Надо ли искать смысл в Стране чудес Льюиса Кэрролла? Дмитрий Макаров — к 155-летию великой книги

Всем привет! Меня зовут Дмитрий Макаров, и сегодня у нас особенный выпуск, потому что мы бы хотели отметить 155 лет одного из величайших текстов в истории человечества ― сказки Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране чудес». Говорят, что королева Виктория, прочитав «Алису в Стране чудес» Кэрролла, пришла в такой восторг, что потребовала немедленно, сию минуту все книги автора. Сделать это было не так уж просто, однако утром на ее письменном столе была целая стопка книг. Впрочем, вряд ли они ее порадовали, поскольку по большей части это были сочинения по высшей математике и логике.

Чарльз Лютвидж Доджсон родился в семье сельского священника 27 января 1832 года и получил соответствующее домашнее образование. Ребенок, по всей видимости, был левшой, что в те времена исправляли физическими наказаниями. Парня били, и он начал заикаться.

В тринадцать лет он поступил в знаменитую школу для мальчиков в городке Рагби, где проявил замечательные способности к точным наукам. Все это привело его в Оксфорд, к получению степени бакалавра и выигрышу конкурса на преподавание математики в аристократическом колледже Крайст-Черч. Математика кормила его двадцать шесть лет. Кроме того, он принял сан дьякона и регулярно выступал с проповедями.

Еще во время учебы он увлекся литературным творчеством и стал посылать в журналы стихи и рассказы. Тогда же издатель посоветовал выбрать псевдоним. Он исказил реальное имя: Чарльз превратился в Карла и потом в Кэрролла, а Лютвидж стал Льюисом. Затем фамилия стала именем, а имя ― фамилией. Так появился Льюис Кэрролл.

Кэрролл обрел известность и как писатель, и как священник. В 1867 году, в период сближения англиканской и православной церкви, ― да, был и такой, ― он побывал в России, а именно в Москве, Петербурге и Нижнем Новгороде. Кстати, больше за границу он никогда не ездил. В дневнике, посвященном этой поездке, есть несколько замечательных эпизодов, например, как, не зная ни слова по-русски, нужно было объяснить горничной отеля, что в гостинице было оставлено на хранение пальто.

Однако в этом дневнике нет ни намека на сочинение, которое обессмертило писателя, а ведь оно, полное парадоксального юмора и незабываемых персонажей, было выпущено за два года до поездки в Россию, в 1865 году. Так что этот выпуск, как я уже говорил, можно посвятить 155-летию этой гениальной книги.

«Алиса в Стране чудес» ― это история о девочке, которая задремала на лугу и во сне совершила путешествие в Страну чудес, туда, где нет привычной логики и происходят совершенно иррациональные события. Считается, что идея написать книгу пришла Кэрроллу в голову 4 июля 1862 года, когда он с другом выгуливал дочерей декана колледжа, где преподавал математику. Пять миль плыли на лодках по Темзе.

Чтобы спутницы не скучали, Кэрролл рассказывал выдуманную буквально на ходу или на плаву историю о заблудившейся девочке Алисе, ищущей приключений, и совершенно неожиданно придумал падение в нору. Как он говорил, это была отчаянная попытка придумать что-то новое. Сестер рассказ захватил, и одна из них, десятилетняя Алиса Плезенс Лидделл, попросила историю записать. Как позже говорил великий поэт Уистен Хью Оден, 4 июля было не менее важным для литературы днем, чем 4 июля, то есть День независимости, для истории Соединенных Штатов Америки.

Исследователи, написавшие тома об этой книге, отмечают, что история изначально была очень личной, а события, над которыми гадают ученые, видимо, были хорошо понятны спутницам писателя. Так, видимо, вторая глава, которая в разных переводах называется то «Море слез», то «Слезная лужа», была навеяна другой прогулкой на лодке, в ходе которой все, включая девочек, вымокли до нитки под дождем.

«Фея фантазии и любовь к детям», ― так ответил Кэрролл на вопрос о том, кто помогал ему в работе над книгой. Что до его любви к детям, то эта тема муссируется столько, сколько известен сам Кэрролл. Не раз высказывались предположения, что писатель имел чуть ли не педофильские наклонности. Доказательств тому никаких нет, но, видимо, и правда он чувствовал себя с детьми намного комфортнее, чем со взрослыми.

