Вячеслав Фетисов: наши спортивные чиновники стали нерукопожатны во всем мире

Собчак: У нас такая программа сегодня чуть-чуть  «О, спорт, ты — мир», говорим о спорте, и, конечно, о той ситуации, которая будоражила нашу страну все последние месяцы, связанная с допинговым скандалом. Вячеслав Александрович, я знаю, что когда вы работали во Всемирном антидопинговом агентстве, уже тогда у России, в принципе, были некие проблемы и сложности и с допингом, и с неоплатой взносов. Как тогда решались эти проблемы?

Фетисов: Могу сказать, как все началось. Это, конечно, с 2002 года, когда мне президент доверил пост руководителя российского спорта, у нас не было министерства, у нас был Госкомспорт сначала, потом преобразовали в агентство, поэтому статуса министра как такового у меня не было никогда, но нам, тем не менее, много что удалось сделать. И когда я пришел в должность и поехал неформально на первое заседание министра спорта Европы, где обсуждалась как раз тема борьбы с допингом, я понял, что мы нигде не участвуем и нигде никаким образом не обозначены.

Я на этом совещании обратился к ведущему, а вел его один из руководителей Совета Европы, я говорю: «Каким образом Россия дискриминирована и нигде не участвует, не принимает вообще ни в работе, ни в решениях и т.д.?».

 Он говорит: «Вы не платите взносы, вы не участвуете в работе, вы сами отстранились», поэтому у нас в 2002 году на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити было достаточно проблем, в том числе связанных и с допингом, и со всеми этими неудобными для всех темами. Тем более я как раз был тренером этой Олимпиады, тренировал нашу команду хоккейную, и я сказал, что это некая дискриминация, и добился права дополнительного места для Восточной Европы, таким образом, я представил ситуацию.

Собчак: А каким образом вы добились этого места? Какая проведена была работа?

Фетисов: Я как раз на этом заседании потом взял слово в конце. «Вы знаете, - говорю, - я считаю, что это тот самый момент, когда мы должны попросить дополнительное место для Восточной Европы».

Собчак: Но выступить — это важно, но помимо этого наверняка надо иметь какие-то связи, контакты, возможность лоббирования того или иного.

Фетисов: Естественно, я только пришел в должность и, понятно, представился, кто я такой. Те, кто из хоккейных стран, конечно, меня знали, те, кто из Испании, из Италии, может быть, не так. Я сказал, что я, в общем, провел жизнь в спорте и понимаю, о чем разговоры, поэтому могу быть вам полезен. И таким образом я попросил возможность провести заседание следующее, которое не было в плане, для того, чтобы получить дополнительное место в Москве. И приехал, Валентина Ивановна была тогда вице-премьером, пришел к ней, говорю: «Такая ситуация, нам нужно срочно найти деньги на организацию этого мероприятия и начать платить взносы, иначе у нас будут большие проблемы».

То есть решение правительство приняло, мы нашли средства для того, чтобы принять министров спорта здесь, прилетел Паунд, кстати, тогда я с ним познакомился, он был президентом Всемирного антидопингового агентства, поддержал мою кандидатуру, нашу инициативу, и я с этого момента работал в WADA, представлял Совет Европы. Потом меня избрали одновременно председателем Комитета спортсменов Всемирного антидопингового агентства, я был переизбран три раза. Работал, отстраивал отношения, вернул Россию в правовое поле, и я думаю, что это послужила главным поводом, одним из главных, чтобы нам дать право проведения Олимпийских игр в Сочи. Если бы мы не попали в эту историю, то я думаю, что нам бы точно не дали.

Собчак: Вы сказали, что вы ввели Россию в это правовое поле, новое на этот момент для нее. Как была устроена до вхождения в WADA история контроля за допингом, что пришлось изменить, чтобы, собственно, вступить в WADA? Наверняка, многое изменилось

Фетисов: В конце прошлого века, по-моему, в 1998 году Международный Олимпийский комитет инициировал создание Всемирного антидопингового агентства. Они поняли, до этого, в общем, Федерация спорта контролирует процессы и каким-то образом МОК был задействован тоже. Они поняли, что настолько сейчас проблема стала в связи с коммерциализацией Олимпийских игр, большими деньгами, большой аудиторией, им, понятно, надо было сохранять свой имидж и ни в коей мере не дать возможность большим компаниям, которые спонсировали все эти игры, уходить оттуда, где есть все время скандалы. Поэтому они обратились через ЮНЕСКО к странам-участникам Олимпийского движения, было инициировано создание как раз этого антидопингового агентства. Сегодня это агентство работает на паритетных началах, то есть 50% финансирования идет из Международного Олимпийского комитета, а 50 идет из бюджета стран. Мы в отдельных странах больших налогоплательщиков...

