Убивают ли геев в Чечне на самом деле? Спорят ЛГБТ-активисты и правозащитники

Монгайт: Я хотела бы начать все-таки, Николай, с вас. Вы, наверное, читали этот текст, вы в курсе того, что там рассказывается. И расскажите, пожалуйста, о ходе событий. Почему подавались эти заявления, этот запрос на проведение гей-парадов в северокавказских республиках, где очевидны гомофобные настроения? Можно подозревать, что они там есть. И сейчас я слышала мнения некоторых людей, которые обвиняют вас в том, что вы спровоцировали, собственно, происходящее на Северном Кавказе. Я хотела бы услышать ваш комментарий.

Алексеев: Как известно, женщина, надевшая мини-юбку, всегда провоцирует изнасилование — это всегда все известно, поэтому это все та же старая добрая история об одном и том же. Но если вернуться к сути вопроса, то мы действительно подаем уведомление о проведении подобных мероприятий на территории всей России. Это не касается конкретного региона, это касается абсолютно всех субъектов Российской Федерации. Мы на данный момент подали подобное уведомление в 78-ми из 85 субъектов Российской Федерации на сегодняшний день.

Монгайт: Скажите, а вы зачем его подали? Это чтобы доказать, что права геев и гетеросексуалов в России равны?

Алексеев: Нет. Мы подали для того, чтобы мы нашли тот регион, в котором мы можем провести наше мероприятие, в котором, наконец-то, начнут уважать наше право, гарантированное 31 статьей Конституции — право на свободу выражения мнения, право на свободу проведения публичных мероприятий.

Монгайт: Вы нашли такой регион?

Алексеев: Нет, мы ищем. Я же говорю, что мы подали в 78 регионах из 85-ми на данный момент. Эти решения, которые были об отказе проведения публичных мероприятий, они были обжалованы в судебных инстанциях. Мы находимся в правовом поле, мы не нарушаем никаких законов Российской Федерации, мы пытаемся это все делать исключительно в юридической плоскости то, что происходит. То, что опубликовано в «Новой газете», — это далеко от реальности по той простой причине, что ни одного факта в этой публикации не приведено.

Монгайт: То есть вы считаете, что геев не преследуют в Чечне, что они не подвергаются насилию, что нет угрозы их жизни?

Алексеев: Геев преследуют по всей России.

Монгайт: Так же, как и в Чечне?

Алексеев: Да. Везде. Это не имеет никакого отношения к одному конкретному региону, который приведен в данном материале.

Монгайт: То есть вам кажется, что вы подставили этих людей, подав туда заявление?

Алексеев: А вы считаете, что подача уведомления в соответствии с российским законодательством, в полном соответствии с федеральным законом 54-м, так же, как подает Навальный, так же, как... А вы считаете, Навальный не подставил людей, которые вышли на публичное мероприятие в Москве, которые сейчас сидят по 10, по 15 суток в разных регионах России и так далее? Нет, просто если развивать вашу логику и так далее. То есть это же тоже можно сказать, что их подставили, все остальное. И это абсолютно осознанно. А никто никого не арестовывал в Чечне, никаких фактов не приведено: кто где сидит, где сидит, кого закопали. На данный момент это абсолютный какой-то вброс информации и не более того.

Монгайт: То есть вы считаете, они просто вас преследуют, что на самом деле это неправда вы думаете, да? Как вы считаете, текст «Новой газеты», там зафиксированы неподтвержденные факты? То есть на самом деле этого всего не происходит?

Алексеев: Я вам другой скажу просто вопрос самый главный, о том, если человек занимался серьезным расследованием реальных убийств людей, преследований людей, все остальное, неважно в Чечне или в другом месте, и вы считаете, что человек, который всем этим занимался, захочет, чтобы все это было опубликовано 1 апреля? А зачем это нужно делать? У нас 365 дней в году, а исследование «Новой газеты», серьезное исследование «Новой газеты», но человек, который публиковал это, он же должен был знать, когда это будет опубликовано, все остальное. То есть это опубликовано 1 апреля, хотя есть 364 дня в году, в которых можно было опубликовать столь серьезное и важное исследование. Этого сделано не было.

Монгайт: Это неожиданный для меня абсолютно ракурс. Ксения, я хотела бы вас спросить. Я знаю, что вы занимались этой темой. Расскажите, пожалуйста, вашу точку зрения. Действительно ли преследуют гомосексуалов в Чечне? Могли ли факты, которые приведены в тексте «Новой газеты», быть правдивыми? И коррелируется, как вы считаете, подача заявления на гей-парад, собственно, «GayRussia» или нет?

