Синдром любви: удивительная история последнего ребёнка, которого не успела усыновить американская семья

Шестикратный олимпийский чемпион, актёр, танцор, модель: это всё герои нашего фильма. И да: все они — люди с синдромом Дауна. В центре сюжета — история Тимофея. Мама отказалась от Тимофея в роддоме только потому что он - не такой как все... В 4 года ребёнку с синдромом Дауна нашли американскую приёмную семью. Но «закон Димы Яковлева» сделал Тимофея сиротой во второй раз. Что стало с последним российским ребёнком, которого не успела усыновить американская семья? Куда приведут нас долгие поиски? Невероятная история особенного мальчика. «Синдром Любви», фильм Павла Селина.

Эта история началась для меня летом 2013-го. В доме малютки для больных детей в Санкт-Петербурге я увидел этого мальчугана. Тимофею тогда было 3 годика и  я приехал снимать о нем сюжет. Государственная Дума только-только приняла так называемый «закон Димы Яковлева» и Тимофей оказался последним российским ребенком, которого не успели усыновить американцы.

Тимофея должна была усыновить семья американского священника Эндрю Найджела. Американцы приехали в Петербург и уже успели оформить все необходимые документы.  Они  проводили с Тимофеем много времени и подарили ему свой семейный альбом. Тимофей не расставался с этим альбомом: показывал всем своих будущих папу, маму, братиков и сестричек. А потом появился «закон Димы Яковлева» и все кончилось. Найджелам в усыновлении отказали… Тимофей остался в России, а альбом директор детского дома аккуратно забрала и спрятала. Про Тимофея писала пресса, а журналисты называли его: «мальчик с альбомом».

Все эти годы я вспоминал о Тимофее. Что же с ним стало? Дело в том, что тогда летом 2013-го он был уже слишком большим для дома малютки и со дня на день его должны были отправить в интернат для больных детей. Я решил разыскать этого «мальчика с альбомом». Но я не мог даже представить куда нас приведут эти поиски.

СИНДРОМ ЛЮБВИ

Поиски Тимофея привели меня сюда. Это совсем не центр Москвы: 3-я Парковая. Но, именно здесь, в этом скромном  здании находятся два самых известных в России фонда, которые помогают людям с синдромом Дауна. Это благотворительный фонд «Синдром любви» и центр сопровождения семьи «Даунсайд Ап».

Название  – «Даунсайд Ап» — это игра слов. В английском языке есть выражение  «апсайд даун», что означает «вверх дном» или «беспорядок». Переворачивая это выражение, создатели центра как бы ставят ситуацию «с головы на ноги», то есть наводят порядок и кардинально меняют отношение к синдрому Дауна.

«Синдром Дауна»: еще совсем недавно эти слова были приговором. Никаких перспектив для таких детей и неприкрытое осуждение родителей. 

«Синдром Дауна был предметом стыда, настоящего стыда, и тебе тогда об этом говорили…. ты такой-сякой, и ребенок твой такой-сякой, повторять не буду, а ты ни в чем не виноват, ты его любишь…», — рассказывает Ирина Меньшенина, директор по развитию благотворительного фонда «Даунсайд Ап»

Синдром Дауна – не болезнь. Это  всего лишь лишняя хромосома: игра природы, генетическая рулетка. Один случай на 800 новорожденных. Ребенок с синдромом Дауна  может появиться в любой семье, и нет разницы – богатые это люди или бедные, пьющие или трезвенники….Понадобилось два десятка лет в нашей стране, чтобы объяснить обществу эти простые вещи и хоть как-то переломить ситуацию. Сегодня тысячи особенных ребят живут полноценной жизнью. Школьники, студенты, спортсмены, актеры, художники, музыканты…И да: все эти люди — с синдромом Дауна.

«Это я называю просто каким-то, знаете, волшебным министерством по синдрому Дауна. Приходит семья, и у нее, я скажу «горе», но это не «горе-горе», это трудные времена, это кризисная ситуация, и, конечно же, первое время, месяцы, полгода, год, все индивидуально, работают с родителями на принятие ребенка таким, каким он родился», — объясняет Ирина Меньшенина.

Самое сложное — снова полюбить своего особенного ребенка. Без этого чувства все бесполезно, никакие специалисты не помогут.