Собчак: Понятно. Как раньше в России боролись с допингом до вхождения в WADA? Другие же были методы борьбы, правильно?

Фетисов: Нет, та же самая лаборатория. Нет, методы одни и те же, здесь же все просто.

Собчак: То есть стандарты поменялись?

Фетисов: Да. Но еще когда я выступал, спортсмен после соревнования идет в определенное помещение, где он под присмотром сдает.

Собчак: Понятно. Сильно поменялась система контроля по отношению к международной?

Фетисов: Нет, она ужесточилась, и с принятием кодекса WADA, которая, кстати, был ратифицирован всеми странами-участниками Олимпийского движения, там прописаны все эти правила, документ разрабатывался в течение 10 лет. Туда можно было вносить дополнения, свои желания, то есть постоянно были конференции, где было обсуждение, федерации по видам спорта все, все национальные Олимпийские комитеты, Международный Олимпийский комитет, WADA сама, то есть в течение 10 лет примерно разрабатывался кодекс, которым и живет мир. То есть спортсмен, независимо от национальности, принадлежности к какой-то стране, в течение своей карьеры находится под постоянным мониторингом, то есть 24 часа в сутки, 365 дней в году. И проба В на сегодняшний момент хранится 10 лет для того, чтобы через 10 лет убедиться, что спортсмен выиграл свои соревнования, не применяя никакие препараты, которые в тот момент, когда он участвовал, не могли быть определены как допинг.

Собчак: Про Мутко хочу с вами поговорить. Я прочитала несколько ваших интервью, и вы достаточно критично высказываетесь о господине Мутко, что, в общем, вы ему предлагали много раз поехать знакомиться с членами WADA, но он не смог. Как это объяснить? Я себе плохо представляю, в общем, человек, который отвечает в нашей стране за спорт, носитель такой важной должности, отказывается. Ему звонит Фетисов и говорит: «Послушай, могу тебя познакомить с людьми, наладить контакт, WADA — такая важная организация». Он говорит: «Слушай, времени нет, не могу поехать»?

Фетисов: Ксения, это разве критика? О чем ты говоришь? Какая здесь критика? Я понял, что я провел колоссальную работу для того, чтобы наладить отношения, со всеми знаком, у меня там какие-то дружеские отношения образовались с людьми.

Собчак: И что Мутко просто отказался этим воспользоваться?

Фетисов: Я говорю, конечно, мне нужно было передать тому, кто пришел на смену, именно эти контакты, эти наработки все, все, что произошло за эти шесть лет. И, конечно, я, как человек, который понимал, что продолжение — это единственный вариант сохранить позиции, но он сказал, что мне это неинтересно, я этим заниматься не буду.

Собчак: А вы можете рассказать, как разговор этот происходил, как он обосновал?

Фетисов: Так и происходил.

Собчак: Все пришли к нему, сказали?

Фетисов: Если вспомнить, то министр получил пост, куда вошло, в том числе, и агентство, в котором я еще был при должности. То есть он был моим начальником, по большому счету. Я ему сказал на одном из заседаний или встрече, не помню, я говорю: «Такая ситуация, - на личной встрече я говорю, - есть такая возможность полететь в Монреаль и со всеми познакомиться для того, чтобы продолжить то, что»...

Собчак: Он вам прям так ответил: «Мне это неинтересно»?

Фетисов: Ему, может быть, неинтересно, может быть, не понимал в тот момент.

Собчак: Нет, но ответил он вам что?

Фетисов: Он сказал, что мне это неинтересно.

Собчак: А вы спросили почему?

Фетисов: Зачем? Человек пришел...

Собчак: Мне бы стало очень интересно, почему ему неинтересно.

Фетисов: Дело в том, что министр когда заходил в должность, не совсем корректно об этом говорить сегодня, тем более имя называть, он зашел тогда и в первом своем интервью сказал, что у меня есть команда, я знаю, что делать, у меня есть план, стратегия, у меня все это есть. Поэтому зачем спорить с человеком, который все знал на тот момент, когда он входил в должность, что-то ему еще навязывать, не дай Бог, или что-то еще ему таким образом не совсем корректным, все-таки же министр.