Алексеев: В других регионах, не в Чечне. Я в ней не подавал еще уведомлений.

Леонова: Но в Чечне особая специфика. Чечня в этом смысле особый регион, и все это прекрасно знают. Я сразу оговорюсь, что я занималась этой темой четыре года назад и с тех пор не держала руку на пульсе. Я знаю, что большое количество людей после этого уехало из Чечни, что действительно они там закручивали гайки.

Монгайт: Как выглядело все, собственно, в то время, когда вы этим занимались?

Леонова: В общем, я работала, в частности, с лениными источниками, автора статьи, собственно, Еленой Милашиной. Я ее знаю больше 10 лет, знаю, как она работает с источниками, и у меня нет оснований не доверять ее словам.

Монгайт: Как вы считаете, почему она не называет имен?

Леонова: В Чечне своя специфика. Там просто подозрение, что это может касаться тебя, даже если просто совпадают имена, человека могут убить. Поэтому Лена оберегает свои источники — это, собственно, ключевая причина, по которой она не называет никого. И более того, не описывает там явно никакие совершенно факты из жизни этих людей, потому что это тоже может каким-то образом на них указать. Я описывала, у меня был монолог молодого человека, который рассказывал, как у них устроена жизнь геев в Чечне. И я знаю, что там была указана деталь, что он из Гудермеса и что он носит тимберленды. И мне говорили, что после выхода заметки, хотя она была опубликована на небольшом британском ресурсе и на малоизвестном сайте Colta.ru, то есть ее прочитало довольно маленькое количество людей, аудитория куда меньше, чем у «Новой газеты», но даже после этого я знаю, что в Гудермесе многие просто выбросили свои тимберленды. Потому что просто за то, что ты ходишь в ботинках, которые были указаны в этой статье, к молодым людям приходили и задавали вопросы. Поэтому, более того, насколько я понимаю, любой человек, который довольно долго занимается проблемой ЛГБТ-движения в России, не может не понимать эту специфику.

Монгайт: А убить за гомосексуальность в Чечне действительно могут?

Леонова: Да, это довольно распространенная практика, она началась примерно лет 10 назад, насколько это известно из источников.

Монгайт: А раньше этого не было?

Леонова: Как мне говорили, что еще 10 лет назад в Грозном ходили молодые люди с длинными волосами и, в общем, общество было готово закрывать на это глаза. Правда это или нет — я не знаю, но я слышала об этом от двух людей.

Монгайт: Может ли коррелироваться подача заявления на гей-парад, которое с какой-то целью, видимо, действительно проверка общества на толерантность, которую произвел Николай Алексеев, с событиями, которые сейчас описываются в тексте «Новой газеты»?

Леонова: Боюсь, что все так перегрето сейчас, что даже малейшая просто тревожность может вызвать самые дурные последствия.

Алексеев: В том числе и статья «Новой газеты», которая, собственно говоря, спровоцировала еще большую ситуацию, в которой пострадает еще больше людей в связи с этой публикацией.

Леонова: Нет, насколько я понимаю, статья была вызвана тем и, собственно, дата ее публикации, как вы понимаете, для большого расследования публиковать его в субботу, вне зависимости от числа, это всегда минус для автора, потому что его всегда прочитает меньшее количество людей.

Алексеев: А зачем это надо было делать?

Монгайт: То есть вы считаете, это юмористическое расследование?

Алексеев: То есть серьезное расследование публикуется реально: людей убивают, закапывают, эксгумировать нужно трупы и все остальное. Они реально так это представляют. А после этого говорят о том, что: «Ой, вы знаете, серьезное расследование опубликуется в субботу 1 апреля».

Монгайт: Я хотела бы дать слово Игорю Кочеткову, члену совета «Российской ЛГБТ-сети».

Леонова: Простите, я просто хочу сказать, что мне кажется, главная причина, по которой Лена опубликовала это в субботу, заключается в том, что задержано 100 человек и три из них убиты. Просто для того, чтобы не убили остальных, она спешила с публикацией.

Алексеев: А кто им мешал опубликовать это в воскресенье, в понедельник, 2 апреля, наоборот, накануне 31 марта и так далее?

Монгайт: Что же вы так упираетесь в эту дату?

Алексеев: Нет. Это я считаю, что абсолютно... Вы прочитайте заголовок этой статьи, что написано в заголовке прочитайте. У вас же есть эта статья?

