Будни Махачкалы: подогнать танк и стрелять по жилому дому

Прочитать статью Айдара Бурибаева «Дагестан: когда сорвет резьбу?» можно здесь.

Самсонова: Айдар только что вернулся из Махачкалы. Было страшно вообще?

Бурибаев: Да нет, после Москвы было не совсем привычно. В общем, нет.

Самсонова: Статья начинается с такой зарисовки, как проходят митинги в Махачкале и как их разгоняют с помощью огнестрельного оружия, стреляя в воздух. Это производит впечатление. А почему были митинги? Не могли бы вы рассказать всю эту историю?

Бурибаев: Это было на прошлой неделе в пригороде Махачкалы, в посёлке Семендер, была спецоперация. Но у это спецоперации было отличие – одним из объектов  спецслужб был депутат, глава заксобрания Уцкульского района, когда-то избиравшийся по спискам «Единой России» Магомедхабиб Магомедалиев. Штурм длился 4 дня. И за эти 4 дня произошло многое, в том числе и митинг. Неожиданно собрались мужчины, которые требовали снять блокаду с дома, в котором засели предполагаемые боевики.

Самсонова: 4 дня в доме сидят предполагаемые убийцы Магомедова?

Бурибаев: Нет, в этом доме сидела группа людей, спецслужбы назвали их боевиками и пытались штурмовать. Говорили о том, что 4 дня ведутся бои.

Самсонова: Это в Махачкале происходит, практически в столице Дагестана случилась такая история.

Бурибаев: Практически да. Это пригород, до центра города 20 минут на машине

Самсонова: И вокруг жилые дома?

Бурибаев: И вокруг жилые дома, но там такая одноэтажная постройка. 4 дня шёл бой, по официальным сообщениям.

Самсонова: С настоящими пулями стреляли…

Бурибаев: Да, но в Махачкале это привычное явление – подогнать танк и стрелять по многоэтажному дому. Это нормальное явление, и за последние годы это стало так. И спустя 4 дня на развалах этого дома…

Самсонова: А мужчины рядом митингуют, что не надо обстреливать дом?

Бурибаев: Да, и в развалах нашли человека. Почему эта новость была хорошо подхвачена в России – потому что выяснилось, что один из трупов принадлежит главе заксобрания района, в прошлом избиравшегося по спискам «Единой России». Это была такая интересная новость. Но она была ещё интересна тем, что все соседи этого человека утверждают, что он не был боевиком. И тогда стоит вопрос, почему его убили, что там происходило вообще в этом доме. Вот об этом и статья.

Самсонова: И почему его убили? Это вообще не смешно, но это какой-то сюр. Вы говорите ещё – в России эта новость была подхвачена, потому что…

Бурибаев: Я имел в виду Центральную Россию.

Самсонова: Я имею в виду – ну как подогнать танк и расстреливать?

Бурибаев: Это нормальное явление, в последнее время так и происходит, то, что называют КТО, контртеррористическая операция. В Дагестане как раз происходит этот процесс, что в последние годы федеральная власть пыталась вбухивать туда десятки, сотни миллиардов рублей, обосновывая это тем, что таким образом они усмиряют бунтующую молодёжь и создают рабочие места, усмиряют  элиты и прочее. Но на этом фоне сама активность боя и столкновения повышается. Да, в черте города уже стреляют. Да, теперь бои идут не один день, а несколько дней.

Самсонова: Если я правильно понимаю из статьи, борьба идёт за те деньги, которые туда выделяются из федерального бюджета, в том числе, косвенно?

Бурибаев: Косвенно, да. К какому выводу пришёл я: эта история с погибшим депутатом – это звоночек, который обозначает, что Дагестан ждут новые времена, что всё будет по-другому.

Самсонова: Непонятна логика, объясните.