«Родители не боятся порой признаться, что я к этому ребенку не мог подходить, он разрушил все мои представления о моей идеальной жизни. Наши специалисты работают над тем, вкладывают свою душу в то, чтобы вытащить эту любовь обратно к такому человеку, который родился в этой семье – это самое главное», — делится Ирина.

Ну, а затем – долгая изнурительная работа. Научить говорить, держать ложку и вилку, рисовать и читать, заниматься спортом, танцевать….в общем — сделать из особенного ребенка особенного человека, который реализует все отпущенные ему способности. Но, пожалуй, самая важная миссия  – чтобы родители не бросали детей  с синдромом Дауна.

Больше всего меня тревожило то, что после дома малютки Тимофей мог оказаться в интернате для больных детей. Дело в том, что 12 лет назад мне довелось делать журналистское расследование о таких интернатах.

Тогда, в середине 2000-ых, эти заведения представляли собой ужасное  зрелище. И, если в крупных городах все было более-менее прилично, то в глубинке – мы снимали во Владимирской  области — интернаты для больных детей  иначе как «концлагерями» нельзя было назвать.

Дети, привязанные к клеткам-кроватям… постоянно мокрые пеленки…тяжелый запах в огромных душных темных   палатах. Ни о каких занятиях, развивающих играх и прочих «глупостях» здесь, конечно,  не слышали: дай бог успеть засунуть в ребенка положенные несколько ложек каши и раз в неделю вывести на улицу…или не вывести – как получится.

Сейчас ситуация, конечно, изменилась, таких ужасов нет, да и количество интернатов сокращается – детей все чаще усыновляют. Но усыновят ли  Тимофея – ребенка с синдромом Дауна?

«Я видел таких детей-отказников. Это достаточно тяжело наблюдать. То есть, это очень важно, чтобы дети были в семье. Все-таки вы меня на эмоции вывели. Я сам на них вышел, спасибо, я вам благодарен за это. Потому что это да, это очень-очень трудно описать, когда вот это все видишь. Когда дети в одном классе они занимаются, в другом классе у них стоят кроватки – они там спят. Они тебя обнимают, потому что больше не с кем обниматься», — рассказывает Александр Астапов, психолог по образованию. Тогда же, в середине 2000-х, он проходил практику в Челябинском интернате для больных детей. «И я вот на это все посмотрел, у меня появилась  мечта такая – я сказал себе, что я хочу помогать таким детям. Я прям попросил, у меня были прям слезы на глазах, я не знаю, это эмоции были запредельные. И я попросил возможность, чтобы у меня появилась возможность помогать таким детям, чтобы я смог в жизни это как-то сделать. Я даже записал себе это на бумаге»

ЛЕОН

«И когда родился Леон, в 2009 году, я не сразу вспомнил эту ситуацию…..Потому что я тоже не был готов к тому, что у меня родится особенный ребенок», — делится Астапов.

Детей с синдромом Дауна  обычно называют «солнечные », так вот и семья Астаповых – какая-то невероятно светлая, солнечная…и задорная.

Александру и Эльвире – чуть больше 30-ти, но у них уже трое детей: после Леона они не побоялись и родили Арсения и Аделю. 8-летний Леон ходит в одну группу с 6-летним братом. Для обычного детского сада это был очень смелый эксперимент: как дети и особенно их родители отнесутся к тому что в группе будет особенный ребенок?

«У нас родители понимающие, и никогда не было такого, чтобы кто-то высказывал по этому поводу как-то негативно. Позитивно. Только позитивно. Потому что, в общем-то, нам это очень много дало», — рассказывает Екатерина Коваленко, воспитатель дошкольного отделения №2 школы 1590 города Москвы. «То, что здесь Леон, то, что здесь другие детишки есть тоже особенные, они только помогают нашим обычным детям…. они никогда не будут как-то зло и как-то негативно относиться… И даже стараются, кто первый возьмёт за ручку, поможет, это да. Они даже соревнуются в этом»

Первопроходцы Астаповы уговаривают  школу пойти на эксперимент – сформировать первый класс из той детсадовской  группы, в которую ходил Леон.

Давно замечено: атмосфера в классах, где есть особенные дети, гораздо теплее. Например, в Германии считается абсолютно нормальным, чтобы в КАЖДОМ  классе был такой ребенок. Для нас это пока в новинку. Но эксперимент в отдельно взятой семье Астаповых продолжается – в этом году Леон вместе с братом идут в школу в первый самый обычный класс.

