно. Будет возможно, я уверен.
Родина-мать.
Родина-мать, конечно.
Россия-матушка.
Конечно, конечно. Это всегда женское лицо.
Церковь ― она.
Всегда женское лицо. У России женское лицо. У войны ― нет.
У войны ― нет, да. Ну что, вашими бы устами да мед пить! Однажды, да, может быть, когда-нибудь.
Нет, несомненно. Не может быть по-другому просто, потому что женщин, прошу прощения, просто много в нашей стране. Женщины в нашей стране лучше сохранились, потому что мужики убивались на войнах, лучшие мужики убивались на войнах. Всегда убиваются лучшие, на войнах, в репрессиях, при терроре властном, при жестокости агрессоров, погибает соль всегда, так сказать, самые лучшие генетически, биологически молодые мужчины. А женщины все-таки выживают, слава богу, поэтому у нас женщины лучше сохранились.
Женщины смелее мужчин. Мужик силен у нас, смел на поле боя, а на ковре у начальства он слаб и труслив, а женщина не побоится, потому что у нее дети за спиной, она скажет в лицо. Женщины у нас круче мужиков.
Приятно слышать.
Я не уверен, что мне это приятно говорить, потому что я рад за женщин, но не рад за мужчин.
Да. Все равно интересно, это же так, да, что роль женщины в русской истории, прямо отдельным таким пунктом, потому что в основном историю как будто бы мужчины делают. Не как будто бы, а получается так.
Знаете, каждое крупное историческое событие выдвигает на первый план женщин. Революция началась с женского бунта по поводу хлеба.
Кстати.
Это всегда так, тем более что женские эмоции всегда действуют на мужиков, они заводят мужчин. Сначала начинают женщины выть, и тогда мужики хватаются за вилы и топоры, вот и понеслась. Считается, что вроде бы на поверхности все мужчины, а женщины за ними стоят. Война, вот возьмите войну, Великую Отечественную. Скажем, литература военная, поэзия. Ведь она не о войне, военная поэзия не о войне, она о женщинах, она о любви. Она о любви, потому что о чем думает солдат? Солдат думает не о том, как он будет стрелять, он думает о той женщине, которая его дома ждет.
Мама, жена, возлюбленная.
Естественно. Дочь. Дети.
Семья.
Да, семья, конечно, поэтому, например, если мы берем лирику Симонова, военную лирику, как писал Сталин, ее нужно было издать в двух экземплярах, один для Симонова, другой для Серовой.
«Жди меня, и я вернусь, только очень жди».
Конечно.
С нами был Николай Карлович Сванидзе, и говорили мы, говорил он о женщинах в русской истории. Всем спасибо. Я Александра Яковлева, оставайтесь на Дожде, пока! Спасибо большое.
Спасибо вам.
