Курс «Возвращение государства». Лекция 12. Екатерина Шульман. «Цитадель и ее стража. История силовиков»

Россия — страна силовиков. По количеству одних только полицейских на 100 тысяч человек Российская Федерация занимает первое место в мире. На каждую тысячу россиян приходится 5,5 полицейских. Даже в Китае (данные 2012 года) этот показатель составляет всего лишь 3,2, а например, в Германии — 2,9. В постоянно воюющем Израиле — тоже 2,9. При этом полицейские — это вовсе не единственные представители силового сословия, которое за 2000-е годы стало основным бенефициаром режима, одновременно его опорой и выгодоприобретателем.

На протяжении всех этих 12-ти лет, о которых мы говорим, постоянно росло одновременно количество вооруженных людей в форме и расходы федерального бюджета на их содержание. В эти годы происходило разделение общего силового сословия на различные группы интересов, на различные кланы. Конкуренция или прямая борьба этих кланов между собой к концу 2000-х годов превратилась в некоторую пародию на политическую конкуренцию, в некоторую ее замену, довольно плохую замену, надо признать («Песок — плохая замена овсу»). Но тем не менее это такой суррогат системы сдержек и противовесов. Вместо общественного контроля, вместо взаимного сдерживания ветвей власти в российской политической ситуации мы имеем конкуренцию силовиков.

Кто составляет вот эту вот вооруженную бюрократию, сколько вообще этих людей? Итак, кто такие силовики, кто составляет этот класс?

Министерство внутренних дел

Наиболее многочисленная силовая структура в России — это Министерство внутренних дел. На 2005 год в его штате состояло более 820 тысяч человек; на 2015 год количество сотрудников МВД превысило миллион. Министерство внутренних дел подверглось одной из наиболее масштабных реформ 2000-х годов. Это так называемая реформа полиции, собственно, переведшая ее из милиции в полицию. Первые шаги в этом направлении были сделаны еще в 2009 году в качестве реакции на ряд громких преступлений, совершенных милиционерами.

Многие помнят дело майора Евсюкова, человека, который открыл стрельбу в супермаркете на юге Москвы. Предполагалось одновременно снижение численности состава МВД и увеличение ассигнований для выплаты вознаграждений сотрудникам. В 2010 году была объявлена предстоящая реформа полиции, и в августе 2010 года в открытом доступе был опубликован проект закона «О полиции», который был призван заменить действующий закон «О милиции».

Он ставил себе целый ряд целей: прежде всего повышение эффективности работы органов полиции, повышение доверия к ним граждан, сокращение численности и повышение зарплат сотрудников. Действительно, в ходе реформы, начавшейся в 2011 году, численность сотрудников органов внутренних дел была сокращена на 22%. Однако, как мы видим, уже к 2015 году штат МВД снова вырос и стал больше, чем в какие бы то ни было предыдущие годы. Действительно, полицейские стали получать больше денег, кроме того, был внедрен целый ряд мер по повышению открытости системы МВД. Наиболее известная из них — это введение бейджиков, которые сотрудники полиции обязаны носить.

Одновременно, начиная с 2001 года, шел процесс переподчинения региональных силовых структур и специфических региональных управлений внутренних дел от губернаторов президенту. Суть процесса состояла в том, чтобы выстроить единую вертикаль по охране порядка в широком смысле слова, если мы говорим об МВД, и подчинить ее именно федеральному центру. Исключениями в этом отношении, продолжающими обладать собственным силовым ресурсом, являются национальные республики. Прежде всего республики Северного Кавказа, особенно Чечня.

Пока зафиксируем ту ситуацию, к которой мы пришли к 2012 году: полиция реформирована, ее численность несколько сокращена, она, скажем так, стала в какой-то степени более открытой. Сказать, что уровень доверия к полицейским каким-то образом вырос, мы, ориентируясь на социологические данные, не можем, но зато силовая вертикаль полностью переподчинена президенту.

ФСБ, ФСО и другие

МВД — это, естественно, не единственная силовая структура, но наиболее многочисленная. В органах прокуратуры на 2005 год работает около 190 тысяч человек, в Генеральной прокуратуре — 53 тысячи. В Федеральной миграционной службе — около 30 тысяч человек. Чрезвычайно многочисленное, богатое и достаточно самостоятельное силовое ведомство — это МЧС, работающее с 1991 года, с момента своего создания, под руководством одного министра. В 2005 году там работает 350 тысяч человек, в 2015-м — уже больше 370 тысяч. Около 340 тысяч — в Министерстве юстиции. И Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков, созданная в 2003 году (и, забегая вперед, ликвидированная в 2016-м), насчитывает на 2005 год 33 тысячи человек. На 2015-й, так сказать, к своему закату, — уже 40 тысяч.

Сколько человек работает в собственно спецслужбах — ФСО, ФСБ и военной разведке, — из-за режима секретности точно сказать мы не можем. По различным данным, ФСБ в 2000-е годы — это около 120 тысяч человек. Если прибавлять туда сотрудников погранслужбы, которая вошла в состав ФСБ, то это получится больше 200 тысяч человек. По различным оценкам, с начала 2000-х годов штатная численность ФСБ без учета погранслужбы возросла в 1,5–2 раза. В службе внешней разведки мы видим около 20 тысяч человек, но опять же, точно мы не знаем. В ФСО работает от 10 до 25 тысяч человек.

