Курс «Возвращение государства». Лекция 3. Екатерина Шульман. «Изготовление большинства. Люди 2000-х»

Что происходило за эти 12 лет с российским социумом, с российскими гражданами? Такая же популярная легенда, как та, которая говорит нам о лихих 1990-х, гласит, что это было время путинского благополучия, золотые годы высоких нефтяных цен, в течение которых граждане обогащались, предавались консюмеризму, и вообще население России благоденствовало так, как никогда раньше. Сразу хочу сказать, что некоторая правда в этих утверждениях есть.

Общество потребления

У нас росли реальные располагаемые доходы населения. Росли они не так радикально, как, может быть, нам хотелось бы и как демонстрирует нам государственная пропаганда. Тем не менее даже в 2008 и 2009 году мы видим падение, но не резкое, а в общем колебания вокруг той же цифры в 100 % относительно предыдущего периода. И уже начиная с 2010 года мы видим вполне приличный рост, несколько затормозившийся в 2011 году. То есть действительно россияне стали богаче. Консюмеризм стал общенациональной религией или по крайней мере общенациональной ценностью. Какие политические последствия это имело среди прочего?

В 2000-х годах россиянам стал доступен волшебный мир кредитов, потребительских и ипотечных. Люди стали активно приобретать жилье и машины. Это повлияло на жизнь городов, это повлияло на сознание людей. Истинный смысл вот этой кредитной удавки жители городов почувствовали уже к 2010 годам, когда закредитованность стала причиной новой волны специфической преступности и специфической активности людей, которые, например, отправляются воевать в соседние государства, поскольку это для них единственный шанс что-то заработать и расплатиться с кредитом.

Тем не менее в течение 2000-х годов этот самый консюмеристский бум пока вызвал из отрицательных последствий для городского населения разве что большие проблемы с трафиком как следствие появления торговых центров и машин в таких количествах, которые не виданы были ни при советской власти, ни в 1990-е. Это привело к тому, что города встали.

В свою очередь, уже в 2010-х годах это вызвало многочисленные и непопулярные реформы в больших городах, прежде всего в Москве и Петербурге, направленные на то, чтобы каким-то образом эту проблему решить. Тогда постепенно вот эта городская повестка, повестка парковок, трафика и пробок, стала повесткой политической.

Демография

Кроме того, действительно росла — и достаточно радикально — средняя ожидаемая продолжительность жизни, причем как для мужчин, так и для женщин. Мы с вами должны помнить, что для российского социума характерна постыдно большая гендерная разница в средней продолжительности жизни. То есть женщины живут сильно дольше, чем мужчины. Такая разница говорит о том, что люди умирают от предотвращаемых факторов: от убийств, от ДТП, от тех болезней, которые, в общем, лечатся, от алкоголизма, от тюрьмы и так далее. Это преимущественно, хотя и не исключительно, мужские несчастья. Итак, на 2000 год мы имеем среднюю ожидаемую продолжительность жизни для мужчин практически 59 лет, что очень мало. На 2012 год — 64,5 (это, в общем, уже более-менее прилично). У женщин рост не такой радикальный, но тем не менее он тоже есть — от 72,2 до 75,8.

С точки зрения количества населения за эти годы роста, вопреки распространенному мнению, не произошло. По данным Росстата на 2000-й год у нас 146,8, почти 147 млн населения. На 2012 год — 143 млн. То есть снижение численности населения продолжается вплоть до 2015 года, когда мы наблюдаем нормативный рост. Есть популярный троп о том, что в 1990-е в России каждый год умирало по миллиону. Это не совсем правда. Правда в том, что демографическая пирамида, ее структура, такова, что — даже с тем ростом рождаемости и снижением смертности, в том числе от насильственных причин, о которых мы говорили, — снижение численности населения является неизбежностью.

Посмотрим на две пирамиды, напоминающие елочки, — 2000 и 2009 год. Что мы в них видим? Мы видим, во-первых, эту самую разницу в продолжительности жизни между мужчинами и женщинами, которая, чем старше люди становятся, тем видней. Чем старше население, тем больше женщин. Мы видим продолжающийся процесс старения населения. Мы видим некоторый навес из молодежи в 2000 году – это дети от 10 лет и старше, в 2009 году это уже люди от 20-ти и старше. Это, соответственно, те люди, которые родились в процессе последнего советского бума рождаемости. Это не то чтобы очень большой бум, но он тем не менее был. И мы видим в этой самой демографической елке (как в 2000 году, так и в 2010-м) повторяющиеся каждые 25–30 лет выемки. Особенно большая та выемка, которая в 2000 году находится на уровне 55 лет, а в 2009-м — на уровне 65-ти. Это эхо прошедшей войны. Приблизительно каждые 20–25–30 лет у нас появляется, скажем так, снижение населения — это непреодоленное наследие того страшного русского XX века, который выел наши с вами демографические запасы.

