Феминистка Ника Водвуд — об угрозах убийством, двух годах психотерапии, домогательствах начальства и приглашении в ООН

То есть ты хейтила феминистские посты девочки!

Да.

Ну все, вот это я понимаю.

Я всегда об этом говорю, да, это суперважно. Смотрите, я ее хейтила, я лазила на ее страничку «ВКонтакте» раз в месяц, потому что я ее, с одной стороны, хейтила, с другой стороны, мне хотелось пощекотать это любопытство свое ― как же она сейчас выглядит, как она сейчас покрасила свои волосы, волосатые ли у нее подмышки сейчас? Короче, у меня постоянно был интерес.

Потом в какой-то момент я решила почитать ее паблик феминистский, и вот там она постила всякие переводы статей, переводы постов, свои посты, была такая сборная солянка, которую я прочитала за один вечер, и это полностью наложилось на все, что я проходила в универе. Вот так универ сыграл роль, что я на соцфаке училась, и я такая: «А, окей, блин, все понятно, все термины, которые я сейчас читаю, ― это все мне понятно теперь». И за этот вечер у меня переформатировалось полностью все в голове, и я подумала, что да, я, наверно, феминистка.

О чем было твое первое феминистское видео на YouTube?

Я там сделала серию, по-моему, практически одно за другим. Было про то, ненавидят ли феминистки мужчин, и если да, что это значит.

Водвуд: В моем блоге есть старый пост про основы феминизма, который называется «Феминизм 101», и если вы уже сейчас хотите послать меня на кухню в комментариях или если вы такие: «Чё? Феминизм? Э?», то либо идите и прочитайте этот пост сначала, либо никогда больше не заходите на мой канал, потому что у меня нет сил на такое.

Я сделала рисунок, просто хочу такой маленький шажочек от полного непонимания или ненависти сделать к вежливому интересу, к такому положительному «ммм», а не «ммм?».

А ты ожидала, что будет такое количество хейтеров вообще вокруг этой темы? Мы-то теперь знаем, что их огромное количество.

Да. Нет, не ожидала. Когда эти первые видео я выложила, тогда случился просто мегахейт и такая организованная травля началась, и я этого вообще не ожидала. Я встречала очень часто такой тезис, что я все это знала и что я рассчитала это.

Что именно ты рассчитала?

Что я хайпую, что я троллю людей, что это видео про ненавидеть мужчин ― это троллинг. Но я вообще ничего этого не рассчитала, и не ожидала, и не знала. Я вообще не знаю, о чем я думала. Я не готовилась ни к какому взрыву, вообще хз, я не помню.

А в чем выражалась травля? Ты говоришь, что травля прямо. Такое слово, знаешь, травля, уже представляешь себе всякие ужасы.

Было очень плохо и ужасно. Эти видео попали на «Двач», где тусят, если что, люди как Поздняков и вот это все «Мужское государство», тусовка. Началось с того, что они стали просто писать гадости во всех комментах, просто тысячи, тысячи, тысячи комментов с угрозами, оскорблениями, не просто «иди на кухню», а такие прямо жесткие, сочные, неприятные штуки. Они стали заполнять все пространства, которые можно заполнить, не просто все комменты, а, например, все альбомы в моем паблике.

То есть они пришли уже в твое пространство и там уже начали писать.

Да, во все мои пространства. Почта, комменты во всех социальных сетях. Картинки, например, в паблике стали везде заливать фотошоп, как меня насилуют, как меня расчленяют, рисунки, как меня насилуют, рисунки моих персонажей каких-нибудь, что мои персонажи сексисты или нацики какие-нибудь, что-нибудь такое, с символами всякими.

Просто сотни, сотни, сотни таких комментов и сотни картинок, таких прямо, что ты листаешь, они залиты, залиты. Ты удаляешь, они опять залиты, залиты, это просто вот так восполнялось. И на почте то же самое. Они мне сломали, положили вообще интернет-магазин, сайт, потом они стали делать…

Во-первых, конечно, все мои личные данные слили и сделали такую пасту, где написали все мои личные данные, куда нужно звонить, как писать, что говорить. Мне постоянно звонили на телефон, мой адрес тоже слили, фотки сразу же стали идти моего адреса, туда стали идти люди, потом люди стали фоткаться с оружием.

