«Это попытка показать, что наследником Киевской Руси является не Киев, а Москва»

Воскобойникова: Как вы относитесь к этому монументу? И вообще насколько безопасно устанавливать его в таком историческом месте Москвы?

Желнов: И входит ли, кстати, это место в зону охраны ЮНЕСКО, учитывая, что это Кремль?

Александров: Это подтверждено ЮНЕСКО, насколько я знаю. Я знаю многих из коллектива Салавата Александровича, я с ним работал, он у нас был завкафедрой, когда я учился. Насчет ЮНЕСКО вопрос закрыт, это все подтверждено, никаких вопросов нет. Что касается безопасности, то это вопрос технический. Такие моменты абсолютно четко решаются.

Воскобойникова: Сколько примерно может весить такой памятник?

Александров: Сотни тонн, не знаю.

Желнов: И стоит сотню, и весит сотню, видимо.

Александров: Да, огромное количество, даже трудно сказать.

Желнов: Миллион за тонну.

Что значит «все нормально с ЮНЕСКО», если это зона охраны Кремля, на которой ничего не может возводиться, потому что она законсервирована?

Александров: С ЮНЕСКО все нормально в том смысле, что ЮНЕСКО дает добро на установку. Здесь все согласовано, насколько я знаю. Я немножко интересовался этим вопросом. С ЮНЕСКО проблем уже нет. Были согласования, но сейчас этот вопрос уже решен.

Желнов: Вопрос по поводу необходимости сегодня устанавливать такой монумент и вообще популяризировать князя Владимира через такие акции.

Кацва: Необходимости с чьей точки зрения?

Желнов: С исторической, культурной.

Кацва: Понимаете, насчет культурной я ничего не берусь сказать, не будучи специалистом.

Воскобойникова: С точки зрения общественности.

Желнов: Истории.

Кацва: А что касается истории, история ― наука такая. Исторической необходимости устанавливать какой бы то ни было памятник вообще не бывает. Памятник устанавливается либо когда есть некий общественный консенсус по тому, что данный человек заслужил…

Желнов: Общественного консенсуса не было, как я понимаю.

Кацва: Его нет и не может быть, потому что Владимир ― фигура абсолютно не актуальная для современного общества. Возникает другой вопрос, а именно целесообразность с точки зрения государственной власти из тех или иных соображений. Здесь соображения совершенно очевидны: это попытка показать, что истинным наследником Киевской Руси является не государство со столицей в Киеве, а государство со столицей в Москве.

Мы прекрасно знаем, что в Киеве над Днепром на высоком склоне стоит памятник князю Владимиру. На мой взгляд, в Киеве он совершенно естественен, потому что именно там правил Владимир. Что касается Москвы, то Владимир не только никогда здесь не бывал, но и самого города еще не было в тот момент, когда он отошел в лучший из миров. С нашим городом, с Москвой, Владимир не связан никак, это чисто политическая акция.

Желнов: Не случайно в День народного единства.

Кацва: Не случайно, а закономерно. Такие акции всегда приурочиваются к каким-то символическим дням. Например, когда дядюшка Ивана Грозного князь Андрей Старицкий поднимал мятеж, он поднял его в день перенесения мощей благоверных князей Бориса и Глеба, тоже не случайно, чтобы показать себя как потенциальную жертву.

Дело в том, что когда-то была общая предыстория. У современных России и Украины общие корни уходят в Киевскую Русь. Поскольку Украина называется Украиной, а Россия называется сегодня Россией, то есть словом, созвучным со словом «Русь», то у нас все время пытаются показать, что Украина здесь не при делах, а при делах мы. Поэтому, например, Херсонес у нас стал сакральным городом для России, поскольку там крестился князь Владимир. Но князь Владимир ― князь киевский, а не московский, соответственно, сакральность преимущественно оказывается связана с Украиной.

Напомню, что в те времена, когда существовал князь Владимир, Залесской Украиной именовали территорию северо-восточной Руси, то есть те места, где расположены Владимир, Суздаль, Москва. Киевская земля именовалась Киевской Русью. Так что это чисто политическая акция, совершенно понятно, зачем она предпринимается именно сейчас, во время конфликта с Украиной. Понятно, почему День народного единства.

Насколько этот памятник будет уместен в центре Москвы, рядом с домом Пашкова, кремлевскими стенами и башнями и вообще в историческом центре, я квалифицированно судить не могу. Меня как обывателя это пугает. Слава богу, что его не поставили на осыпных склонах Воробьевых гор при таком-то весе.

Желнов: Вас как скульптора не пугает этот гигантский монумент?

Воскобойникова: Не будет ли он перекрывать какие-то элементы перспективы?

Александров: Какие-то виды он будет перекрывать в любом случае, но какие? История, где Салават Александрович поставил Гермогена, помните, да? Как с Манежа спускаться в Александровский сад. Там тоже речь шла о том, что он очень большой. Я там принимал участие. Когда он лепился, он казался огромным. Он был около пяти метров плюс постамент. Но когда он встал на месте, оказалось, что он вполне вписывается. Многие из тех, кто был против (я говорю это абсолютно искренне), сказали: «Да, тут он неплох».

Кацва: Пять метров ― не шестнадцать.

Александров: Верно, но там, где стоит Гермоген, места гораздо меньше. Это место довольно открытое. Оно кажется маленьким.

Я видел полноценно весь проект на Воробьевых горах. Нынешний памятник был существенно уменьшен за счет постамента. На Воробьевых горах планировался огромный постамент, по-моему, даже больше, чем фигура. Могу здесь ошибиться. Фигура, насколько я знаю, осталась такой же. Я думаю, что он вполне может вписаться в город.

Фото: Максим Блинов/РИА Новости