«Когда нет хороших учителей и врачей, откуда взяться профессиональным следователям». Смогут ли раскрыть убийство Бориса Немцова

Зыгарь: Можете ли вы согласится с тем, что у генерала Краснова репутация почти безупречная, и он считается одним из самых талантливых следователей? Что вы знаете о нем?

Мове: Вы знаете, конкретно с господином Красновым мне пересекаться как-то не удалось, но по слухам — наверное. Но, мне кажется, проблема следствия в другой плоскости немножко. Здесь вопрос не в персоналиях, особенно работающих на сегодняшний день.

Зыгарь: Расскажите, в чем основная проблема, потому что есть, конечно, такие основные стереотипы. Главный стереотип у обывателей заключается в том, если дело резонансное и такое громкое, это значит, оно точно не будет раскрыто. Какие, на ваш взгляд, основные проблемы?

Мове: Проблемы в другой плоскости, я еще раз говорю. Мы до такой степени ситуацию правоприменения привели в ситуацию правоиспользования, что практически на сегодняшний день, знаете, у меня все время возникает один и тоже вопрос: а вот любые раскрытые преступления —  мы с вами вообще-то верим в то, что раскрыто преступление, а не доложено об успешном раскрытии? Вы понимаете, о чем я говорю?

Зыгарь: Да, я понимаю.

Мове: Степень недоверия такая, что на этой степени недоверия теряются профессионалы. Вот ведь, в чем весь ужас.

Зыгарь: Знаете, но ведь редкое дело, в котором общество, пожалуй, убедили в том, что оно раскрыто — это как раз Маркелов и Бабурова.

Мове: Знаете, исключения только подтверждают правила, правда ведь?

Зыгарь: Да, действительно, яркий пример, только одно дело приходит в голову.

Мове: Да, поэтому понимаете, очень сложно что-либо говорить. Человек может совершенно искренне раскрывать преступления. Есть и опера нормальные, и следователи есть нормальные. Но могут просто не дать это сделать. И если вы обратили внимание, в последнее время у нас вопрос доказательственный, он как бы всегда очень приблизительный. У нас царица доказательства — опять признание. У нас считается раскрытым дело, если есть признание. Я не удивлюсь, если в этом случае, к великому сожалению, мы услышим какие-то признания, а сомнения останутся.

Зыгарь: Скажите, а что вы можете сказать по первым дням? Конечно, у нас очень мало информации, пока что ярко видно, что публично не было доложено ни о каких успехах. Следствие — это яркий контраст, например, с такими публичными делами как, например, бирюлевское убийство, которое предположительно совершил Орхан Зейналов. Не нашли ни машину, ни записи камер слежения. Это традиционно для подобных процессов или уже тут с первых моментов вы видите что-то необычное?

Мове: Да нет ничего не обычного, на самом деле. Мы работаем в этой сфере, мы хорошо знаем, как у нас скрывают доказательства, пропадают доказательства. Я уже на сегодняшний день, где-то прочитала, в интернете вроде, что видеокамеры сначала были где-то на ремонте, потом вроде как уже и опровержение пошло. Удивление это все не вызывает. К сожалению, есть основания полагать, что система начала работать точно так же малограмотно, как это происходит в других областях. Если у нас пропадают добросовестные учителя, у нас пропадают врачи, об этом столько говорили, если у нас пропадают специалисты в других областях, а почему мы, собственно, решили, что у нас в области следствия специалисты не будут пропадать?

Зыгарь: То есть вы имеете в виду, что тут может не быть ни какого злого умысла, просто если на практике нет привычки вести следствие качественно, то почему оно должно возникнуть в исключительном случае?

Мове: А в исключительных случаях оно тем более подчинено еще и установочным данным. И, к сожалению, я боюсь, что в этой ситуации установка может взять верх. У меня есть серьезные основания полагать, что по какой бы версии следствие ни пошло и что бы они ни раскрыли, уровень нашего на сегодняшний день доверия этому следствию, причем, в любых слоях населения, не зависимо от того, за государственную версию, против нее, за Путина, против Путина, за Майдан, Антимайдан — не имеет значения. Я подозреваю, что ни одна версия, учитывая репутацию следственных органов на сегодняшний день, все равно ей доверия не будет. К сожалению, боюсь, что произойдет ровно вот это.