Люди стали приходить? Живые люди?

Да, стали фоткаться с оружием: «Вот мое оружие. Кто мне сколько даст денег, чтобы я ее убил?». Что еще было?

В принципе, уже нормально так.

Еще мне делали профили на сайтах знакомств, где писали тоже все мои эти данные, регистрировались и писали, как я хочу, чтобы со мной обошлись. Мне опять названивали или писали сообщения, и мне нужно было удалять все это. Потом они сделали, переименовали порноролик, в котором актриса, похожая на меня, и отсылали это мне на работу, всем моим друзьям.

Ты работала где-то в офисе?

Да. «Nixelpixel сосет …». Отсылали это начальнику, моим родителям, моим друзьям, вообще всем. Потом они находили какие-то мои скрытые видосы, которые со вписок, я не знаю вообще, как они это нашли. Короче, есть видос, где я просто на вписке… Как сказать? Есть, где я целуюсь с девчонкой, где мы просто дурачимся. Нормальные видосы, но это все было подано так: «Срыв покровов! Вот она, феминистка, посмотрите, что она творит!». Что-то такое.

Это все тоже везде заполоняло. Но самое адовое было адрес, телефон и эти фотошопы всякие, где меня насилуют, потому что там прямо был такой сочно-стремный контент, вся расчлененка, вот это все. И это все было в таком количестве суперстремном, я сейчас об этом говорю вот так нормально, но было это очень плохо, прямо очень плохо и очень страшно. Страшно несколько лет после этого было ходить по улице. Я только в прошлом году благодаря психотерапии научилась ходить по улице просто, а не вот так, закрываясь. Я всегда ходила в такой кофте, потому что страшно, потому что на улице меня тоже из-за этого узнавать стали.

А, еще кучу мемов стали делать, и вся эта туса в какой-то момент стала еще подогреваться самим «Двачом», у них же гигантская платформа. Это как в «Мужском государстве» сейчас запостить. В общем, «Двач» стал все это подогревать, и потом, когда это продлилось где-то месяц, люди поделились на две части. Одних людей это …, а другие люди сказали: «Нет, мы хотим продолжать», и эти люди самоорганизовались в паблик «ВКонтакте», который существует до сих пор, и там … людей, и они отслеживают просто каждый мой шаг.

Ты сменила адрес, сменила телефон, ты все изменила.

Телефон я не поменяла.

Почему?

Потому что мне … было. Потому что я поставила его просто на игнор. И мне было так неохота менять во всех двухфакторных аутентификациях свой телефон, что я просто такая: «Все, мне похер на телефон», я его поставила на игнор и просто никогда не беру трубку. А если я беру…

То есть только тех, кого ты знаешь.

Да, только тех, кого я знаю. Потом я иногда начала развлекаться, но это редко. Если у меня классное настроение, то я такая: «Да, окей. Алло? Давай поразговариваем, я тебя ждала».

Да, телефон не меняла, адрес сменила.

А ты легко вообще про это говоришь, честно говоря.

Сейчас да. Я в психотерапии два года, я вообще другой человек. Было очень плохо, реально плохо.

А ты пробовала что-то сделать? Возможно что-то сделать, например, в такой ситуации?

Нет, в полицию идти вообще бесполезно.

А поднять какой-то ответный скандал, чтобы на них наехали?

Да, заявить, рассказать. Нет, я недавно выпустила видео про то, что я молчала и никому об этом не рассказывала, потому что я была на 146% уверена, что меня не поддержат, потому что даже среди моих друзей и моих знакомых были люди, которые лайкали какие-то залетные эти хейтерские посты или какие-то мемы про меня. Я чувствовала, что я абсолютно в максимально небезопасной ситуации, что у меня нет вообще никакого… Что на моей стороне очень мало людей. И даже люди, которые не активные хейтеры, все равно где-то там, на другой стороны. И разные личные разговоры тоже не помогали, не способствовали повышению ощущения безопасности, потому что я писала своим знакомым: «Почему ты подписан на этот паблик? Это паблик, который посвящен хейту меня, он начался как место, где вообще отслеживают даже, где я сейчас нахожусь, собирают людей, чтобы прийти туда и напугать меня» ― а такое делали.