В центр сопровождения семьи  «Даунсайд Ап» Астаповы приезжают несколько раз в неделю. Здесь у Леона: танцы, подготовка к школе, а еще общение с логопедом и психологом. Ну, и, конечно для всех воспитанников — насыщенная программа вне стен центра: кино, музеи, выставки, цирк, зоопарк и масса самых разнообразных спортивных мероприятий. И все это – абсолютно бесплатно.

«Леон привлек в нашу жизнь огромное количество классных людей, замечательных событий, потрясающие семьи и вообще меня лично он очень многому учит, в первую очередь доброте искренней и терпению… Он учит видеть меня нюансы в жизни! Мы часто живем в потоке событий, а такие люди они умеют замечать дождинки, умеют видеть красоту мира, это очень здорово и нам стоит у них этому поучиться», — рассказывает Эльвира Астапова.

О том, что у них особенный ребенок, Эльвира и Александр узнали уже после родов. Говорят: не было даже  мысли   отказаться от Леона. Более того – используют любую возможность рассказать миру о своей семье.

Ну а что с теми детьми, кого все-таки бросили?  Не все они доживают даже до до зрелого возраста. Чаще всего «солнечный ребенок» буквально угасает после того как в 18 лет из детского дома его переводят в общий  психоневрологический интернат.

«Ну, тут можно начинать плакать сразу, потому что, когда ты видишь наших ребят, и их родителей, даже подумать стыдно о том, что они могли бы быть там. Даже себе стыдно такое сказать, почему ты об этом думаешь? Конечно. Конечно, а как бы Даша там? Даже говорить не хочу. Как это было бы, да.», — рассказывает Ирина Меньшенина.

ДАША

Даше Мухановой впервые в жизни накрасили ресницы. Сегодня у 18-летней  девушки дебют: она в первый раз выйдет   на подиум. Даша конечно волнуется, но виду не подает. Кажется, этот бойкий персонаж чувствует себя здесь, как рыба в воде. И пусть Даша пока еще не очень разборчиво говорит, в этот вечер она — настоящая звезда подиума.

Мама отказалась от Даши в роддоме.

«Коронная фраза врача была о том, что бракованные игрушки можно сдавать в магазин, не стоит расстраиваться, вы молодые, родите себе нового ребенка. Здорового…», — делится мама Даши, Анастасия Даунис. «Нашлись «добрые» люди… которые рисовали страшные прогнозы о том, что ребёнок очень слаб и умрет у нас на руках дома…. Или если выживет, то никогда не поймет, что мы его родители… В тот момент я на самом деле поверила докторам, их словам о том, что в этих учреждениях сиротских, там знают, как ухаживать, как правильно заботиться о таких детях, а я вот точно не справлюсь. Мне 20 лет, молодая, глупая, безбашенная, и вообще, придёшь с ним сейчас домой от тебя все отвернутся»

Год мучительных свиданий… Мама навещала Дашу в доме малютки при первой возможности. Тяжелей всего было уходить, чувствуя спиной взгляд малышки.

«И настал какой-то день когда я поняла, что все, без неё больше не уйду. И к счастью, к большому великому счастью нам пошли навстречу в доме ребенка и нам не составило труда оформить вот эти документы, для того чтобы она смогла вернуться домой», — рассказывает Анастасия.

Даша и еще несколько подопечных фонда «Синдром любви»  участвуют в показе модной одежды для людей с особенностями развития. Центр Москвы, Манеж, звездные гости и десятки камер: поводов для волнения предостаточно.   И, если все остальные модели предельно сосредоточены и серьезны, то «ос.обенные» модели с первых секунд на подиуме всему миру показывают почему их называют  «солнечными»

- Ну скажи честно, ты вот волнуешься или не волнуешься?

- Нет. Паники никакой, моё это дело - зажечь и если будет успешно — смогу попасть на первую полосу!

- Первую полосу... В газету?

- Куда угодно! Будет так, как хотите.  Хотите автограф дам, что угодно!

ГРИША

Честно признаться – в первые минуты общения с этим разговорчивым молодым человеком я был уверен, что он все выдумывает: «первые полосы газет», «хотите дам автограф»…. Но оказалось  Гриша Данишевский действительно звезда. 