Монгайт: У меня конкретно здесь статья не распечатана.

Алексеев: Заголовки почитайте.

Монгайт: «Убийство чести».

Алексеев: Нет, в заголовке написано, что амбиции некого известного ЛГБТ-активиста возродили какой-то обычай чести на территории Чеченской Республики. Это написано в заголовке, и вы знаете, да? Да, в подзаголовке. Амбиции какого-то человека и так далее. Мне очень интересно, что какие у меня амбиции для того, чтобы я возбудил какой-то там обычай и так далее.

Монгайт: Можно я дам слово Татьяне Локшиной, программному директору Human Rights Watch  по России. Скажите, пожалуйста, Татьяна, как вы считаете, действительно ли нечто подобное происходит в Чечне, и как-то это связано с деятельностью Николая Алексеева с тем, что он подавал заявление на проведение гей-парадов в республиках Северного Кавказа?

Локшина: На самом деле, мне кажется, что обсуждение в данном случае идет по какому-то очень неправильному руслу. Почему этот материал был опубликован в «Новой газете» 1 апреля, а не 2-го?

Монгайт: Мне тоже это кажется абсолютно неправильно.

Алексеев: Правильно говорит.

Локшина: Почему мы говорим о том, виноват ли господин Алексеев в том, что силовые структуры Чеченской Республики незаконно задерживают, возможно, убивают людей? В конце концов, я предполагаю, что когда господин Алексеев подавал свои уведомления в другие города Северного Кавказа, никак не в город Грозный, вообще в Чечню никакое уведомление не ушло, он вообще-то не мог предположить подобные последствия. Но самое главное, наверное, в следующем: да, безусловно, наша организация Human Rights Watch получала из разных источников, в том числе из источников Чеченской Республики, информацию, схожую с той информацией, которая была опубликована несколько дней назад в «Новой газете». И учитывая число этих источников, учитывая то, что истории, которые нам рассказывали, которые рассказывают в «Новой газете», они совпадают. У нас, к несчастью, нет оснований предполагать, что данная информация ложная. Мы на сегодняшний день уверены, что эти произвольные задержания, исчезновения людей, пытки происходят.

И, наверное, самое важное, почему мне хотелось поучаствовать в вашей программе сегодня: вот прошло несколько дней с публикации в «Новой газете», публикации шокирующей, скандальной. И несколько дней Кремль молчал, и сегодня, наконец, поступила первая реакция со стороны Дмитрия Пескова, со стороны пресс-службы Кремля. Что говорит Песков? Он говорит: «В Кремле информацией не располагают». Хорошо, не располагают. Но раз были подобные сообщения в средствах массовой информации, то структуры внутренних дел должны разобраться. Казалось бы, хорошо, все-таки это воспринимается как некий сигнал компетентным органам, что они должны провести расследование, не игнорировать публикации в СМИ. Замечательно, но что дальше говорит Песков? «И пусть те люди, которые пострадали, возможно, от действий сотрудников правоохранительных органов, обратятся с жалобами к официальным лицам, ах жалобы будут рассмотрены, будет проведено расследование».

Монгайт: То есть это те же органы, которые арестуют и прессуют тех самых гомосексуалов в Чечне, к ним же нужно обращаться с жалобами?

Локшина: Фактически получается, что да. И более того, господин Песков не говорит ни слова о возможных гарантиях безопасности, о том, что именно федеральный центр готов сделать, чтобы пресечь эту практику, чтобы добиться правосудия для пострадавших, чтобы защитить пострадавших. И такого рода заявление фактически означает следующее: пусть пострадавшие обращаются, а если пострадавшие не обратятся, а мы более-менее понимаем, что пострадавшие не обратятся, потому что Чечня, то тогда у нас у всех будут основания сказать, что, наверное, эта информация не имеет ни малейшего отношения к действительности, потому что какое же расследование, если пострадавшие не обратились?

С одной стороны, мы все понимали, надеюсь, что мы все понимаем, что публикация в средствах массовой информации является достаточным основанием для следственных органов, чтобы проводить расследование. С другой стороны, я хотела бы подчеркнуть, что в Чечне люди в принципе настолько парализованы страхом, что если касается вопроса нарушения со стороны силовых структур, со стороны правоохранительных органов, они в среднем не жалуются, потому что вероятность возмездия слишком высока, возмездия в отношении самих жалобщиков, членов их семьи.