Приходили?

Да-да, физически приходили на всякие встречи с подписчиками или на комикс-фесты. И люди говорили: «Научись смеяться над собой, относись к этому проще». Это было пять лет назад. Я вообще не представляю, чтобы сейчас мне кто-то так сказал, но пять лет назад мне так отвечали.

А ты жалеешь о том, что ты не рассказала? Сейчас, из себя сейчас.

Нет, мне кажется, что я все очень правильно сделала, потому что, я думаю, я правильно почувствовала эту атмосферу этого контекста.

То есть они кормились от твоей реакции, да? Это же такой момент.

Во-первых, да. Но, смотри, я уверена, что меня бы действительно особо не поддержали, что не было бы такой волны. Это было до #metoo, до #янебоюсьсказать, вообще до кучи всего, до кучи различных публичных кейсов травли. И это был бы, например, один из первых каких-то кейсов, на котором бы общество училось и обсуждало бы: а правильно ли ее поддерживать, а может быть, все-таки видео …?

Я все правильно сделала тогда. Если бы сейчас такое случилось, правильно было бы рассказать. Молчать тоже правильно, потому что, блин, нужно делать то, что получается.

Тебе органично.

Да. Но рассказать, конечно же, круто.

А как твои родители отреагировали, когда им это все прилетело?

Они очень испугались за меня, они меня очень поддерживали. Вообще они всегда очень меня поддерживали. Папа стал говорить: «Давай наймем телохранителя». Я говорила: «Нет, папа, не надо, господи, что ты несешь?». Я недели две жила у них.

Телохранительницу просто.

Нет, это же очень дорого, нет. Я две недели жила у родителей, потом они просто поддерживали меня в поиске квартиры.

Они вообще тебя всю дорогу поддерживали, со всеми твоими идеями и затеями, да?

Да.

И для них это было нормально. То есть тебе не нужно было проводить просветительскую работу среди родителей?

Нужно немножко, после каких-то видео мы спорили, но в целом они всегда меня поддерживали, им все нравилось. У них стояло уведомление на новые видео, они все смотрят.

Они тебе звонили, знаешь, как родители, звонит мама и говорит: «Все хорошо, но ты совершенно неправильно причесана! И где твои теплые рейтузики?».

Так нет, но было такое, что их очень напрягало, как много я ругаюсь матом.

А темы?

Нет, темы вообще никогда не напрягали. Особенно мне мама всегда давала фидбек хороший: «Я посмотрела твое прошлое видео, классно».

«Классно про мастурбацию».

Да, да. И мама, и папа даже делились этими видосами всякими на своем фейсбуке. Их коллеги тоже.

Вообще! Это же какие-то очень прогрессивные родители, это все-таки важно.

Да, очень хорошие.

Тебе не пришлось преодолевать еще этот этап борьбы с родителями. Это тоже отнимает много сил.

Да, да. У меня очень принимающая семья. Их коллеги тоже знают обо мне, и дочки их коллег смотрят меня и дают респекты своим мамам, что их мамы дружат с мамой Nixelpixel.

Что по-прежнему больше всего штырит хейтеров во всех феминистических темах? Знаешь, расскажу пример из нашей практики. Мы затеяли небольшой ютуб, у нас есть люди, которые его ведут, это некая компания, которая занимается курированием ютуба, я рассказывала это уже.

История такая. Мы говорим: «Мы что-то медленно растем». Они говорят: «Слушайте, вы тему-то свою понимаете? Это феминизм. Люди это не смотрят». Мы говорим: «Хорошо, а вот, на ваш взгляд, что нужно женщинам, чтобы они смотрели феминистические ролики?». Они говорят: «Ну как, готовку. Готовы готовить готовку?».

