Адвокат первого осужденного по делу 26 марта: «Готовились к более суровому наказанию»

По словам представителя защиты, Кулий изначально ожидал, что суд удовлетворит ходатайство прокуратуры и приговорит его к 2 годам лишения свободы. Адвокат подчеркнул, что признание вины, на его взгляд, сыграло положительную роль в смягчении приговора. Липцер также добавил, что вопрос об обжаловании решения будет обсуждать со своим подзащитным на следующей неделе.

Арно: Как вы прокомментируете сегодняшний приговор и будете ли вы обжаловать решение?

Липцер: Прокомментирую таким образом: мы считаем этот приговор излишне суровым. Мы просили назначить Кулию иную меру наказания, не связанную с лишением свободы.

Арно: Какую?

Липцер: Либо штраф, либо принудительные работы, либо хотя бы условный срок. Однако суд, как мы видим, не встал на нашу сторону. Будем ли мы обжаловать ― мы это решим на следующей неделе. С одной стороны, мы всё-таки считаем приговор излишне суровым, да, с другой стороны, понимаем, что при данных обстоятельствах всё-таки мы могли рассчитывать и на более тяжкий, естественно. Поэтому это будет решаться на следующей неделе.

Арно: Вы будете совещаться.

Липцер: Да, будем совещаться с Юрием, встречаться в следственном изоляторе и думать, стоит нам это делать или нет.

Желнов: А уже понятно, где будет колония-поселение?

Липцер: Нет, это не понятно. Это будет ясно уже непосредственно накануне этапирования, после вступления приговора в законную силу.

Желнов: Это когда?

Липцер: В случае, если мы не будем обжаловать, это десять дней, по прошествии десяти дней. В случае, если обжаловать будем, то с момента рассмотрения судом, апелляционной инстанцией городского суда.

Желнов: Это первый приговор по делу 26 марта. Как вы считаете, дальнейшие приговоры будут жестче, мягче? Будут ли они? И действительно ли можно говорить о таком новом «болотном деле»? В данном случае не «болотном», деле 26 марта, но что это повторит события пятилетней давности и растянется на годы еще.

Липцер: Я думаю, что следующие приговоры уже в ближайшее время будут. Насколько я знаю, два дела назначены на следующую неделю, 23 и 24 числа, в Тверском суде же. Скорее всего, приговоры будут обвинительные. Очевидно, для чего всё это делалось, работает огромная следственная группа, там порядка 150 человек.

Желнов: Отдельно выделены наверняка именно для расследования.

Липцер: Да, на расследование всех этих эпизодов. Поэтому сомнений в том, что все приговоры будут обвинительные, нет никаких абсолютно. Насчет срока ― по каждому из дел там всё должно быть индивидуально, у каждого обвиняемого, подсудимого свои обстоятельства. У кого-то есть отягчающие, у кого-то ― смягчающие вину обстоятельства. Поэтому здесь пока комментировать сложно.

Арно: Действительно ли ваш подзащитный признал свою вину и сотрудничал со следствием?

Липцер: Да, он признал свою вину на допросе еще в начале расследования уголовного дела. Сотрудничал со следствием ― сложно так сказать, потому что с него пытались брать объяснения относительно других участников, но он отказался от дачи данной части показаний, сказал, что никого не видел, других случаев не знает.

Поэтому говорить о сотрудничестве не приходится. Но он действительно дал признательные показания, соответственно, из-за этого мы и пошли особым порядком рассмотрения дела.

Желнов: Что всё-таки случилось? Давайте зрителям поясним. Драки же никакой не было. Он схватил действительно сотрудника полиции за руку? Правильна ли такая трактовка событий?

Липцер: Дело в том, что не то чтобы схватил. Кулий разнимал двоих участников акции. Точнее, одного участника и сотрудника полиции. Участника акции он взял за руку, потому что участник пытался выдернуть дубинку у потерпевшего, а самому потерпевшему положил руку на плечо и пытался их в разные стороны развести. Это видно по видеозаписям, которые в материалах дела имеются.

Однако, исходя из показаний уже самого потерпевшего, Кулий схватил его за руку таким образом, что причинил ему физическую боль. В данном случае это квалифицируется как применение насилия, не опасного для здоровья. Собственно, в этом и заключается само обвинение.

Арно: Как сам Юрий себя чувствует сейчас, что он говорит, какой у него моральный настрой?

Липцер: Скажем так, изначально мы шли в суд и готовились к тому, что наказание будет более суровое. То есть Юрий сам для себя решил, что, скорее всего, его отправят на два года лишения свободы.

Желнов: Как просило обвинение.

Липцер: Да. Исходя из этой позиции, он себя и настраивал. Как сейчас? К сожалению, у меня было не очень много времени общаться с ним после вынесения приговора. Мы с ним встретимся на следующей неделе в следственном изоляторе и всё это обсудим. Но, учитывая то, что он человек с довольно-таки позитивным настроем, я думаю, что у него всё нормально, он с этим справится.

Желнов: В каком следственном изоляторе он сейчас находится?

Липцер: В «пятёрке», это на «Водном стадионе». Следственный изолятор №5.

Желнов: На «Водном стадионе». Как вы считаете, признание вины, если в данном случае уместно говорить об этом, всё-таки помогло в итоге? Всё-таки колония-поселение, а не колония общего режима, как это было в «болотном деле», когда сроки давали дольше, длиннее и они были в основном в колониях общего режима.

Липцер: Я думаю, что это всё-таки сыграло в данном случае положительную роль на самом деле, потому что именно его раскаяние, признание вины суд признал в качестве смягчающего обстоятельства при вынесении приговора. Я думаю, что в данном случае это было оправдано.

Если бы Юрий отказался от своих показаний уже на стадии разбирательства, мы бы вышли в процесс, вызывали свидетелей неоднократно в судебное заседание, каждый раз приходили бы люди поддерживать, это бы скорее раздражало суд, я думаю. В таком случае уже было бы сложно прогнозировать окончательное решение. Я думаю, что в данном случае он поступил правильно и это себя оправдало. 

Фото: Эмин Джафаров / Коммерсантъ