Собчак: То есть он хотел, условно, на ваш взгляд, показать, что просто он сам может решать все эти проблемы и у него есть на это…? Слушайте, я ваши знакомые из Антидопингового комитета говорили о том, что ухудшаются отношения, что, может быть, меняется ситуация? Они предупреждали вас, раз эти контакты сохранились?

Фетисов: Ксения, я еще какое-то время, по-моему, год еще оставался по избранной должности председателем комитета, тоже летал, общался. Нужно понимать, смотри, мы в 2007 году получили право проведения Олимпийских игр в Сочи — это было решение за семь лет до Олимпиады. То есть здесь нужно понимать, что, получив право на проведение Олимпийских игр, вся ситуация вокруг спорта в России была по тем стандартам, которые для них приемлемы. Если бы у нас были проблемы в тот момент совсем с РУСАДа, которую мы начали запускать, с лабораторией, вообще с ситуацией, то, наверное, мы точно бы не получили возможность проводить Олимпийские игры. Поэтому я думаю, что ситуация, которую я им передал, она была полностью отлажена, она вообще полностью была в рабочем состоянии, и, естественно, в общем...

Собчак: То есть вы думаете, что ситуация после Сочи изменилась?

Фетисов: Я не знаю, что произошло, я в эту тему не погружался в силу обстоятельств.

Собчак: Но у вас мнение какое-то есть? Все-таки это политическое нагнетание ситуации или это объективная реальность допингового скандала?

Фетисов: Я думаю, есть и то, и другое. Но, в любом случае, понимать, в какой ситуации находится страна в целом, понимать, что спорт — это вообще острие международных отношений, все, что связано с имиджем страны, и не предполагать, что там могут быть проблемы, значит, вы не совсем владеете ситуацией, я бы так сказал. И здесь совершенно для меня понятно было, здесь же все просто: если спортсмен, это же не сегодня началась история, она началась несколько лет назад, если спортсмен, который попался на допинге, у него вскрыли пробу А, значит, у него есть вариант пойти в арбитраж, пойти в любой суд и потребовать вскрытия пробы В. Если проба В подтверждает то же самое, значит, ты идешь по полной программе — по дисквалификации. Если ты не требуешь вскрытия пробы В, значит, ты некое снисхождение получишь в плане дисквалификации, опять же. Поэтому здесь все понятно.

Собчак: То есть здесь никто не требовал пробу В. Слушайте, еще такой вопрос вам хотела задать. Мы говорили уже про Мутко и про то, что человек пришел со своей командой, у вас к этому моменту действительно были мощные наработки и т.д.

Фетисов: Ксения, мы занимались, одно из направлений, чтобы было понятно.

Собчак: Просто насколько я помню, вы меня поправьте, после Ванкувера, когда Тягачев заявил о том, что он уходит после такого некого провала той Олимпиады, он, насколько я знаю, рекомендовал именно вас на должность главы Олимпийского комитета России. Вообще по-другому могла сложиться ваша карьера. Жалеете ли о том, что не вы заняли эту должность? И приятно ли было вам, что именно вас он рекомендовал?

Фетисов: Но это все разговоры, поэтому...

Собчак: Но такое же было? Давайте честно.

Фетисов: Я даже не парюсь по этому вопросу.

Собчак: Подождите, было такое или нет?

Фетисов: Леонида Васильевича надо спросить, я не знаю, кому он говорил, но президентом Олимпийского комитета стал Жуков. Но тоже нужно понимать, Ксения, мы же реалисты, по большому счету. Человек, который руководил российским спортом до 2008 года, сделал все, чтобы страна получила право проведения Олимпийских игр 2014 года, я же не буду здесь скромничать или миндальничать, я с момента заявки, с 2005 года, облетел весь мир, летал от Пекина до Кубы, на все мероприятия МОКовские возил с собой Диму Чернышенко, всех знакомил с этим симпатичным человеком. То есть я работал на то, чтобы объяснять людям, что такое Сочи, для чего нам Сочи, что мы готовы сделать. И если вспомнить, то во время Гватемалы и нашего представления, после президента выступал я перед членами МОК, это же никто нигде не говорит, как будто меня нет сейчас.

Собчак: Я этому и удивляюсь.