Странно.

«А косметику накрашивать на себя готовы? Вот будете накрашивать косметику и готовить готовку, тогда женщины к вам повалят».

От каких тем больше всего штырит аудиторию? Несмотря на то, что произошло много времени.

Волосы.

Волосы на теле ― это прямо…

Кабздец просто! Волосы на теле ― это самое адское, что вообще есть. Подмышки вот показать ― все, вштырит жестко. На ногах, смотрите, ребята!

Покрупнее снимайте.

Да, волосы. Выделения, секс. Секс всегда штырит. Удовольствие.

Секс просто штырит.

Сказать слово «клитор» ― …

По-прежнему, да?

Да. «Клитор, вау!». Так, клитор, подмышки.

Мне кажется, что никакой клитор не может конкурировать с подмышками, честно говоря.

Да? Не знаю.

Что подмышки по-прежнему вызывают больше ажиотажа, потому что это все до сих пор не переварено почему-то, сам факт наличия волос.

В принципе, да.

Но при этом, например, возможность быть полной уже приняли.

Нет.

Нет?

Да, слово «толстая». Сказать «толстая, и я себя люблю».

У тебя есть уже известный всем твоим подписчикам бойфренд Паша.

Да, бойфренд.

А как он называется, как правильно?

Не знаю, парень.

Парень. Мне кажется, слово «парень» такое более сложное.

У всех очень разные ассоциации. Некоторые говорят «молодой человек».

Парень ― это как-то сразу в картузе и с аккордеоном, у меня такое ощущение.

У меня нет такого.

Хорошо, а как вообще он терпит весь этот сложный мир вокруг тебя, эту агрессивную реакцию, что люди не относятся к тебе вообще равнодушно? Ты или очень нравишься, или очень не нравишься. Не устает ли он от всего этого информационного фона вокруг тебя?

Я его спрашивала об этом, у него нет такого, он не мыслит это как то, от чего он устает.

А ты его как спрашивала? «Ты не устал от меня, милый»?

Нет, не так. Да, я ему говорила: «У тебя есть такое, что тебе тяжело, например, со мной быть в отношениях, потому что я феминистка и публичная персона?», что-то такое. Он говорит: «Нет». Короче, нет, он так вообще не мыслит это. Да, у него как будто нет такого, что у него суперособенная ситуация. Он просто… Конечно, он за меня очень волнуется, он понимает, со временем он понял очень много разных специфик моей жизни, что нельзя адрес говорить, что-то такое, или что если мы идем по улице, я вижу, что кто-то меня узнал, и меня это пугает, то…

То есть тебе это не нравится, если тебя узнают на улице, да?

Смотря кто и как. Если какие-нибудь парни, которые так сразу же… Есть разные типы людей, которые тебя узнают. Есть люди, которые на тебя пальцем показывают и такие: «О, Nixelpixel! Да что ты? Давай».

Очень правдоподобно показала, смешно.

Короче, это очень стремно, и мне нужно ему как-то очень discreetly сказать, что нужно свернуть куда-то.

Он полностью вообще все поддерживает, он вообще очень поддерживающий партнер, такой ласковый и любящий, поддерживающий. Он очень понимающий. Да, я не чувствую, что у него какие-то… Он не говорил.

Что ему душно в этой ситуации.

Да, точно, ему не душно, я думаю.

Правда ли, что вы должны были выступать в ООН этой весной?

Да.

Ты говоришь, что все меняется очень медленно. Ничего себе, очень медленно! Ты уже в ООН фактически, извини, пандемия.

Камон, мне кажется, ООН обсуждает какие-то темы, которые там уже триста лет обсуждают.

Тебе было прикольно? Пригласили в ООН.

Да.

Это все равно что русскую актрису позвали в Голливуд неожиданно.

Да капец, конечно. Моей маме было очень прикольно. Мне было наиболее прикольно оттого, как я маме сказала об этом. Она такая: «А, господи, что? Я на работе всем скажу!». Это было самое лучшее.