Именно он открывал Всемирный фестиваль молодежи и студентов  в Сочи. Его трогательное выступление вызвало настоящий шквал оваций. Наверное потому, что сам Гриша каждой секундой своей жизни доказывает, что мир изменить все-таки можно.

«Мир невозможно изменить быстро за одну секунду, за час и даже за день. Но все, кого мы видели сегодня, доказывают, что мир изменить все-таки можно! Стоит только начать над этим работать каждый по своему и всем вместе! Наши поступки и есть белые голуби, которые летят в мир и пусть стадион засияет! Возьмите в руки голубя! Три два один и пусть будет счастье!!!», — говорил Гриша сос цены в Сочи.

Грише – 23 года. Два раза в неделю он едет на работу. Сначала на метро, потом на автобусе. Этот сложный маршрут Гришу не пугает: у него очень хорошая память.

Гриша работает в московском филиале голландской транспортной компании. Харро –  управляющий директор компании – уже много лет помогает людям с синдромом Дауна. Поэтому в необычный для России эксперимент с трудоустройством Гриши поверил с самого начала.

— Я бы сравнил Гришу может быть с Юрием Гагариным, первым космонавтом.

Харро Граафейланд: Может быть, да, это интересное сравнение, конечно, может быть это правильно так сказано, потому что для таких детей это огромный шаг тоже. И очень много работы. Я знаю, что очень многие не хотят потому что не смеют, не готовы морально работать. Но Гриша такой очень динамичный, активный, самоуверенный человек, поэтому ему это удалось.

У Гриши масса самых разнообразных обязанностей. Он отправляет почту, сортирует документы, ловко управляется с довольно сложной офисной техникой. Еще одна зона ответственности — склад. Гриша очень щепетилен в том, что касается инструкций: положено быть в специальной обуви – обязательно наденет.

«Он не такой как все это так, но с некоторыми задачами он справляется лучше, чем обычные люди…02.58 Он очень сосредоточен не спешит, за ним редко замечаются ошибки он 10 раз проверит», — рассказывает Сергей Мастеров, руководитель IT-проектов компании.

Вот и в этот раз, тщательно проверяя наличие товара, Гриша нашел серьезную ошибку в каталоге.

— А вот Б-1, только есть, а третьей нет!

— Хорошо Гриша, это мне от тебя и нужно было! Каждую ячейку проверил?

— Каждую. 

— Молодец!

«Да, это мой второй дом, я чувствую часть своего коллектива, правда взрослые, но я с ними нахожу общий язык. Я интересуюсь как у них там, я интересуюсь как у них мобильные, визитки забираю, чтобы у меня были в наличии. Мало ли что какие вопросы….Всё окей, мне всё нравится. Нравится помогать и быть полезным», — рассказывает Гриша.

Гриша очень пунктуален: в этот раз из-за наших съемок он опоздал на обед и очень переживал, что нарушен четкий  порядок.

«Работа классная. И мне деньги начисляют на карточку а деньги мне нужны на всякие нужды, кому деньги не нужны? Хотя  счастье не в деньгах, вот, но тем не менее я работаю не просто так, бесплатно, как многие поступают, а вот платно и мне это вполне выгодно, меня кормят хорошо в столовой с часу до двух и всё окей. Я нахожу свободное время для прослушивания музыки на телефоне. Всё в моих руках и весь полноценный рабочий день», — делится Гриша.

Да, и еще: Гриша принципиально не произносит выражение «синдром Дауна».

Год назад в жизни Гриши появился театр. Проект называется «ВзаимоДействие».

«Это больше, чем просто театр, это может быть очень мощным социальным импульсом для того, чтобы изменить ситуацию, отношение к таким людям – людям с синдромом Дауна в нашем обществе», — рассказывает руководитель проекта Маргарита Ребецкая.

Спектакль,  в котором занят  Гриша, называется «Я танцую». В нем 10 особенных актеров и два — обычных. Главная роль — у Анфисы, она играет очень неуверенную в себе девочку, которой «солнечные дети»  своим примером помогают перебороть внутренние страхи.

«Сразу как я пришла, появились такие теплые отношения, и мы стали лучшими друзьями. Мы могли бы у них поучиться, наверное, открытости и честности….если им не нравится, так они и скажут, не будут скрывать этого, хоть не нравится, но скажут, что нравится. Они все по-честному говорят», — рассказывает Анфиса.