Бурибаев: Смысл такой: сейчас в Дагестане новый президент – Рамазан Абдулатипов. Дагестан – это республика, которая во многом управляется скрытыми полукриминальными, полувластными группировками. Там люди, которых трудно идентифицировать. Он единоросс, он боевик, он бандит, он лесной, он чиновник. Он может быть всем одновременно. Как правило, таких людей несколько, и в отличие от того, чем занимается мафия за рубежом – проституцией, наркотиками, торговлей и прочим, то в Дагестане главная добыча – это бюджетные потоки. Это строительство ГЭС, реконструкция местного «РусГидро», приватизация коньячного завода «Кизляр».

Самсонова: Не нужны ни наркотики, ни проституция.

Бурибаев: Конечно, потому что из Москвы потоком идут миллиарды, миллиарды. Они очень влиятельные люди в республике.  И все предыдущие главы сами были из этой среды.

Самсонова: Я не понимаю. Они очень влиятельные – кто? Как там устроены элиты? Эти люди, как контролируют денежные потоки?

Бурибаев: Они находятся во власти.

Самсонова: Это какие должности? Председатель заксобрания – это большая должность в Махачкале?

Бурибаев: Да, вполне.

Самсонова: Как там структурирована местная элита?

Бурибаев: Она структурирована, как правило, по территориальному признаку, но поскольку это началось уже давно, они все обросли коалициями, взаимоотношениями. Коалиции распадаются, сходятся.

Самсонова: Если я встречу человека на улице там, как мне понять – это большой человек?

Бурибаев: Сколько машин охраны. Например, тот человек, о котором мы говорили, он не был лидером, но он был уважаемым человеком, все о нём знали, но он не управлял. Но соседи говорят, что вокруг его дома круглосуточно работали лампы, и всегда было около пяти машин охраны у входа.  В Дагестане по внешним признакам можно судить по охране.

Самсонова: Часто говорят, что это был уважаемый человек или влиятельный, но что это практически означает, не очень понятно.

Бурибаев: Если совсем практически, то это означает его близость к бюджетному потоку и возможность перенаправить его вам в нужное направление. Сейчас вся эта история, которая длилась долгое время, заканчивается. Заканчивается по нескольким причинам. С одной стороны, Москва уже не может нести это бремя, у Москвы у самой большие проблемы, федеральный бюджет еле сводится, предвыборные обещания Путина и прочее. С другой стороны, влияние денег не приносит уже ничего. В феврале на сайте Генпрокуратуры было небольшое сообщение, в котором они признали, что в 2012 году преступлений, как они говорят, экстремистской направленности было в три раза больше, чем в 2011. Соответственно возникает вопрос: на что были потрачены деньги, куда они ушли, где те рабочие места, на которых должны были работать те люди, которые  вместо этого стреляют в полицейских и следователей. В республике, опять же повторюсь, президент,  который сейчас, по крайней мере, говорит, что он не будет с ними договариваться. Он не будет договариваться с этими группами, которые распределяли те самые миллиарды.

Самсонова: Статья называется «Дагестан: когда сорвет резьбу?». Если мы представим себе экспериментально, что сегодня прекращается поток денег в Дагестан, что происходит дальше? Что вы прогнозируете?

Бурибаев: Происходит следующее: власть начинает больше опираться не на взаимоотношения с элитами, не на договорённости с формальными лидерами, она будет опираться на столичные штыки, на российские штыки. Это имеются в виду силы федеральных спецслужб и военные. Сам Абдулатипов говорит о себе, как о близком  Путину человеке. Они, оказывается, вместе даже работали или учились в Ленинградском университете. Он играл с Бастрыкиным когда-то в одной волейбольной команде, а с Путиным жил даже в одном домике в 90-х годах. По большому счёту, если называть вещи своими именами, в Дагестане начинается прямое президентское правление, и, скорее всего, править там будут силовики, а не местные элиты.

Самсонова: И они будут править против тех, кто сейчас ездит с танками, пушками и отстреливает?

Бурибаев: Как это бывает обычно. Мы все знаем, как это происходит.