Путин и избиратели живут в параллельных реальностях

Белоголовцев: Итак, дорогие друзья, у нас начинается «Чай со слоном» и нам на чай зашла Тоня Самсонова, старший редактор интернет-издания Slon.ru.

Самсонова: Привет.

Белоголовцев: Наверное, самый неоднозначный и интригующий текст утра у вас на сайте, это однозначно - простите за такой дешевый каламбур - это текст о рейтинге Путина, который никак не меняется в ходе предвыборной кампании. Я не буду долго и сложно изобретать вопрос, я спрошу просто: почему?

Самсонова: Он не меняется на фоне того, что идет активная пропаганда и агитация, судя по всему, по телевизору: Путин там с кем-то встречается и каким-то образом вкладывается в общение с населением. То, что я недавно застала - это он ветерана откачивал, которому дурно стало. Это же круто! И при этом рейтинги Путина… Точнее давайте посмотрим на показатель - «Скажите, пожалуйста, вы доверяете или не доверяете главе правительства РФ Владимиру Путину?» - и мы увидим, что 15 января, в конце декабря было «доверяю» - 44-45%. 15 января, замеры делаются каждую неделю по четвергам, публикуют ВЦИОМ и ФОМ данные.

Белоголовцев: Да. Вот сейчас как раз видим этот график. Действительно, он…

Самсонова: Это смотрите, это классический удав, проглотивший что-то непонятной формы. Если прямую проведем, то даже может быть проглотивший слона такого на корточках. Так вот, вот этот длинный хобот, непонятный и очень низкий, он происходит на фоне того, что Путин ведет агитацию. И Сергей Белановский, который давал нам интервью (собственно, статья - это интервью с Сергеем Белановским, социологом, директором по исследованиям Центра стратегических разработок), он говорит, что, если человек вкладывается, а рейтинг стоит на месте… Есть такой коэффициент контакта ценностей, это насколько, то, что я говорю, находит отклик в вашей душе, положительный или хотя бы никакой. То есть, еще хорошо – нормально, - если вам просто, вы вообще не хотите меня слушать, а если бесит то, что я говорю, то рейтинги не двигаются.

Белоголовцев: Я правильно понимаю, что из этой ситуации можно сделать вывод, что Путин и потенциальный избиратель Путина, они живут в параллельных медиавселенных?

Самсонова: Да.

Белоголовцев: В одной живет Путин и там происходит какая-то движуха, что-то создается, разрушается, а в другой параллельной вселенной живет избиратель и у него там время застыло абсолютно?

Самсонова: Да. Но мы при этом, мы не будем говорить, что Путин вообще не «алло» совсем. Просто, что мы можем увидеть точно, что был период, когда Путин еще не начал свою предвыборную кампанию. Давайте посмотрим на октябрь, например, или на третий квартал - это 51%. Потом идут какие-то волнения, протестные настроения, мы все ходим на митинги и так далее. И потом Путин: «Что же я сделал?», и начинает вкладываться. И вот он вкладывается в то, чтобы как-то повысить тот прежний уровень до более высокого - и ничего.

Белоголовцев: Существует расхожее мнение, что рейтинги протеста даже немного повысили рейтинг Путина на эффекте отторжения, что, мол, мне так не нравится (условно) Рыжков, Немцов и так далее, поэтому…

Самсонова: В цифрах этого нет.

Белоголовцев: Но рейтинг Путина не растет, несмотря на это?

Самсонова: Единственное что, опять-таки, при этом Белановский говорит, что это не значит, что будет второй тур. И ему кажется, что, во-первых, не будет второго тура, а во-вторых….

Белоголовцев: Не будет второго тура даже без усилий Центризбиркома?

Самсонова: Да. Но говорит, что при этом, даже если Путин страстно захочет, чтобы система ему ничего не накручивала, так не бывает, потому что, система не может работать против себя. Все! Чуров не может не делать этого. Система, группа поддержки, его штабы не могут не перестраховываться. Будучи 100-процентно уверенными в победе, они все равно перестрахуются, но они так работают. Просто, главный наш был вопрос всегда: кто же будет этим протестным кандидатом, который объединит всех? И там я слышала реплики, что «я зажму себе нос, но проголосую за Зюганова», «а ничего, что Прохоров кремлевский, я проголосую за него». Вот такие высказывания, они как-то курсируют. Но, тем не менее, видно по тому, какой багаж отрицательного набрали каждый из этих кандидатов за многие-многие годы своей карьеры, а некоторые даже десятилетия, что у них настолько сильный отрицательный вес. И этот вес отрицательный все-таки усилился за время этих митингов, потому что не все понимают, насколько честно поступил Зюганов, не все они знают, насколько честно поступил Миронов. Зюганова даже Володин пеняет, что он пользуется бассейном и одновременно выступает в жесткую оппозицию. И во всей этой ситуации получается, что у них настолько сильный антирейтинг, что они не могут объединить в себе антипутина.