Особенным людям гораздо сложнее спрятаться за маской. Они не стесняются проявлять свои эмоции, не боятся быть чрезмерными, не боятся быть собой…Искренность – вот, пожалуй, главный лейтмотив этой постановки.   

«То, что тебе хлопают, хлопают, - это не то, что счастье, это целое событие в моей актерской жизни.  Для меня быть актером — это и счастье, и страдание… актер не просто на сцене показывает свои эмоции, у него всегда потом после спектакля на глазах слезы, это слезы счастья. Поэтому без слез быть актером просто невозможно», — делится Гриша.

Пожалуй, это единственный в мире театр, где нет закулисных склок и интриг.

«Нет, у нас ссор нет, у нас дружеские отношения, у нас синдром любви… Синдром любви — это когда происходит все мирно, мирно и дружно. Мы встречаемся, переписываемся, делаем друг другу какие-то подарки, комплименты дарим красивым девочкам».

«Когда девочки приходят, мы сразу целуемся. Мы целуемся, мы любим обнимашки!», — говорит Стас Богданов.

СТАС

Стас Богданов впервые по-настоящему влюбился. Они вместе играют в спектакле и зовут ее Настя.

«Я, как это, я люблю ее очень сильно. И вот цветочки, романтика, для тебя, Настя, хочу сделать», — делится Стас.

Стасу очень сложно даются слова, зато он — лучший танцор в театре. Его любимый стиль – брейк-данс. А в музыке – бит-бокс. В спектакле Стас учит Анфису танцевать. А после спектакля уже Анфиса помогает Стасу рассказать о своей мечте. Кстати, Стас уже снимался. Правда, не в фильме, а пока только в ролике. Зато просмотров у этого ролика уже более шестисот тысяч 

Этот танцевальный мини-фильм называется «Быть вместе». Такие социальные ролики – одна из важных сторон проекта «ВзаимоДействие». После того, как ролик стал популярным в сети, изменился и сам Стас – он стал гораздо более уверенным в себе.

«Несмотря на то, что у Стаса есть свои особенности,  у него не очень хорошо развита речь, мне кажется, это компенсируется какой-то очень, каким-то очень необычным, очень мощным нутром его интуитивным, каким-то актерским, потому что, то как он движется, как будто ему проще выразить себя через игру, через пластику. На мой взгляд, это какая-то феноменальная у него способность», — рассказывает Маргатрита Ребецкая.

В свои 20 Стасу уже пришлось хлебнуть немало: его семья бежала из Донецка от войны…Взрывы, обстрелы и  долгие сутки, проведенные в подвале – все это со Стасом до сих пор…

«Там... там ужасно, там стреляют, эти самолеты летали. И там эти танки ….и террористы там были, террористы эти опасные», — рассказывает Стас.

«Бесследно это не прошло. Он и сейчас иногда, ему снятся всевозможные сны. Он и неоднократно рвется туда. И вообще, после того, как приехали... Стас вообще молчаливый был», — делится мама Стаса, Наталья. «Мы когда сюда приехали, через год, мы его никуда не могли устроить, он год у нас дома был. Потому что никакая организация не могла, не брали его никуда».

По счастливой случайности маме Стаса рассказали про фонд «Синдром любви». Поэтому сейчас в его жизни – и театр, и танцы, и  любимый футбол. В футбольной команде Стас безусловно — самый опытный игрок. И пусть этот спорт больше напоминает кучу-малу, все равно – такой футбол нам нужен, тем более когда получается голы забивать.

Уже третий год Александр Махов  тренирует подопечных фонда «Синдром любви». Такие благотворительные турниры уже стали традиционными и проходят в рамках программы ФИФА  «Футбол во имя надежды».

 «Да как начиналось? Дети взяли по мячу, разбежались по разным углам. Какой там футбол? Их надо собрать, ну там, что-то объяснять. Как это все делать? И, конечно, были какие-то у нас такие настроения, но ничего, они быстро развеялись…. Терпения надо много, потому что детки особенные», — говорит Александр.

Планы у Махова — грандиозные: создать сборную России по футболу для людей с синдромом Дауна. До этого конечно еще очень далеко. Но если в футболе мы пока на последних местах, то в других видах спорта российским особенным спортсменам уже давно нет равных.