Дружат ли фемактивистки? Вот такой вопрос.

Да.

То есть, условно говоря, Залина и Белла Рапопорт тебя не раздражают.

Ой, они очень раздражают, я с ними не дружу.

Вот!

Но с другими дружу. Да, поскольку нас не очень много в медийности, так-то нас, в принципе, много, но вот с большой аудиторией не так много, мы как-то соединяемся в разных инициативах, сотрудничаем, то личные отношения тоже возникают из-за этого органически, и личные несимпатии тоже возникают органически. Даже не знаю, что тут можно сказать. Да, есть у меня много подруг-феминисток и есть те, кто мне не нравится лично, а есть те, кто мне не нравится по идеологическим причинам, по профессиональным, и это иногда комбинации, а иногда нет.

Например, Залина мне по личным каким-то ощущениям нравится, а по всем ее идеологическим, всему, что она говорит, мне она очень не нравится, я не поддерживаю. Белла, например, идеологически очень мне нравится, а по личным ― вообще не нравится, в общении, мы как-то рассорились, да, очень неприятно.

Не совпадаете. А феминизм тебе деньги приносит? Ты зарабатываешь идеями? Как медиа. Потому что ты уже, конечно, медиаресурс в какой-то степени.

Такая фраза, что феминизм приносит мне деньги, она такая: оп-па!

Я специально сформулировала именно так, понимаешь? Она в лоб.

Если переформулировать ее так, что феминизм ― это моя работа, одна из, активизм ― это моя работа, приносит ли она мне деньги? Да, я зарабатываю, содержу себя в том числе благодаря своему активизму. Это часто с негативной стороны подается другими людьми, которые меня хейтят, что я зарабатываю на феминизме.

Все посмотрите на волосатые подмышки, пусть капают донейшены!

Да-да. Блин, даже если бы так было…

Было бы классно.

Да, было бы, подмышки бы делали свой вклад хороший в общество, а я бы кушала и не умирала от голода.

А ты зарабатываешь больше, чем твой парень?

Да.

В разы?

Мой парень занимается наукой, да, в разы.

Он не парится, парень?

Он немножко парится.

Мы посмотрели цифры на твоем ютубе, и стало интересно, что лучше вообще смотрят.

Что лучше смотрят?

Да, например, история про мастурбацию, которая какая-то легендарная оказалась и страшно востребованная, как ты себе объясняешь, почему именно эта тема?

Потому что об этом реально страшно было говорить раньше. Когда я сняла это видео…

Ты как придумала про это сказать?

Потому что я в какой-то момент поняла, я вспомнила себя в четырнадцать и поняла, что я думала, что я что-то вообще греховное делаю и что я единственная во всем мире этим занимаюсь.

И скоро божественная молния тебя покарает, да?

Да! И я вспомнила разговор с подругой и то, как сильно мне помог этот разговор, в котором выяснилось, что она тоже теребит фасолинку. И потом, когда мы Cosmopolitan еще увидели и там было написано слово «клитор», мы такие: «Это оно?! Это то, что мы трогаем?! О!». Этого вообще нигде не было. Сейчас, конечно, другой мир с интернетом, но у меня не было такого, я не сидела в интернете в четырнадцать. И я что-то вернулась в это состояние и сняла видос.

Почему ты попала в цель, почему, действительно, люди тебя запомнили? Потому что многие говорят на эту тему.

Потому что я объясняю хорошо. Мне кажется, что я очень хорошо раскладываю по полочкам. В этом мой талант, что я могу не просто сказать какие-то… Я могу не просто поговорить на эту тему, которую все сейчас обсуждают, а я могу услышать, что именно люди в ней не понимают, прямо какие-то вопросы, которые даже не заданы. Как будто есть две стороны, они собачатся, здесь говорят: «Ну вот так всё!», а тут: «Почему, не так всё!». А я в этом «не так всё» могу услышать вопрос, что именно этим людям непонятно или что именно эти люди никак не произносят. И потом я структурирую это и делаю такие сценарии, в которых люди получают ответы на эти вопросы, у них реально все встает на свои места.

