Вечером 5 февраля Юрий Дудь опубликовал первое интервью в новом сезоне — с главой агентства «Россия сегодня» и телеведущим Дмитрием Киселевым. Дождь выбрал несколько цитат (они приводятся в сокращенном виде) — о рэпе, отношении к Путину и желании прекратить жалобы со стороны ЛГБТ
Мои дети, как и остальные дети в России, слушают рэп. У нас многодетная семья, и, конечно, нам интересно, что слушают наши дети. <..> Рэп сейчас — мощный культурный импульс. Мне захотелось встать на защиту Хаски, который тогда попал в сложное положение, и рэперов, которым тогда стали отменять концерты. <...> Эта культурная страничка в моей программе стала поворотным пунктом в отношении к рэпу в России. <...> Хайп был таким большим, что не оставил мне вариантов, как объявить, что я сделаю рэп-фестиваль в Коктебеле.
Я доволен. Степаненко, наш военный корреспондент, рассказывал то, о чем видит. Весь западный продвинутый цивилизованный мир не показывает митинги в поддержку Мадуро, искажая тем самым пропорции происходящего. <...> Действительно в Венесуэле есть проблемы, но они не лечатся государственным переворотом, поэтому говорить, как плохо живет Венесуэла, в этом случае было неуместно.
Ну это, собственно, не является новостью.
Я забыл выйти на пенсию и вышел в 62. Я имею право бесплатного проезда в метро.
Можете сейчас спустить штаны и показать свой маленький член, о котором вы как-то раз рассказывали в своей передаче? У вас есть свои ограничения, правда? Моя мама меня учила, что говорить о деньгах не очень прилично.
В России нет других вариантов
Я всегда хорошо зарабатывал. Я купил один из первых «Мерседесов» в Москве, это был 90-й год тогда <...> На Украине у меня был космический контракт, что-то сохранилось <...> У нас сейчас нет практически в семье сбережений, поэтому все, что мы заработали, мы вложили в жилье.
Отношения прервались, и не по моей вине, я пробовал писать письма, но настроен он против России, к сожалению.
Он сказал, что «я русский и я поеду поддерживать, воевать». У него погиб командир взвода, он взял на себя командование. Он награжден даже какой-то наградой донецкой. Сейчас он, Сережа, сидит в тюрьме в Германии (племянник Киселева — гражданин Германии — прим. Дождя). Он после этого ушел в монастырь, постригся в монахи на Афоне и потом поехал куда-то в Болгарию оттуда по монашеским делам, и болгары его арестовали и отправили в Германию, и он сейчас сидит в тюрьме по плохой очень статье, там терроризм, оружие и так далее. За то, что он воевал в непризнанном государстве.
Я поддержал бы, потому что государственный переворот на Украине — это жестокая вещь, и если люди в Донбассе не признали его и хотят сохранить свой образ жизни и свою культуру и кто-то хочет им помочь, то я считаю, что это благородное дело. Они борются за свою жизнь, за жизнь своих детей.
«Эхо Москвы» представило это как политическую историю, более того, комментаторы обвиняли меня в том, что я создаю атмосферу ненависти такую в стране, что люди журналистов «Эха Москвы» приезжают резать и убивать. <...> Я считаю, что неправомерно журнал Time поставил Татьяну Фельгенгауэр в компанию преследуемых журналистов, на нее напал сексуальный маньяк («Человеком года» по версии Time стали журналисты, пострадавшие в результате своей профессиональной деятельности, в списке была Фельгенгауэр — прим. Дождя).
Это не моя зона ответственности, честно говоря. У меня работают тоже иностранцы.
Церковь нечем заменить. Пытались — не получилось. Церковь — это единственный общественный институт, который профессионально занимается вопросами добра и зла.
Я регистрировал свои юношеские увлечения. В 23 я был уже трижды разведен, а первый раз я женился в 18 лет на девушке, с которой мы родились в один день и в один год. Она была моей первой женщиной, а я был ее первым мужчиной. Мне казалось, что если это любовь — это навсегда.
Он сохранил государство наше. Я считаю, что он даже не просто сохранил, он воссоздал. И вот эта модель государства будет существовать и после него, это очень важно. <...> Он настоящий отец, главная функция отца в семье — это безопасность. <...> Он, наверное, лучший правитель в России за многие века. Он сопоставим с Петром и с Екатериной.
Правительство тянет рейтинг Путина вниз <...> Я работаю не на Путина. Наша программа работает на народ и на ценности, а не на личности.
У нас неверная конструкция власти в России: президент должен возглавлять правительство так, как это в Штатах, например. <...> Чтобы у нас не было премьер-министра, а функции премьер-министра исполнял президент. <...> Я считаю, что нам нужно, например, изменить Гражданский кодекс и ввести такую категорию, как гражданский союз: то есть это не однополый брак, а гражданский союз. Таким образом мы уберем все претензии ЛГБТ, что у нас нельзя однополые браки. <...> Я считаю, что у нас неверно распределяется партийное время. На государственном телевидении считается время, которое выделяется на партийную агитацию и рассказы о партиях. <...> Четыре партии имеют равное время. Таким образом, три четверти времени отдается оппозиции. Я считаю, что это абсолютно ненормальная история.
Это можно назвать ошибками, а можно назвать неисполненной задачей. Скажем, постановка задачи достигнуть темпов роста выше среднемировых — но вот никак не растет кокос, понимаете? Я понимаю, что это связано с санкциями. Эта задача должна быть исполнена обязательно. <...> Путин иногда слишком доверчиво относится к людям, и, кстати, он же сам жалеет, что слишком доверчиво в свое время отнесся и к Западу.
У вас ненадежные источники информации. Мы не были знакомы. Сергей Борисович, я его так и называю, однажды просто позвонил мне. Это был единственный звонок в жизни. И пригласил на встречу к президенту. И президент тогда сказал, что у него есть идея назначить меня руководителем агентства. Это была обычная встреча перед назначением.
У нас было слишком много революций и слишком много социальных экспериментов. Мы сами себя этим разрушаем. <...> Советский союз был тупиковой ветвью развития человеческой эволюции.