Кавказ

Надо сказать, что на начало периода, о котором мы говорим, в России идет Вторая чеченская война. После 2000 года больших армейских операций не проводится. Тем не менее режим КТО (контртеррористической операции) сохраняется до 2009 года. Что это значит для населения России, каков политический смысл этого? Во-первых, самое простое: это обозначает шанс попасть на реальный театр военных действий и быть убитым. Во-вторых, это обозначает высокую тревожность в обществе и, соответственно, запрос на наведение порядка; страх терактов и желание, чтобы эти теракты были предотвращены практически любыми методами. Третье, чуть менее очевидное последствие — это то, что неполиткорректно можно назвать чеченизацией как российского правящего класса, так и общественных норм в целом.

Распространение представлений, заимствованных с Кавказа, о том, как вообще надо себя вести, о том, как надо вести себя с товарищами, с начальниками, с подчиненными, с врагами, с женщинами, с детьми. Люди, которые либо воевали там и вернулись, либо жили там и приехали в Центральную Россию, приносят с собой эти специфические нормы. Мы будем видеть следы этого процесса в очень многом из того, что происходит в России. Мы будем видеть, например, в изменениях уголовного законодательства институционализацию, легитимацию силовых практик, к которым привыкли правоохранительные органы на Северном Кавказе. И уже по окончании 2000-х, в 2010-м мы увидим руководителей этих регионов в составе федеральной политической элиты самыми громкими спикерами, самыми заметными публичными фигурами на границе политики и энтертейнмента, полноценными звездами нового информационного пространства.

Бюрократия

Обратимся теперь к тому, как в этой социально-экономической обстановке чувствовала себя российская бюрократия, российский государственный аппарат — не как политическая машина, а как социальная страта, как некий класс, как набор граждан. Эти годы были, кроме всего прочего, временем роста в арифметической — не скажу «геометрической» — прогрессии числа государственных служащих, как региональных, так и федеральных.

В 2000 году у нас на федеральном уровне имеется 521 тыс. госслужащих. В 2005 году федеральных государственных служащих у нас уже 766 тыс. В 2009 — 878 тыс. И это, в общем, достаточно большая цифра, самая большая за все 2000-е, потому что потом, в 2012 году, будет некоторое снижение — 813 тыс. человек. Но чтобы вы не волновались за судьбу государственных служащих, могу сказать, что после 2013 года происходит их взрывной рост. На 2016 год их уже больше 1 млн 400 тыс. человек.

2000-е годы для России были не только годами высоких бюджетных доходов, но и годами раскармливания вот этого самого бюрократического класса. Если кто-то и стал в это время жить особенно хорошо и счастливо, то это именно государственные служащие, причем государственные служащие всех уровней. Можно сказать, что к концу 2000-х не только государственный сектор в экономике чрезвычайно увеличился, но и население России стало во многом состоять или из прямых госслужащих, или из широко понимаемых бюджетников, то есть тех людей, которые обязаны своими ежедневными доходами государству. Это имело и продолжает иметь достаточно очевидные и значимые политические последствия.

Долги

Еще одна вещь, которой все 2000-е годы занималось государство российское и о которой нужно сказать, — это раздача долгов. Внешний долг Российской Федерации продолжал все эти годы снижаться. На 1 января 2000 года он составлял 158,7 млрд долларов. В основном это долг частным кредиторам. Уже к 2006 году эта цифра снизилась на 22,5 млрд долларов. Соответственно, к 2006 году она составляла 9 % ВВП, а к 2010-му — уже 5 % ВВП, что, в общем, достаточно небольшой уровень.

Одновременно с выплатой как советских, так и российских долгов Российская Федерация списывала долги себе. И списала их, по приблизительным подсчетам (приблизительным, поскольку это не все открытые данные), больше чем на 100 млрд долларов начиная с 1996 года. Вот эти две вещи — выплата собственных долгов и прощение долгов других стран по отношению к себе — были довольно важным занятием для прежде всего финансово-экономического блока правительства, особенно в течение первого путинского срока. Это было основанием легитимности этого режима в глазах внешних аудиторий. Итак, Российская Федерация — это страна, которая получает нефтяные и широко понимаемые углеродные доходы, раздает их в первую очередь своим собственным служащим, во вторую очередь позволяет гражданам пользоваться плодами этих доходов и платит деньги всему внешнему миру: выплачивает свои собственные долги, выплачивает долги Советского Союза, прощает советские и российские кредиты, выданные другим странам. Если совсем обобщать, то это, в общем, магистральное направление нашего политико-экономического процесса.