Монгайт: Татьяна, а как так получается, что только сейчас глобально всплыла эта информация? Таких, собственно, текстов об ущемлении прав геев в Чечне было не так много. Получается, два текста было в российских медиа? Как удается чеченским силовикам скрывать всю эту информацию и неужели вообще никаких прорывов информационных?

Локшина: Во-первых, тут проблема на самом деле в Чечне является табуированной, и ЛГБТ-люди они ведь могут пострадать не только от официальных структур, а от собственных родственников, которые воспринимают подобную информацию как очернение всей семьи и как пятно на семье. И убийство чести, к сожалению, в Чечне до сих пор и практикуется. То есть ситуация действительно очень сложная и очень страшная, и именно поэтому мы настолько жестко воспринимаем заявление господина Пескова, потому что в отношении таких уязвимых групп, в отношении такой вопиющей ситуации сказать: «Ну пусть обращаются, и тогда органы разберутся» — это в высшей степени недостаточно.

Монгайт: А я хотела бы дать слово Игорю Кочеткову, члену «Российской ЛГБТ-сети». Я знаю, что Игорь организовал прямую линию, такой телефон доверия для людей, чьи права ущемляются, из Северного Кавказа, в частности, из Чечни. Так ли, Игорь, и что вы, собственно, сделали? И есть ли какой-то отклик?

Кочетков: Здравствуйте. Во-первых, ее не лично организовал, а организовала именно наша организация «Российская ЛГБТ-сеть». И в данном случае мы организовали отдельную горячую линию именно для Чечни, потому что около двух недель назад нам так же, как и другим правозащитникам, стала поступать информация о том, что там происходят массовые похищения, пытки и убийства людей. И эта информация сначала появилась в виде слухов из республики, потом мы вместе с коллегами стали ее проверять, и уже было понятно, что эта информация соответствует действительности, еще до публикации в «Новой газете» мы распространили для людей-жертв и близких их в Чечне информацию о том, что к нам можно обращаться. Но только после публикации в «Новой газете», то есть фактически только вчера мы стали получать обращения, и для одного дня этих обращений очень много. Мы также продолжаем получать информацию из других источников.

Монгайт: Игорь, а что вам пишут в этих обращениях? Что люди рассказывают?

Кочетков: Да, я сейчас расскажу. Да, очень важно подчеркнуть, что разные люди, которые совершенно не знакомы друг с другом, рассказывают нам примерно одно и то же. Что действительно людей, которых подозревают просто в их гомосексуальности, похищают, их содержат в тюрьме, их пытают и заставляют выдавать имена тех их знакомых, которые якобы тоже могут быть геями. Затем этих людей, которых выдали, также похищают, их пытают, и мы знаем, что людей там убивают.

И, подчеркиваю, я не могу сейчас рассказывать, безусловно, все, что нам рассказывают, потому что, как правильно отметила Татьяна и другие участники программы, это небезопасно. Сейчас для нас главная задача — это помочь тем людям, которые к нам обращаются, покинуть территорию Чеченской Республики и оказаться в безопасном месте. Разумеется, что дальше мы готовы вести и продолжать участвовать в общественном расследовании этого дела. И очень беспокоит, очень тревожит то обстоятельство, что официальные власти не просто все отрицают, но они фактически, если брать высказывание официальных лиц Чеченской Республики, они фактически признают, что да, убивать геев — это нормально, что это соответствует...

Монгайт: Вы имеете в виду слова омбудсмена, который по Чечне?

Кочетков: Во-первых, слова омбудсмена, во-вторых, слова пресс-секретаря Рамзана Кадырова, то есть он тоже высказался в этом же духе. И понимаете, в чем дело? То, что происходит сейчас в Чеченской Республике, имеет все признаки геноцида, когда людей похищают, пытают, убивают по определенному признаку, и когда официальные лица говорят, что да, можно убивать людей по этому признаку. Фактически это оправдание таких действий, и поэтому официальные лица Чечни, которые это говорят, несут за это, безусловно, ответственность, несут ответственность те лица, которые отрицают данный факт.

Монгайт: А Николай Алексеев, тоже, казалось бы, гей-активист, человек известный в российском обществе, тоже отрицает этот факт. Николай, вы же отрицаете?

Алексеев: Отрицаю факт какой?

Монгайт: Геноцида гомосексуалов в Чечне.