Кэрролл был одним из пионеров фотографии. С 1856 по 1880 год он сделал более полутора тысяч снимков маленьких девочек, в основном дочерей своих друзей. Среди них двадцать портретов Алисы Плезенс Лидделл, которую обычно называют прототипом Алисы. Одну из фотографий он прикрепил к самой ранней версии сказки, которая тогда называлась «Путешествие Алисы под землей». Состояла эта версия из четырех глав. Он подписал: «Рождественский подарок дорогой девочке в память о летнем дне». Более того, Кэрролл сам проиллюстрировал эту рукопись тридцатью восемью рисунками. Алиса Лидделл была вынуждена продать рукопись в 1928 году, но позже американские благотворители выкупили ее и подарили Британской библиотеке в благодарность за роль, которую Великобритания сыграла в победе во Второй мировой войне.

Успех книги у читателей был грандиозным, а вот критики книгу не приняли и не поняли, отказывались видеть в ней хоть какой-то смысл. Только к концу XIX века стало понятно, что «Алиса» ― это бриллиант английской литературы, простите мне этот пафос. И сразу же начались попытки толкований. Скажу сразу: все они в формате нашей передачи просто бы не поместились. Невозможно охватить неохватываемое. Но тем не менее о некоторых вещах сказать нужно.

Так, по мнению исследователей, в книге нашли отражение философские концепции и математические теории, которыми занимался Кэрролл. Например, у Алисы постоянно рождаются бессмысленные на первый взгляд вопросы типа «Едят ли кошки мошек? Едят ли мошки кошек?». Но она отвергает эти вопросы, и в этом видят логический эмпиризм, который говорит, что любое утверждение требует доказательства опытным путем, иначе оно бессмысленно. А чтобы понять, что она не потеряла разум, как помните, Алиса пытается вспомнить таблицу умножения, что ей не удается, как не получается так же вспомнить свое имя и стихотворение «Противу Праздностей и Шалостей», входившее в школьную программу.

Отражение популярной теории сужения и расширения вселенной находят во второй главе, которая называется «Море слез», когда уменьшается и увеличивается в размерах сама Алиса. При этом само море ― это как бы протоокеан, а бег по кругу в этой главе ― сатирический взгляд на теорию эволюции. Если помните, там происходит такое соревнование: все бегут по кругу, и в итоге оказывается, что победили все участники, а Алиса получает в награду собственный наперсток.

Бег этот устраивает Птица Додо, то есть практически сам Кэрролл. Он, напомню, заикался и, представляясь собственным именем, говорил: «До-До-Доджсон». Позже, подписывая кому-нибудь книгу, он часто подписывал: «От Додо». Есть и другая теория. В оригинале бег по кругу называется Caucus Race, и тогда это намек на бессмысленную беготню политиков, поскольку именно так называются внутрипартийные выборы в Соединенных Штатах.

Постоянное уменьшение и увеличение Алисы также напоминает о приключениях Гулливера, который, напомню, побывал и маленьким среди больших, и большим среди маленьких.

Во главе «Поросенок и перец», где Алиса спасает младенца, вынося из дома Герцогини, младенец неожиданно превращается в поросенка. Здесь одни усмотрели неприязнь Кэрролла к маленьким мальчикам, поскольку он любил маленьких девочек, а другие вспомнили, что английский король Яков Первый во время крещения ребенка герцогини Букингемской пошутил именно так, подменил ребенка на поросенка.

Конфликт между наукой и этикой традиционно видят в знаменитом изречении Чеширского Кота: «Куда-нибудь ты обязательно попадешь, нужно только достаточно долго идти». Как говорил философ Джон Кемени, наука сама по себе не указывает направление развития общества и человека, но после принятия решения может подсказать самый короткий и наилучший путь.

Вместе с тем все это надо в книге выискивать. Внешне она окажется перевернутой реальностью, почти кафкианской книгой. Это сон, как мы его понимаем, сон, нарезанный из ощущений реальности, из обрывков воспоминаний и фантазий. Так сам Кэрролл писал в своем дневнике: «Когда мы спим и, как это часто бывает, смутно осознаем попытку проснуться, разве мы не говорим и не делаем вещей, которые в бодрствующем состоянии были бы безумны? Можем ли мы тогда определить безумие как неспособность различить, спим мы или бодрствуем?».

Полностью понять книгу русскому читателю практически невозможно. Логические загадки вроде той, где спрашивается, чем ворон похож на стол, усложняются личными намеками и языковыми сложностями. Так, почти все поэтические тексты в книге ― это пародии на известные, популярные в то время стихи. Что до загадки про ворона и стол, то она подстегнула воображение лучших умов и появилось несколько блестящих разгадок: например, потому что о них обоих писал Эдгар Алан По. Или: потому что у них обоих есть перья, смоченные в чернилах. И так далее.