Мне кажется, поэтому. Это одна из причин, почему я выстрелила.

Наверняка часто тебе женщины рассказывают свои какие-то истории унижения, абьюза и так далее. Чувствуешь ли ты себя вправе дальше им публично помогать, не выясняя обстоятельств?

Поскольку я понимаю, что…

Ты слепо встаешь на сторону женщин?

Я не думаю, что я слепо встаю. Так нельзя сказать. Но поскольку я понимаю специфику этой проблемы, я понимаю, как все происходит, я понимаю, что очень мало людей врет об абьюзе. И когда они делают, короче, видно, когда человек врет, и так же видно, когда человек не врет.

То есть ты в этой ситуации себе настолько доверяешь, своей интуиции.

Это даже не интуиция, а просто понимание. Когда ты работаешь с кучей потерпевших, когда ты сталкиваешься с абьюзом, знаешь, как это все функционирует, знаешь, в каком состоянии человек, да, если я начну сейчас потихоньку тебе рассказывать про свой абьюз, плакать и задыхаться, я могу тебе так наврать? Не знаю.

Если ко мне в личку приходит человек или мне в комментариях пишут: «У меня случился случай абьюза», я их всех отсылаю в «Насилию.нет» или в какие-нибудь еще профильные организации, которые конкретно заточены на помощь потерпевшим. Я никогда частной этой адресной помощью не занимаюсь, я рассказываю в своих блогах про нормы, про сексизм в целом. Иногда я рассказываю какие-то конкретные громкие случаи, которые имеют именно такое культурное важное значение, потому что это не просто дядя Вася какой-нибудь, который вообще никому не известен, а это какой-нибудь Марат Сафин, фотограф с гигантской аудиторией, или еще какой-нибудь абьюзер или насильник.

То есть ты можешь все-таки использовать собственные ресурсы.

Да, могу. Высказаться против Колпакова, что-нибудь такое. Да, могу.

А часто ты это делаешь? Не бывает, что ты разочаровалась в том, что ты сделала что-то?

Нет.

Знаешь, у меня была история. Моя хорошая знакомая сказала, что у нее есть подруга, она написала душераздирающий пост, как ее бывший муж ее избил, пытается отнять ребенка, и она хочет справедливости, потому что его многие знают, он режиссер-документалист, многие с ним дружат, пусть хотя бы эти люди его отдружат.

Там ужасная история, как на глазах у ребенка он ее бил. Я написала в сетях просто, что у нас с этим человеком 150 общих друзей, я не понимаю, почему эти люди с ним дружат, когда есть вот такая история. А потом выяснилось, что там история сложнее.

В чем?

Там оказалось, что он ее не бил, что с ней были ее родственники, скорее был конфликт с ее родственником, она там случайно упала… Там оказалось не так, как она рассказала. Это специфика оптики женщины, которая переживает за ребенка. То есть он тоже любит ребенка, она не давала его, там, видимо, неправы оба, так скажем. У обоих некая субъективная оптика, а я, пользуясь тем, что у меня большой фейсбук, подняла дикий хайп, сто тысяч человек, все это разлетелось огромным хвостом. И я потом чувствовала себя неважно, потому что очевидным образом неправы были и он, и она. У тебя такого не бывало?

Мне кажется, что, во-первых, все равно ты правильно сделала, что поддержала ее. Но если тебе неважно, я бы не… Точнее, как? Если тебе после этого случая неважно, мне не кажется, что тебе нужно кардинально менять на 180 градусов свой подход к таким ситуациям в целом. То есть если ты боишься, что вскроется какая-то другая инфа, то лучше вообще пройти мимо или выразить поддержку другим способом, например, лично сказать, написать просто ей, написать, что ты очень ее поддерживаешь или что ты не будешь общаться с этим человеком. Или для себя просто решить, что ты с ним пока не будешь общаться, не знаю, какое-то время.