АНДРЕЙ

Андрею Вострикову – 31 год. В гимнастическом зале он с трех лет. За эти годы Андрей стал шестикратным олимпийским чемпионом. А сколько раз выигрывал чемпионаты мира – уже и не помнит: всего в его коллекции больше двухсотмедалей.

«Медаль это особое. А когда кубок мне дают - я всегда чувствую азарт победы. В Италии был кубок, и я выиграл этот кубок….. Я всегда хотел побеждать», — рассказывает Андрей.

Особенным людям заниматься большим спортом очень непросто. Руки и ноги не слушаются даже при большом желании. Но тяжелее всего даже не это. Самая большая трудность — запомнить, что нужно делать.

«Недостаток внимания отодвигают нас каждую тренировку на 90% назад, т.е. если в нормальной спортивной школе работать работать-работать, с перспективами, с большими темпами развития, то здесь очень тяжело, то есть приходишь, забыл - начинаем учить заново. Как день сурка практически изо дня в день», — делится Павел Королев, тренер Андрея.

Чемпионаты, в которых выступают особенные спортсмены, принято называть «специальными». Но накал борьбы здесь ничуть не меньше чем в обычном спорте.   

И как в обычном спорте случается и неспортивное поведение со стороны соперников. На одном из чемпионатов у Андрея в раздевалке украли ремни для колец. Они индивидуальны для каждого спортсмена. Можно было бы отказаться от выступления, но Андрей решил выступать. Стёр руки в кровь, но победил. 

«Я поначалу учил Андрея, а теперь в большей степени учусь у него, учусь как нужно преодолевать трудности, как нужно быть сознательным, бороться», — рассказывает Павел.

Если приглядеться: на верхней губе у Андрея – заметный шрам. Я поначалу думал, что это спортивная травма. Оказалось – нет. Когда Андрею было 12, его схватили мальчишки. Один держал, а другой кинул в лицо Андрею железную консервную банку.

«Я бы мог отвернуться от банки. Но сзади еще один стоял, я боялся, что в другого попадет банка… Лучше в меня кинуть», — вспоминает Андрей.

«Сейчас можно включить телевизор, и там наши дети. Или ты пошел в сад, и на твоей стороне, как минимум, закон, тебя обязаны взять, а тогда это был мрак, куда бросаться? И они выжили через это, они в театрах играют эти ребята, вон Востриков все медали собирает – какой стержень надо иметь?!» — вопрошает Ирина Меньшенина.

Но такой стержень есть не у всех. Даже сегодня только в благополучной Москве от детей с синдромом Дауна  в роддоме отказываются 50% родителей. В глубинке дела еще хуже. Мальчик, которого я разыскиваю – Тимофей. Нам удалось выяснить, что его фамилия -  Соломко. Мама отказалась от Тимофея уже в роддоме. До 4-х лет от жил в специализированном доме малютки в Санкт-Петербурге. Наверняка в доме малютки знают – где он сейчас? Мы, конечно  дозвонились, но… никакого результата: там наотрез отказались хоть что-то рассказать о Тимофее..

Еще тогда, летом 2013-го, когда я впервые увидел Тимофея, меня неприятно поразило отношение питерских чиновников к тому, что ребенку с синдромом Дауна уже подобрали семью, а потом так и не дали усыновить.

«Нет, из данной ситуации уже выхода нет, но она не настолько трагична, да, как пытаются об этом сказать… с учетом их диагнозов, я думаю, что, ну, может быть, где-то как-то на подсознательном уровне, да, но это не может явиться для них сильной травмой в связи с физиологическими особенностями», — рассказывает Екатерина Майборода, пресс-секретарь комитета по социальной политике.

«Как можно сказать, что ребенок с синдромом Дауна встретился с семьей, ему сказали, что это мама, папа, и несколько месяцев  поддерживали в нем это состояние, показывали фотографии, как можно сказать, что это пройдет бесследно?!», — удивляется Наталья Никифорова, директор детского дома ребенка № 13 в Санкт-Петербурге. «Эти дети переживают то же самое, что и мы, что это такая же тоска, это такая же боль, это зловещее одиночество..»