Белоголовцев: Высокий антирейтинг остальных кандидатов, кроме Путина, означает скорее, что люди проголосуют за Путина или что люди не проголосуют вообще?

Самсонова: Это не прогнозируется. Действительно, есть огромный процент и самый популярный кандидат против Путина - это «я еще не придумала, что мне делать с выборами», или «я не пойду», или «горите вы все огнем» и так далее. И мы не знаем, что эти люди в конечном итоге будет делать, и вероятно, они все-таки займут пассивную позицию. Но дальше начинается самое интересное в этой статье. Потому что Белановский говорит: «А теперь давайте посмотрим, что дает ВЦИОМ, что дает Левада и что дает ФОМ. И мы увидим, что разброс рейтингов электоральных Путина - это ответ на вопрос «Если выборы состоятся в ближайшее воскресенье, за кого проголосуете?», и кандидат Путин занимает от 37% (по данным Левада-центра) до 49% (по данным ВЦИОМа). Этот разброс выходит за рамки статистический погрешности. То есть, его нельзя списать на то что, опросные методы не предсказывают ничего со 100-процентной вероятностью и без ошибки.

Белоголовцев: Почему? Кто-то накручивает рейтинг Путина или вопрос в разной формулировке вопроса?

Самсонова: Самое главное, когда мы видим этот разброс (он составляет 12%), мы сразу говорим: это не математика, это не то, что получается по неволе, это не то, что мы несовершенные люди и мы не можем за всеми проследить - это что-то другое. И дальше больной для моего сердца момент. Я училась на факультете социологии и потом, когда я читала статьи социологов, и что люди пишут в комментах, меня больше всего раздражало «эти социологи - продажные твари, все нарисовали на коленке». Мне казалось, блин, если вы критикуете, ну хотя бы, вы должны разбираться в предмете. И больно моему сердцу от того, что Белановский разбирается в предмете, он понимает как устроены эти технологии и он выходит с тезисом, что мы вообще не знаем что это за цифры и мы, сравнивая цифры ЦИКа с настолько непрозрачными цифрами исследовательских компаний, что это вообще бред. Потому что, помимо того, когда мы понимаем, что это не просто математическая ошибка - такой разброс - мы хотим задаться вопросом: а что же это на самом деле?

И у нас есть вопрос: делаете ли вы 100--процентный контроль, например, за полем? Поле – это когда люди ходят с анкетами непосредственно по маршрутам, у них есть маршрутные листы и нужно исследовательской компании удостовериться, что вот этот конкретный интервьюер в городе Усть-Урюпинск, пошел конкретно по этому адресу, по которому выдал генератор случайных чисел и реально провел интервью, а не заполнил его на коленке. Если вы делаете 100-процентный контроль, вы можете быть в этом уверены, а если не делаете 100-процентный контроль, то велика вероятность, что этот интервьюер по лени, так как ему реально тяжело в мороз идти куда-то, взял и заполнил анкету на бумажке. А когда человек заполняет анкету на бумажке, а это, как правило, учителя, которым нужна работа или кто-то еще, они сидят и думают: «Нет, мы, конечно, плохое дело делаем, но мы хотя бы как-то так сделаем его аккуратно и заполним как надо». А как надо? И они заполнят эти анкеты, исходя из своего представления о прекрасном, ну, и за «Единую Россию» и Путина. Потому что им кажется, что это правильные ответы. И в этом случае вы можете вообще не контролировать поле, вы можете не рисовать никакие правильные ответы, будучи там человеком, который выпускает эти данные в публичное пространство. Достаточно просто не контролировать интервьюеров, но получите чуровский процент.

Белоголовцев: Я правильно понимаю, что это же проблема не только нас, то есть рядовых потребителей социологических опросов в журналистских текстах, но абсолютно с такой же проблемой сталкивается, условно говоря, господин Володин, который сидит, собственно, и планирует…

Самсонова: И смотрит в кривое зеркало.

Белоголовцев: Смотрит и не понимает, кому доверять.

Самсонова: Тут дальше тонкий момент. Потому что каждый четверг эти данные узнаем мы, а каждую среду их знают (за день раньше) те, кто заказывает музыку. Заказываются эти данные на государственные деньги. И мы с вами обладаем меньшей информацией, чем непосредственные заказчики. Так вот, какая информация, насколько правдиво доносится до…

Белоголовцев: Проследить, меняется ли результат с вечера среды до утра четверга невозможно?

Самсонова: Нет-нет. Я уверена, что никто не занимается рисунками.

Белоголовцев: Ластиками работают.

Самсонова: Я уверена, что с вечера среды на утро четверга не меняется ничего, это было бы слишком, это too much. Есть гораздо более простые способы: можно не опубликовать что-то, можно что-то не показать, не вывесить, но даже и это too much, потому что слишком прозрачная индустрия. Но что интересно, рассказывают ли люди, которые делают доклады, обо всех ограничениях, которые есть с этими данными?