Даже просто сравнение многочисленных переводов названий глав и имен персонажей подсказывает, какой подвиг совершили переводчики книги, а переводов «Алисы» на русский язык было сделано полтора десятка, первый ― еще в 1879 году. Перевод назывался «Соня в царстве дива». Анонимным же был и первый отзыв в русской прессе, цитирую: «В маленькой книжечке, переполненной орфографическими ошибками и стоящей непомерно дорого, помещен какой-то утомительно скучнейший, путаннейший болезненный бред злосчастной девочки Сони. Описание бреда лишено и тени художественного остроумия, какого-нибудь веселья нет и признаков».

Перевести сказку, построенную на каламбурах и парадоксальном юморе, действительно очень сложно. Как сказал один переводчик, прямой перевод убивает юмор, а ассоциативный ― ту самую «Алису». Я же могу посоветовать вам прочитать три перевода книги. Во-первых, версию Набокова «Аня в Стране чудес», которую писатель скромно называл лучшей, самой лучшей. Во-вторых, версию Нины Демуровой, которая, пожалуй, самая известная. Стихи там в переводах Дины Орловской и Ольги Седаковой. А также версию Бориса Заходера, который двадцать пять лет читал и перечитывал «Алису», прежде чем сесть за перевод. Заходер считал, что книгу надо переводить совсем не так, как это делают обычно, и правильнее было бы назвать ее «Алиска в Вообразилии», в Удивляндии, в Чепухании или «Алиска в Расчудесии».

Отдельно стоит сказать о бесчисленных экранизациях «Алисы», первая из которых случилась еще в 1903 году, а последняя ― в 2016-м. Там и короткий метр, и длинный, и фэнтези, и хоррор, и музыкальный порнофильм. Однако переложение «Алисы» на язык кино или анимации сталкивается с теми же трудностями, что и перевод на другие языки. Даже Тим Бертон, от которого ждали едва ли не идеальную версию, в общем-то, не справился. Все-таки технологические возможности по-прежнему отстают от человеческой фантазии.

Гораздо лучше работают отсылки к книге, например, в «Стране приливов» Гиллиама, где одиннадцатилетняя девочка оказывается в наркотической стране чудес, где все возрасты перемешаны, из покойников делают куклы и эти куклы продолжают жить вместе с живыми и спать с ними в одной постели. Еще лучше работают цитаты. Помните, например, татуировку в виде Белого Кролика на спине в самом начале фильма «Матрица»? Следуй за Белым Кроликом, узнай, глубока ли кроличья нора.

И перевод «Алисы», и ее понимание читателем ― глубоко личная история. Оден говорил, что могущественным героем книги является сам английский язык, великий и могучий. И язык у Кэрролла действительно творит чудеса. Вторым героем я назвал бы мир абсурда, и здесь писатель предсказывает иррациональную, нелогичную литературу XX века ― Кафку, Хармса, Введенского. Мир вокруг только кажется простым и понятным, а устройство общества ― ясным и логичным. Все совсем не так, мир безумен, и общаться с ним нужно на том же безумном языке. Всем вокруг будет казаться, что мы не понимаем друг друга, но в этом непонимании и сокрыто истинное понимание.

Кафка вспоминается не случайно, ведь последняя глава книги ― абсурдный суд над Червонным Валетом, который украл пироги. Вспомнить хотя бы свидетельство Белого Кролика в переводе Бориса Заходера. Цитирую: «„Ваше Величество, обнаружены новые доказательства. Только что найдена вот эта бумага!“ „И что в ней есть?“ ― спросила Королева. „Я ее еще не разворачивал, ― сказал Белый Кролик, ― но есть предположения, что это письмо от обвиняемого к кому-то“. „Раз письмо, значит, кому-то, ― сказал Король. ― Писать никому пока не в обычае“. „А кому оно адресовано?“ ― заинтересовался кто-то из присяжных. „Никому“, ― сказал Кролик. „Я хочу сказать, снаружи ничего не написано, ― торопливо поправился он, развернул бумажку и добавил: ― Ну, конечно, это даже не письмо, это просто стишки“. „А почерк подсудимого?“ ― спросил другой присяжный. „В том-то и дело, что нет, ― сказал Белый Кролик, ― и это особенно подозрительно“. Присяжные растерянно захлопали глазами. „Выходит, он подделал чей-то почерк“, ― сказал Король. Присяжные успокоились и просветлели». Не такой уж и абсурд, не так ли?

И наконец, тема детства. Переводчица Нина Михайловна Демурова писала, что для Кэрролла детство ― это особое состояние не только конкретной личности, но и всего человечества, состояние, которому в силу его особой природы открыто многое, чего не могут понять или почувствовать взрослые. Так что не торопитесь взрослеть, и тогда, возможно, вам станет капельку понятнее великая книга Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране чудес».

Фото: wikimedia / иллюстрация Дж. Тенниела

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.