Пытали, угрожали изнасилованием, заставляли забыть ислам: интервью с женщиной, которая 15 месяцев провела в лагере для уйгуров в Китае

Несмотря на то, что о преследовании уйгуров известно уже довольно долгое время, авторы доклада рассчитывают, что у них получится усилить международное давление на Китай. Они также призывают ООН провести масштабное расследование по данному факту. 

160-страничный доклад основан на рассказах 55 бывших заключенных лагерей и показаниях бывших китайских силовиков. Правозащитники работали над этим документом около полутора лет. По оценке авторов материала, преследованиям подвергаются сотни тысяч людей в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая. Власти построили по меньшей мере несколько десятков специальных центров «трансформации через образование», как сами они их называют. Официально это сделано для борьбы с терроризмом и экстремизмом. По словам правозащитников, в эти лагеря помещают насильно и часто по формальным поводам. Попасть в них можно за нарушение ограничений по рождаемости, связь с зарубежными странами, установку запрещенных мессенджеров, но чаще всего именно из-за религии.

Большинство пострадавших рассказали о том, что сначала их допрашивали в полиции. При этом их подолгу держали в неудобной позе, избивали, лишали еды и сна. В лагерях жизнь заключенных контролируют в том числе с помощью видеокамер, лишают личного пространства, запрещают общаться друг с другом, говорить на родном языке, молиться. 

Подъем в лагере происходит в пять утра, причем в течение ночи два человека в камере должны дежурить за остальными. После — различные церемонии вроде поднятия флага Китая, исполнения гимна. Остальной день состоит из занятий по «перевоспитанию». У заключенных, как правило, нет даже возможности увидеть дневной свет, выйти на улицу. Помимо кабинетов для занятий и столовой, их под конвоем водят либо на допросы, либо в места для пыток, где также заковывают в кандалы, избивают, лишают сна и еды. 

Если власти посчитают, что заключенный был «перевоспитан», его могут освободить из лагеря, но и тогда за ним продолжают вести тотальную слежку — через электронные гаджеты и личное наблюдение. Существует даже практика проживания сотрудника госорганов в семье бывшего заключенного.