«Я стал беднее, но счастливее»: первое интервью «качка в маске» Максима Лузянина о сроке, Болотной и Навальном

Это первое интервью Лузянина российским журналистам после выхода на свободу. С Максимом мы встречаемся в его спортзале, на который он потратил десять лет жизни.

Лузянин: «Тут как-то сошлись звезды, что я сам хотел создать спортивный объект и в первое время я с основного бизнеса деньги брал и вкладывал. Это стало единственным местом, в котором я зарабатываю на жизнь».

До ареста Лузянин занимался сельскохозяйственным бизнесом — выращивал и продавал продукты. Но сейчас остался только спортзал, за которым во время отсидки следила жена.

Лузянин: «Жена это, наверное… Это часть меня без преувеличения. Это не просто отдельный человек, это продолжение меня, и я продолжение ее. Мы всегда поддерживали друг друга в тяжелые моменты, это не первый тяжелый момент. Она всегда была рядом, и она была против, чтобы я шел на этот митинг, ну не категорично, но вот она считала что нужно быть осторожным, но, тем не менее, она меня поддержала на все 100%, когда это случилось. Просто была рядом. Она была моей, опорой, когда произошел арест, когда начались материальные трудности. Это еще более нас сплотило, может, это звучит пафосно, но это так».

За годы тюрьмы многие знакомые Максима просто исчезли, зато появились новые. Сейчас он уверенно говорит, что вычеркнуть тот уголовный срок из своей жизни не хотел бы. 

Лузянин: «Изменилось что? Я материально стал более бедным человеком, но более счастливым, потому что я занялся делом, которое приносит удовлетворение в жизни. Тюрьма немного человека собирает, если это потребность и желание, то это дает мощный стимул проанализировать свою жизнь прежде всего. Если бы произошло как-то иначе, то я что-то потерял бы, я уверен, что этот этап, связанный с тюрьмой, был тяжелым, но необходимым для меня и сыграл положительную роль».

На  Болотной площади спустя шесть лет после самой главной оппозиционной акции 2010-х смногое изменилось. Лузянин даже не сразу вспоминает, где была сцена, а где основные столкновения с ОМОНом. 

Лузянин: «Такое доброе трепетное отношение было всегда, а сейчас я чувствую к этому месту, к этим событиям, уважение вот действительно из-за этих событий. Все это прекрасно помнят, что были разговоры, но сколько можно просто ходить в шариках. Никто не планировал ничего, но это ощущение все-таки было наэлектризованности в воздухе. ОМОНовцы просто применили силу, не пытаясь восстановить порядок, не пытаясь людям помочь, может быть даже, это была внештатная ситуация, но они не пытались помочь людям зайти туда, где можно было находиться. Я старался не дать людей уволочь по асфальту в автозаки, людей, молодых ребят, некоторые из которых возраста моего сына, я старался, чтоб их не кидали на асфальт». 

Максима задержали не во время потасовки, полицейские догнали его уже по дороге к метро. Потом был обыск, задержание и арест. Сначала Лузянин не признавал вину, но потом неожиданно для всех согласился со следствием. 

Лузянин: «У меня был выбор, то есть не признать вину, и тогда моим близким было бы еще тяжелее, или признать вину. Да, конечно, тогда бы пострадал мой имидж, но это бы облегчило судьбу моих близких и мою, конечно. Я признавал именно юридическое нарушение закона, то есть, не моральное, не то, что я морально не прав был в этих событиях, а в том, что с юридической точки зрения, я нарушил закон именно формально, за это я готов был понести наказание, что и произошло».

Лузянин признается, что события на Болотной вспоминает часто. Несмотря на уголовное дело и срок, он называет это время лучшим в истории России. Максим считает, что страна почти не изменилась, но появился страх. 

Лузянин: «Не появилось свободы личности, соответственно, раз человек ни во что не ставится не только властью. Проблема в том, что мы сами не ценим личность. Экономические победы и государственные преобразования мы почему-то ставим выше, даже мы, я говорю, в так называемой оппозиции. Власть становится какой-то самоценностью, хотя это абсолютная ложь и неправда. Должен быть человек самоценностью в обществе, а это общество должно формировать государство. Даже не важно, какое оно будет, даже не важно, демократическое ли оно будет».

Сейчас Максим почти не участвует в протестах: его видели на годовщине митинга на Болотной в прошлом году, он ходил на траурное шествие в память о Борисе Немцове. Немцов — чуть ли не единственный лидер оппозиции, о котором Лузянин отзывается положительно, к Алексею Навальному он относится неоднозначно. 

Лузянин: «Человек — имперец и, по большому счету, его ценности мало отличаются от путинских, да он, конечно, более достойный кандидат, чем господин Путин, но ценностный ряд там очень близок. Все эти Крымы он бы тоже осуществил».

Именно по этой причине 5 мая на Пушкинской площади его не было. При этом Лузянин просит разделять Навального и тех людей, которые вышли на улицы по его призыву. 

Лузянин: «Это поколение, я вижу, чувствует, что что-то происходит неправильное, недолжное, но это действительно локальные истории, это не в рамках всего общества. Молодежь всегда наиболее активная часть, но это не все общество. Я с большим уважением отношусь к этим ребятам и девчонкам, которые были на этих акциях, действительно с очень огромным уважением, но, к сожалению, это не все общество».

Фото: Сергей Фадеичев / ТАСС