ТИМОФЕЙ

«Поиски Тимофея затянулись на целых полгода. Вот уже и дождливая осень сменилась снежной зимой и,  честно признаться:  я думал, что мы и не  найдем этого знаменитого «мальчика с альбомом». Мы искали его через органы опеки, через социальные сети, через друзей и знакомых…Нам категорически отказались давать какие-либо контакты  в доме малютки. Мы даже написали в Соединенные Штаты его несостоявшейся приемной семье и все впустую! И вот, когда надежды уже  не осталось, случилось чудо. Нам пошли навстречу  в министерстве образования – за что им большое спасибо! И  вот он: заветный адрес. И заветная минута близка»

Тимофея забрали собственные биологические родители. Теперь у него  есть мама Алена, папа Юра, младший брат Олег и любимая бабушка Таня.

То, что произошло 8 лет назад, когда Тимофей только появился на свет, до сих пор не дает покоя его родителям. Им и сейчас очень сложно об этом говорить.

«Кто-то из врачей сказал: «Зачем он вам нужен? Отказывайтесь. Он проблемный, родите себе еще здоровых. Я на тот момент ничего не соображала, правда, абсолютно ничего не соображала, что и как, как действовать вообще», — рассказывает мама Тимофея Алена Соломко.

«Знаете, решение было больше мое. Но, если честно, очень сильно был в тот момент растерян и решение пришло от незнания, страха и малодушия. В тот момент мы еще немножко были незрелые», — вспоминает Юрий Соломко, папа Тимофея.

«Через три дня его забрали, увезли и получилось та , что 4,5 года мы не виделись», — поясняет Алена. «Нам  звонили из дома малютки – навещайте, не обязательно забирать, навещайте. Но я не могла этого делать, я думала – я его увижу и заберу сразу домой».

А потом о Тимофее стали писать, появился репортаж на Дожде. Тимофей прославился как «мальчик с альбомом» - последний, кого не успели усыновить американцы.

«Была заметка или репортаж из дома малютки и увидела как раз бабушка и в панике нам позвонила: вы знаете, что Тимофея хотят увезти куда-то?! Мы позвонили директору дома малютки. Мы встретились с ней, мы беседовали с ней, она нас пыталась отговорить забрать ребенка: в Штатах ему будет лучше, специальные программы, соцобеспечение», — говорит Юрий.

Первой в дом малютки к Тимофею пробилась бабушка, Татьяна.

«И я, когда приехала домой сказала, что я Тимофея видела и что он копия Алены и что нам надо забрать этого ребенка, что он наш, Юра сильно расстроился – как говорит: мама, смогу ли я его полюбить, я его даже на ручках не держал. Я говорю – сможешь или не сможешь, ты его когда увидишь ты поймешь, что если ты любишь свою жену то полюбишь и своего ребенка. И они начали ходить туда», — рассказывает она.

Первая встреча с Тимофеем в детском доме – уже небольшая семейная легенда.

«Но я бы его из тысячи узнала, если честно. Вот я долго ходила, слезы были…А получилось так что мы же с Олежкой были», — вспоминает Алена.

«Олег полез на какую-то горку, я стою за ним наблюдаю и чувствую подошел какой-то мальчик, встал рядом со мной и тоже наблюдает за Олегом и это был Тимофей», — рассказывает Юрий.

«И Тимофей берет и подходит к Юре и берет его за руку, представляете? У меня слезы градом просто», — делится Алена.

Тимофей – парень с характером. Постоянно отстаивает свою личную территорию: все-таки годы, проведенные в детском доме, дают о себе знать. 

«Человек, который видит его первый раз, совершенно ничего не поймет. Я понимаю уже по интонации, что он хочет донести. Иногда он возмущается, иногда он радуется, иногда он требует что-то…..мне легко с ним сейчас…вот он заругался на меня сейчас, а чего заругался то? Ну, иногда такое бывает», — рассказывает мама Тимофеева.

У них впереди – очень долгая и очень нелегкая дорога. Дорога, которую они должны пройти вместе…

«За что мне это?! Почему я?!! Почему со мной так произошло, за что, Боженька, что я такого сделала в жизни?! А потом проходит время, года и я думаю, что это наоборот мне Бог дал за что-то за мои благодеяния, что он послал такого солнечного ребенка. Правда!», — делится Алена.

Тимофей самостоятельно еще не говорит. Пока только пытается повторять слова  за бабушкой. Но эти слова, наверное, самые важные сейчас в его жизни….

ФИНАЛ.

— Что самое главное в жизни? Скажи мне, Гриша.

— В жизни?

— Да.  

— Любовь и доброе сердце.

— Молодец, брат, спасибо тебе!