Фетисов: Я, обращаясь к членам МОК, сказал: «Друзья, - дословно, - прошу вас поверить мне, что мы проведем самые лучшие Олимпийские игры за всю историю, основываясь на наших традициях, гостеприимстве, желании людей показать новую Россию и т.д.» - это мое обращение было к членам МОК как к своим друзьям. Я сказал, что для меня победа Сочи будет третья золотая Олимпийская медаль, я буду считать себя трехкратным Олимпийским чемпионом. И, кстати, на 50-летие в 2008 году мне подарили третью медаль золотую с логотипом «Мои друзья».

Собчак: Что это? Объясните мне. Я уверена, что вы знаете, буду вас пытать, чтобы все-таки вы мне это сказали. Вы действительно много сделали и вы выступали за то, чтобы была Олимпиада.

Фетисов: Мы много что сделали командой, которая была высокопрофессиональной, в стране  спорт стал государственной политикой, потому что когда мы пришли в 2002 году, этого ничего не было, так что мне не стыдно за этот период, я могу сказать, что эти семь лет я пахал…

Собчак: Почему вы дальше не продолжили?

Фетисов: Пришел новый президент, новая команда, пришел новый министр.

Собчак: Сейчас есть некая обида за то, что вас с ваши опытом и знанием не привлекают с точки зрения спортивной работы?

Фетисов: Какая у меня обида? Нет. Еще раз могу сказать, что я сделал все, что я мог на тот момент, и, конечно, у меня все эти связи остались, конечно, я знаю всех, кто сейчас работает в этом направлении Всемирного антидопингового агентства. Сейчас новые ребята, которые подошли, они были совсем молодыми специалистами, сейчас они выросли. Ушел Дэвид Хоумен, который бал генеральным директором на протяжении всего времени с момента создания, всех я знаю, они ко мне очень хорошо со всем уважением. Кстати, они меня рекомендовали на то, чтобы я стал президентом Всемирного антидопиногового агентства в 2007 году, мог бы на восемь лет стать вторым человеком в мире по влиянию в спорте.

Собчак: Сейчас бы были, представляете, на этом месте.

Фетисов: Да нет, не надо, Ксения, поверь мне, мне достаточно регалий и всего, чтобы не жалеть о том, что что-то не произошло. Я просто говорю, что Россия за этот период — восемь лет — могла бы позиционироваться по-другому, мы бы по-другому отстроили отношения.

Собчак: Кто тогда виноват, что она по-другому не спозиционировалась? Кто?

Фетисов: Это не ко мне вопрос.

Собчак: А к кому? Скажите, кому мне его задать?

Фетисов: Кого-нибудь пригласи и спроси, почему это произошло.

Собчак: Скажите, кого пригласить, я приглашу.

Фетисов: Не знаю.

Собчак: Как? Знаете, вы просто не хотите говорить.

Фетисов: Не знаю.

Собчак: Хорошо. Как вы оцениваете результаты работы Мутко? Только честно.

Фетисов: Я не собираюсь никого оценивать, тем более...

Собчак: Что значит — не собираетесь? Слушайте, это то, на что вы жизнь положили, вы про это все знаете и точно как эксперт можете оценить.

Фетисов: Зачем я буду оценивать кого-то, не дай Бог, еще какие-то оценки давать? Я думаю, все равно...

Собчак: Подождите, вы экс-министр спорта. Если я спрошу...

Фетисов: Руководитель Росспорта.

Собчак: Да, извините. Условно, вы отдали хорошее хозяйство, у вас огромное количество наработок, реальные достижения, результаты и т.д. Я вас, как эксперта в этой области, хочу спросить: как вы оцениваете результаты работы Мутко?

Фетисов: Не мне оценивать результаты работы, я просто могу сказать, что мне не хватило пару лет для того, чтобы создать систему, которая не имела бы возможности ее сломать кому бы то ни было. Два года если бы я еще поработал, точно мы бы еще приняли два-три закона, мы бы по-другому совсем еще сегодня имели развитие. Я точно могу сказать, уже пройдя, уже прошло — сколько, восемь лет с того момента? — я точно знаю: если бы эти три закона мы приняли бы, у нас совершенно другая была бы ситуация.

Собчак: Почему не приняли?

Фетисов: Потому что пришел новый человек, который знал, что делает и все.

Собчак: И делал по-своему?

Фетисов: Да, делал все, что он считал нужным.

Собчак: Хорошо. Коррупция в МОК, она действительно существует? Это большая тема, об этом очень много говорят, это действительно так? Вы там много кого знаете, вы с ними работали.