Но я бы не делала вывод, что отныне я буду писать в комментах: «Ага, давайте узнаем про вторую сторону», что-то такое. Потому что вот это «Давайте узнаем про вторую сторону» ― это статусквошная такая реакция. У нас есть по факту, что большинство потерпевших молчит, большинство потерпевших, которые высказываются, сталкиваются с травлей или не с травлей, но хотя бы с тем, что им не верят, их обесценивают, поддерживают мужчину. И в этой ситуации примыкать из-за этого одного, из-за единичных таких случаев к этому лагерю, мне кажется, неправильно.

Помнишь, ты мне только что рассказывала, как ты молчала, когда тебя преследовали хейтеры с «Двача». Ты была неправа, получается, потому что ты придерживалась нейтральной позиции.

Нет, это же я была потерпевшей. Нет, я была права, я была потерпевшей. Если потерпевшая не рассказывает о своем абьюзе, это ее дело, она права в любом случае.

Возьмем Колпакова какого-нибудь, да? Я же не просто посты читаю, я обсуждаю потом с кучей людей, я обсуждаю с его бывшей женой, я обсуждаю со всеми людьми это, обсуждаю, прежде чем написать какой-то пост: а что тут, расскажите, как вообще обстояли дела. И мне рассказывают, и мы все это обсуждаем с кучей разных людей. Это не так, что я увидела какой-то пост потерпевшей и сразу сделала репост, написала: «Все, давайте этого чувака отменим». Нет.

Просто есть такая тема, много шутят на эту тему, что есть несколько людей, они как полиция феминизма, они всюду видят проблемы сексистского характера, приходят и заклевывают несчастных темных сексистов, которые просто не понимают, что они говорят.

Это как будто чуть-чуть другое, это, кстати, о другом, мне кажется.

Это про другое.

Это когда кто-нибудь напишет какое-нибудь слово плохое, да, пишут… Как сказать? Это не про ситуации насилия, мне кажется.

Это не про ситуации насилия, это в принципе про контекст.

Да.

Что контекст стал нетерпимым по отношению к тем наивным ошибающимся сексистам, которые просто еще не доперли, что мир устроен немножко иначе.

Хорошо, что стал нетерпимым. Конечно, если… Блин, как сказать? Я не знаю, что их там так сильно пугает. Что в комментах кто-то с ними не согласится? И хорошо, почувствуют себя хоть немножко на миллиметрик на моем месте, когда я что-нибудь пишу, у меня сотни комментов, какая я тупая … .

И что, ты не читаешь теперь комменты?

Нет, я читаю, я все комменты читаю, у меня модерируется все.

А ты расстраиваешься, когда тебе что пишут? Я, например, из-за всего расстраиваюсь. Слышите, я из-за всего расстраиваюсь.

Я расстраиваюсь, если попадут в какую-то цель, которая моя личная действительно, переживание какое-то, да. Но я не буду рассказывать, чтобы все это знали.

Внимание, сейчас вы узнаете, куда бить.

Да-да. Иногда попадают в цель, иногда нет вообще.

А как ты вообще относишься к cancel culture? Мы вспомнили Колпакова, несчастный Колпаков чувствует наверняка себя жертвой cancel culture.

Да, мне кажется, cancel culture ― это такой сложный концепт, который разные люди понимают по-разному, с разных сторон баррикад. Я в целом скорее негативно, потому что… Сложный, мне кажется, ответ такой. Сейчас я подумаю, как ответить.

Например, кто-то ошибся, и именно cancel culture для меня выражается не в том, что какие-то последствия, например, для Колпакова просятся, типа, пожалуйста, отстраните человека от такой должности, на которой он эксплуатирует, чувствует себя вправе так вести себя с подчиненными. Пусть еще на какой-нибудь поработает, где-нибудь еще.

Это не cancel culture для меня. Cancel culture для меня ― это когда люди берут человека, за ошибку отменяют его и просто отменяют, и отменяют, и отменяют, и отменяют, просто осуждают и осуждают без конца, например, как Регину Тодоренко, которая извинилась, перечислила денег на счет фонда.

Сняла кино.