Алексеев: А я не знаю что такое геноцид. Геноцид — есть конкретное определение у этого понятия. У нас геноцид происходит, если так этими словами говорить, геноцид происходит по всей России. Мы, опять же, говорю, выделяем какой-то конкретный регион…

Монгайт: То есть вы считаете, что в Москве и в Грозном примерно одинаковая ситуация?

Алексеев: Я могу сказать такую вещь, я слушаю этого господина, я его прекрасно знаю, он со мной, кстати говоря, основывал проект GayRussia.Ru, основателем которого я являюсь, и он вместе со мной в 2005 году его основывал, и он прекрасно все это знает. Он говорит абсолютную неправду, потому что...

Монгайт: То есть не пытают, не мучают, в тюрьмы не отправляют.

Алексеев: Эта проблема существует по всей России.

Монгайт: В Москве пытают?

Алексеев: Нет. Этот же человек, который сейчас с вами разговаривает, в 2005-2006 году, я вам могу привести сейчас, можем зайти в интернет, посмотреть, подписывал письма против проведения гей-парада в Москве. Этот же самый человек, и еще целый список был людей, в том числе он, он подписывал письма против проведения гей-парада в Москве, потому что провокатор Алексеев пытался провести гей-парады в Москве в 2006-2007 годах. И после этого Европейский суд признал эти запреты незаконными, и они с этими решениями Европейского суда ходят по всем митингам и говорят о том, что смотрите, Европейский суд решил, мы имеем право в гайд-парке в Санкт-Петербурге на Марсовом поле провести публичные мероприятия. Они ходят с решением по делу Алексеев против России по всем своим публичным мероприятиям и говорят, что мы можем провести публичное мероприятие.

Монгайт: Мы вообще же сейчас про другое говорим. Мы говорим о том, пытаются ли уничтожать геев в Чечне, как утверждает текст «Новой газеты».

Алексеев: Вы неправильно говорите. Дело в том, что мы этим вопросом занимаемся на протяжении 12 лет по всей стране. По всей стране преследуют, по всей стране дискриминируют, по всей стране увольняют с работы, по всей стране создают проблемы и так далее.

Монгайт: Все-таки это разные ситуации.

Кочетков: Понимаете, любая правозащитная деятельность — это очень сложный вопрос. Она требует высокой компетентности и понимания того, чем вы занимаетесь, понимания специфики тех вопросов, которыми вы занимаетесь, понимания специфики тех регионов, с которыми вы имеете дело. И, конечно, утверждение о том, что по всей России все одинаково, и везде все так, как в Чечне, происходит, это показатель высокой некомпетентности. И мне очень жаль, что Николай сейчас, не обладая информацией, не пытаясь даже получить эту информацию…

Алексеев: Есть универсальность прав человека, ты отрицаешь универсальность прав человека на всей территории Российской Федерации, согласно Конституции Российской Федерации. Если ты отрицаешь, тебе нужно уйти с поста своей организации и отказаться от всех европейских грантов.

Монгайт: Я хотела бы задать один общий вопрос всем присутствующим. Понятно, что кто-то признает наличие геноцида, унижений, преследования гомосексуалов в Чечне, кто-то не признает. Соответственно, нужно ли что-то делать, пытаться обращаться в какие-то следующие инстанции, пытаться помогать тем, кто оказался в ущемленной ситуации в Чечне или не нужно, и действительно нужно идти, отстаивать права в каких-то других ситуациях и других областях?

Алексеев: Я только что сказал о том, что эта проблема существует по всей России и существует на протяжении очень долгих лет. С 2005 года мы подняли эту тему в политической плоскости, и люди, которые сейчас пытаются на этом сделать… меня обвиняли, что я пытаюсь что-то на этом заработать, на самом деле я ничего не зарабатываю. Я гражданин двух государств — я гражданин Швейцарской Конфедерации, я гражданин Российской Федерации,  я ничего на этом не сделал. Все, что я сделал в этой области, — я заработал 12 тысяч евро морального вреда компенсации по решению Европейского суда 2010 года о незаконности запретов гей-парадов в Москве. И это все, что я получил в этой сфере.

Леонова: На что вы их истратили?

Алексеев: Ни на что, на всю ту деятельность, которой мы занимаемся, больше ни на что. Но если вы экстраполируете 12 тысяч евро на 12 лет моей деятельности, то это 1000 евро за год, дальше это 5 тысяч рублей в месяц, что я получаю. Пенсионеры получают больше. Поэтому я вам просто хочу сказать о том, что нельзя отрицать, проблема эта существует везде, она существует и в Чечне, и в Ингушетии, и в Магадане, и в Москве, и в Санкт-Петербурге, она везде существует.

