Жуткие истории про женское обрезание, о которых все боятся говорить

Нигина Мунтеан, акушер-гинеколог, сотрудник Фонда народонаселения ООН: Тех, которых сшивают фактически до конца, их же даже не сшивают, у них же нет шовного материала. Что делают? Они все вырезают им практически без анестезии, а потом им связывают ноги на две недели, они лежат, у них формируются рубцы. То есть даже не скажешь, что это шов, а просто грубый-грубый рубец, который все закрывает. Перед брачной ночью его должны разрезать, потому что иначе они не могут иметь половой акт.

Нигина Мунтеан лет десять назад работала гинекологом в Гамбии и там впервые увидела искалеченных женщин. Для коренных народов этой страны отрезать у девочки часть гениталий ― обязательный ритуал: «Если они не соглашаются на это, они просто признаны изгоями общества. Их девочек не принимают ни в одном обществе, они признаны грязными, не могут выйти замуж. Мало того, эту семью, вообще весь их клан лишают экономической и какой-то любой другой поддержки».

Сейчас Нигина вместе с Фондом народонаселения ООН спасает девочек от калечащих операций. Пользы от них никакой, а последствия страшные: ВИЧ-инфекция, смерть. Инструменты: ножи, ножницы, бритвы ― ничем не обрабатывают. «То есть считается, что, если в девочке убьют вот эту сексуальность путем калечения ее половых органов, у нее не будет влечения до свадьбы, у нее не будет внебрачных связей, добрачных связей», ― объясняет Мунтеан.

О том, что в России тоже делают женское обрезание, большинство из нас узнало три года назад. Тогда правозащитницы из фонда «Правовая инициатива» опубликовали доклад о калечащих операциях в некоторых селах Дагестана. Вместе с ним и душераздирающие истории женщин:

«Женщины соседские на меня смотрели-смотрели, а потом кто-то из них сказал: „Надо ее обуздать“. Когда она приказала лечь на овечью шкуру, постеленную на полу, и взяла при этом большие ножницы, стало страшно. Помню, как зажмурилась, почувствовала острую боль и жжение. Дома мама утешала. Говорила, что у нас в селе так положено. И никто большого значения этому событию не придавал. Когда моему брату делали обрезание, это было как праздник: люди приходили, поздравляли. А мне даже полежать не дали».

Саида Сиражудинова, президент центра «Кавказ. Мир. Развитие»: Как было, так все и осталось. Кто практиковал, те считают, что на них не повлияло, что если им надо будет, если у них будут дети, у которых это не сделано, то они будут делать дальше.

Саида ― одна из авторов того самого доклада. Она разочарована: вот вышло второе исследование, но никаких результатов: «Кроме „Правовой инициативы“ и нескольких журналистов из Дагестана, больше этой проблемой никто не хочет заниматься. Никакой реакции в обществе нет, потому что оно очень деликатное, закрытое. Не хотят выступать против традиции отдельных народов, точнее, не народов даже, а общин».

После публикации доклада его героини теперь отказываются говорить. Молчат и врачи. В Москве ходят слухи о звонках с угрозами всем, кто комментирует этот вопрос. В Дагестане и вовсе настаивают, что такой проблемы нет. «Вот эта проблема ни разу не озвучивалась в медицинских кругах, потому что она не имеет той актуальности, которая ей придается в средствах массовой информации», ― говорит профессор, доктор медицинских наук Ахмед Азизов.

Ахмед Азизов ― сексолог, у него своя клиника в Махачкале. В дагестанских СМИ была опубликована такая его цитата: «Женщину нужно воспитывать в детства. Женское обрезание, практикуемое в исламе, в этом плане имеет положительное значение». Теперь мужчина говорит, что его оболгали, впрочем, как и все, кто раньше высказывался за эту операцию.

Азизов настаивает: он и его сотрудники никогда обрезанных женщин не видели. «Журналист, который писал эту статью, сам врач, поэтому он как бы записал на меня свою точку зрения, свои слова», ― уверен Ахмед. Тем не менее в одной дагестанской клинике Дождю подтвердили, что женское обрезание там делают ― по сунне, то есть обрезая крайнюю плоть. Какую именно плоть и каким образом, нам не ответили.

На такую операцию есть спрос именно у мусульман, хотя в Коране об этом ни слова. Муфтий Нафигулла Аширов объясняет: «Те предания, на которые многие ссылаются, являются недостоверными, и их недостоверность подтверждена известными вот этими хадисоведами, то есть мусульманскими учеными».

В сети полно объяснений и цитат, которые якобы рекомендуют женщине сделать обрезание, но отношения к исламу они не имеют. «Тут вот приводят, что был Ибрагим, Авраам, скажем, да, он был обрезан, у него жена Хаджар была. Но это до ислама, до ислама много чего было. До ислама люди трактуют историю, что люди жили и по двести, и по триста, и по тысяче лет, пророки некоторые», ― говорит Аширов.

На форумах и в соцсетях женщины делятся историями про обрезание, продолжают цитировать якобы Коран, спрашивают совета: а правда ли такая операция усиливает ощущения? «Когда у моей покойной тети умер муж, ей делали обрезание, но она уже была в возрасте. Но я знаю девушек, которые страдают от этого», ― пишет участница группы. Другая женщина делится переживаниями: «Сейчас свекровь говорит, что нужно моей дочке делать обрезание. Я сама тоже хочу, но не знаю, что делать». Некоторые говорят о своем опыте: «Мне делали обрезание. Отрезают маленький, как зерно, кусочек, и нормально все в половой жизни».

Последняя девушка в переписке рассказала подробности: «Вот такая интимная пластика. В возрасте шести-семи лет, наверно. Врач что-то сделала, я даже не почувствовала, что там сделали. Ни крови, ничего не было. Делал хирург, врач, женщина». Наша собеседница упомянула, что обрезание проводили в дагестанской больнице, но отказалась уточнить город, в котором все происходило.

В мире живет 200 миллионов женщин, которые подверглись этой операции. В Дагестане таких насчитали больше тысячи. Им запрещено не только испытывать сексуальное влечение, но и говорить о травме, которую пришлось пережить. Проще закрыть на это глаза и назвать пластикой.