Численность штатного состава силовых структур, несмотря на локальные сокращения или, точнее, разговоры о таких сокращениях, в целом за последние 15 лет неизменно росла. Точно так же росли и расходы федерального бюджета на разделы «Национальная безопасность» и «Правоохранительная деятельность», которые отвечают за окормление класса силовиков. За годы наблюдений никогда эта цифра в процентах от ВВП не падала ниже 1,3%. В процентах от общего числа расходов федерального бюджета она всегда была больше 8, и (с некоторым снижением в кризисном 2008 году) после 2009-го наблюдается ее постоянный рост. К 2012 году мы подходим с бюджетом, в котором около 11% денег направляются на расходы, связанные с национальной безопасностью и правоохранительной деятельностью.

Много это или мало? Для сравнения: в Соединенных Штатах расходы консолидированного бюджета на безопасность составляют около 1,5% ВВП. В расходах федерального бюджета это 0,19%. Как мы видим, это цифра, к которой мы близко не подходили за все эти годы. Итак, российские силовики в течение этих 12 лет потребляют всё большую и большую долю от расходов бюджета.

Одновременно растет так называемая закрытая часть бюджетных расходов. Что это такое? Федеральный бюджет, как любой другой закон, рассматривается Государственной Думой. Он рассматривается на пленарных заседаниях и, соответственно, публикуется. Часть расходов, которые относятся к секретным, рассматриваются в закрытом режиме, их не обсуждают на пленарных заседаниях. Их рассматривает специальная комиссия Государственной Думы. В нее входит председатель комитета по бюджету, председатель комитета по безопасности и ряд других депутатов. В основном это бывшие сотрудники спецслужб и Министерства обороны, бывшие обычно, там, заместители министра — такого уровня люди.

Каков процент этих закрытых расходов, то есть тех, которые не подлежат публичному рассмотрению? С 2005 по 2012 годы — от 10 до 11%. Это не обязательно расходы именно на спецслужбы. Например, расходы на капитальное строительство по какой-то причине тоже стали относиться к секретным, часть расходов на ЖКХ также закрыта. Если в 2012 году это 11,7% бюджета, на 2014 год это уже 14,2%, на 2015-й — 16,7%, к концу 2015 года — фантастическая цифра в 20,2%. Итак, больше 20% федерального бюджета к 2015 году распределяется в закрытом режиме.

Чем выше влияние спецслужб и силовиков в целом на внутреннюю и внешнюю политику, чем больше денег они забирают себе, тем, соответственно, больше влияние их специфической ментальности, которая предполагает рассмотрение внешнего мира как набора угроз и вызовов.

Армия

По специфическим причинам российской политической истории у нас спецслужбы и силовые структуры являются политическими акторами. Армия до самого последнего времени им не являлась. Корни этого специфического явления уходят в период после Великой Отечественной войны, в частности, в тот этап, когда шла борьба с маршалом Жуковым и его окружением ровно с тем, чтобы не допустить появление армии как отдельного политического субъекта, как актора политического процесса. Это положение вещей в самые последние годы начало несколько меняться, но это уже выходит за рамки нашего курса. Каким образом поддерживается тот баланс между конкурирующими силовиками, поддержание которого является одной из основных задач и целей верховной власти?

Конкуренция силовиков

Силовики располагают как силовым ресурсом, так и контролем над целыми областями, сферами экономической деятельности. Это не только вульгарно понимаемое крышевание в духе 90-х годов, это уже гораздо более глубокое проникновение силовых акторов в экономическую ткань, которое позволило, например, Ольге Романовой, человеку, разбирающемуся в этой сфере, сказать, что настоящие российские предприниматели — это и есть силовики или силовики и есть настоящие российские предприниматели. Какой именно объем экономического оборота прямо или косвенно контролируется представителями силовых структур либо их бенефициарами, мы сказать не можем, но мы просто можем зафиксировать тот факт, что проникновение это достаточно глубоко.

Одним из основных скрытых, но определяющих сюжетов внутренней политики 2000-х годов было соперничество МВД и ФСБ за контроль над потоками, проходящими через таможню. В чем состояла в этой ситуации задача верховной власти? В том, чтобы не появился какой-то один определенный победитель, который мог бы контролировать эту поляну целиком, чтобы не появился некий мегасиловик, который мог бы победить всех остальных, или даже чтобы не выросло две противостоящие башни, которые остаются наедине друг с другом, подавив все остальные очаги сопротивления. По этой причине силовые структуры в России являются постоянным предметом реформирования.

Из них выделяются новые структуры, эти новые структуры потом расформировываются, меняется руководство. Вся эта деятельность, если мы посмотрим на нее на расстоянии в десять лет, имеет своей целью поддержание этого вот сложного динамического равновесия. В 2011 году из состава Генеральной прокуратуры выделяется то, что было Следственным комитетом при прокуратуре, в отдельную структуру, Следственный комитет, который становится конкурентом прокуратуры и в борьбе с ней проживает все эти годы. Все эти новые структуры начинают сражаться за полномочия, за ресурсы, за контроль. Соответственно, вот эта вот борьба не дает никому из них каким-то образом усилиться.

Итак, зафиксируем ту ситуацию, которую мы увидели. Речь не идет о том, что какие-то специфические чекисты захватили власть в России. Речь идет, повторюсь, о широком, обширном, богатом и влиятельном классе, говоря марксистским языком, вот этой вот самой силовой бюрократии. У нас существует экономическая бюрократия, существует медийная бюрократия, существует бюрократия финансовая — все это люди, в той или иной степени работающие на государство. Но ядром чиновничьего класса становится именно вот эта вооруженная силовая бюрократия.