Сняла кино, и ее все равно отменяют, и отменяют, и отменяют, обсуждают, именно варятся в этой отмене. Для меня cancel culture ― это это. Колпаков и Регина Тодоренко ― это совершенно разные ситуации, а cancel culture ― это то, что это все одинаковое, мы их всех отменяем. Это очень черно-белая штука с кучей агрессии, кучей массовых действий. Мне это не нравится.

А ты сама даешь обычно людям шанс?

В зависимости от контекста, конечно, да. Мне нравится, что, во-первых, Регина связалась с Анной Ривиной, по-моему, и Анна Ривина тоже всегда, если к ней кто-то придет с вопросом таким, и ко мне тоже, я всегда за, она тоже всегда за. Она всегда объяснит, поможет как-то, потому что камон, давай я тебе объясню, и мы все станем лучше.

Я не заинтересована в том, чтобы мы просто всех, кого надо, отменили и отвезли на какой-нибудь остров, там они все…

То есть что остались только приличные люди, которые рубят в феминизме.

Да, ужас.

А все эти неприличные ― они бы куда-нибудь, не знаю, в Кукуево уехали и там были заперты снаружи.

Да. Нет, такого я не хочу. Возвращаемся в начало этого интервью: я тоже была хейтеркой, которая хейтила феминистку.

Вообще это меня поразило. То есть ты этим парням с «Двача» тоже даешь шанс? И эти пусть из Кукуево приезжают.

Какой шанс?

Шанс стать нормальными людьми, разобраться в вопросе.

Конечно. Да они ими являются, многие из них действительно разбираются в вопросе. У меня есть чувак, который меня хейтил, лайкал двачерские всякие штуки, и он сейчас мой подписчик, который мне иногда пишет: «Ника, Ника! Я посмотрел, все офигенно, я тебя так саппорчу!», очень хороший.

Но я не какая-то просветленная и не какая-то супер самая умная в этом плане, я в очень многих вещах разбираюсь с той же скоростью, как и все. Поддержка потерпевших ― это не cancel culture. Например, если мы говорим: «Пожалуйста, мы хотим, чтобы такие харассеры на работе на этой работе не работали», потому что это не про отмену этого чувака, это про то, чтобы другие люди, чтобы женщины могли вообще на эту работу прийти, которым не было комфортно на ней работать, чтобы женщины могли не увольняться с этой работы хотя бы, понимаешь?

Окей, сейчас пример. Меня домогался начальник, и я уволилась в том числе из-за этого. Если я пойду в HR и скажу: «Увольте его, пожалуйста», это cancel этого чувака? Нет.

А ты ходила в HR?

Ходила, да.

А они что?

Они сказали: «Мы не будем его увольнять, это классный очень чувак, этот человек ― наша звезда, как мы можем его уволить?».

А как его зовут?

Я не могу сказать.

А почему?

Потому что мне страшно.

Что он тебе каким-то образом принесет какие-то несчастья, да?

Да. Я не хочу…

Видишь как?

Конечно.

Это трудно.

Конечно, я очень хорошо понимаю людей, которые не могут открыто сказать.

А тебе не кажется несправедливым, что он продолжает работать на этой работе, может, еще кого-нибудь домогается?

Да, и поэтому ты всегда принимаешь это… Трудно нести в себе эту информацию. Я могу сказать, кто не. На моей работе до меня не домогался Роман Фирайнер, не домогался… Я забыла, как зовут его партнера. Короче, Рома и Ярик до меня не домогались, Коля Фабрика до меня не домогался. Эти три человека не домогались до меня.

Сейчас мы вычислим, кто домогался! Путем исключения.

Да. А вот другие два чувака со мной и с другими ребятами, с девчонками нехорошо себя вели. Вот так вот!

А можно я тебе задам такой интимный вопрос? Можешь не отвечать, хотя, мне кажется, тебе можно задать вообще все вопросы.

Можно, верно.

Скажи мне, почему ты просила, чтобы съемочная группа Дождя состояла из одних женщин?

Потому что моя собака боится мужчин.