Монгайт: Вы будете пытаться проводить гей-парады в Чечне и северокавказских республиках дальше?

Алексеев: Что значит — и дальше? Мы подавали уведомления в 78-ми из 85 регионов России. И я не исключаю, что мы будем подавать в дальнейших оставшихся регионах уведомления о проведении соответствующих мероприятий. У нас закон на нашей стороне, в Конституции 54-й закон о собраниях, митингах, демонстрациях. И я не исключаю, что мы будем дальше подавать соответствующие уведомления. И я уверен, что то уведомление, которое будет подано, если мы его подадим когда-либо в Грозном, на территории Чеченской республики, оно будет рассмотрено в соответствии с российским, чеченским законодательством о проведении публичных мероприятий. Но не надо говорить о том, что наша деятельность каким-то образом что-то там провоцирует и так далее. Вы отрицаете тогда универсальность прав человека. Получается, что они не существуют для такого-то региона, но они существуют для другой части страны.

Монгайт: Ксения, скажите, пожалуйста, как вы считаете, что нужно теперь делать, когда еще раз журналистские источники подтверждают факт дискриминации геев в Чечне.

Леонова: Татьяна тоже подтверждает, в общем-то, слова Татьяны много весят. Я хочу просто сказать, мне кажется, единственное, что мы можем сейчас сделать, — это попробовать организовать коридор, чтобы вывезти каким-то образом пострадавших или людей, которые оказались под угрозой в Чечне. Я призываю, если это возможно, к каким-то иностранным посольствам, если они готовы предоставить политическое убежище, связаться с правозащитниками.

Алексеев: Мы уже связались, сегодня встречались. Мы обсуждали уже этот вопрос сегодня. А толку-то что? Обсуждали этот вопрос сегодня, я лично обсуждал.

Монгайт: Давайте дадим Ксении договорить.

Леонова: Мой опыт подсказывает, что оставаться в России для них небезопасно, если они уже попали под подозрение. А поскольку я знаю, меня на фейсбуке читают большое количество людей из Чечни, в частности, местных геев, я просто призываю…

Алексеев: Сесть на самолет, улететь в Москву и потом в Европу. Никаких вопросов.

Леонова: Я призываю каким-то образом выйти на связь, я буду рада помочь связаться с правозащитниками и сделать со своей стороны все, что можно для того, чтобы повлиять на ситуацию.

Монгайт: Татьяна, скажите, пожалуйста, что вы собираетесь делать для того, чтобы помочь тем геям, которых, как показывает ваша информация, информация «Новой газеты», то, что рассказывает Ксения, преследуют в Чечне? К сожалению, Татьяна меня не слышит. Игорь, скажите, пожалуйста, как вы собираетесь помогать геям, которые находятся сейчас в Чечне и находятся под угрозой?

Кочетков: Я бы тоже хотел воспользоваться этим случаем для того, чтобы обратиться ко всем людям в Чеченской республике или каким-то знакомым, которые смотрят сейчас передачу, чтобы они передали эту информацию тем, кто находится сейчас в реальной опасности. Я уже сказал, что мы открыли горячую линию для людей, которые находятся в опасности, эту информацию можно найти на странице «Российской ЛГБТ-сети» в интернете и на наших страницах в фейсбуке. Мы готовы организовывать вывоз людей оттуда в безопасное место, мы готовы оказывать другую поддержку, необходимую людям, которые спасаются из этой опасной ситуации. Независимо от того, кто и что думает по этому поводу, конечно, еще рано говорить о причинах происходящего, но мы должны констатировать, что сейчас действительно в Чечне происходят массовые похищения, пытки и убийства, и мы должны сделать все, чтобы это прекратилось. И, прежде всего, мы должны призывать к ответственности и власти Чеченской республики, и власти Российской Федерации, чтобы они, наконец, начали проводить реальные расследования.

Алексеев: И вы представляете, человек, который звонит из Чеченской республики с чеченского мобильного телефона на горячую линию  «Российской ЛГБТ-сети». Я думаю, что после этого через две минуты к нему придут, и на этом все закончится. То есть они сами и подставляют этих людей.

Леонова: Это значит, что вы признаете, что там происходит геноцид?

Алексеев: Я не признаю абсолютно. Я признаю, что нарушение прав ЛГБТ-граждан происходит по всей стране.

На превью: Eduard Korniyenko / Reuters