Фетисов: Ксения, я, на самом деле, всех знаю.

Собчак: Честно скажите как…

Фетисов: Но я просто могу тебе сказать одну вещь: там есть шейхи, есть принцы, есть принцессы, есть одни из самых богатых людей в мире, есть выдающиеся спортсмены, которые долгое время, в общем, берегут свои и что-то там… Есть, разные люди, я бы так сказал, но большинство тех, кого я знаю, они самодостаточные люди.

Собчак: Нет, подождите, я вас спрашиваю про коррупцию в МОК, вы мне говорите: «Спортсмены — великие самодостаточные люди». Согласна с вами.

Фетисов: Но там не только спортсмены, там, я еще раз говорю, и богатые люди.

Собчак: МОК, на ваш взгляд, коррупционная система сама по себе? Об этом много разговоров.

Фетисов: Откуда я могу знать, Ксения, скажи?

Собчак: Подождите, но у вас же мнение есть какое-то на сей счет?

Фетисов: Какое мнение? Но оно должно быть основано на чем-то. Знаешь, коррупция, если кого-то поймали за руку, то это коррупция, а если разговоры, то надо доказательства иметь же, на самом деле.

Собчак: Подождите, что значит разговоры? Вы же в принципе про эту среду много понимаете и много знаете. Вы меня спросите: «Ксения, вы работаете на телеканале Дождь, вы мне честно скажите, вы же здесь работаете, всех знаете, как, Госдеп все-таки платит вам деньги или нет?». Я вам смогу точно, совершенно честно на этот вопрос дать ответ, что я про это не знаю, чушь собачья, и мы все над этим смеемся. Может, где-то что-то под полой и передается, но я точно за свои слова отвечаю. Я вас, как человека, который там знает всех, и это абсолютно ваша тема, спрашиваю: «Вы знаете что-то про коррупцию в МОК? Или это все досужие сплетни и разговоры, лично вы никогда ничего подобного не слышали?».

Фетисов: А как я могу знать, Ксения, скажите?

Собчак: Слушайте, но вы же участвуете в каких-то с ними разговорах, дискуссиях.

Фетисов: Значит, нужно было кому-то что-то принести или что-то от них взять, но я этого никогда не делал. Как я могу вообще судить людей, которые...?

Собчак: Хорошо. Российская заявка на Олимпиаду в Сочи была безупречна?

Фетисов: Я думаю, да. При всем давлении, которое на страну есть, на самом деле, да.

Собчак: Давление позже все-таки появилось, после заявки.

Фетисов: Но оно не ослабевало. Я так понимаю, что… я работал, я летал, я объяснял, я людям говорил, я с ними общался, мы пытались им доказать, для чего нам это нужно, я никому ничего не передавал, ни с кем в этом плане никаким образом не контактировал, поэтому я говорил...

Собчак: То есть там все чисто, вы считаете?

Фетисов: Насколько я знаю — да.

Собчак: Хорошо. Сейчас для выстраивания отношений выбрали 81-летнего человека, с пенсии подняли, можно сказать, с садового хозяйства, Виталия Смирнова. Что это означает? Это значит, что нынешним спортивным функционерам не доверяют больше?

Фетисов: Но я просто одного не могу понять, другого. Почему эти люди раньше, ну это же президент Всемирного антидопингового агентства, он член МОК, долгое время казначей, он получил сэра после Лондонской Олимпиады от королевы, человек, которого мы знаем все давно. На юбилее Виталия Георгиевича 80-летнем мы сидели за одним столом, болтали и т.д. То есть понятное дело, что это те люди, к которым можно подойти, допустим, если бы я был членом МОКа, сказать: «Слушай, Крейг, а что там происходит? Давай-ка мы разберемся». Если факты — одна вещь, если просто какие-то журналистские поклепы — это другая история. Мы же понимаем, что это каким-то образом коснется всей Олимпийского движения. То есть четыре члена МОКа, которые у нас находятся от России, не могли в рабочем порядке каким-то образом решить вопрос, который уже обсуждается достаточно долго. Я так, для примера.

Собчак: Почему, как вы думаете?

Фетисов: Не знаю.

Собчак: Есть объяснение у вас какое-то?

Фетисов: Или не было указивки или не было каких-то других.

Собчак: Указивки от кого?

Фетисов: Не знаю. От министра, может, от того же, я так думаю.

Собчак: От Мутко? То есть опять в Мутко уперлись. Смотрите, не хотите его критиковать, но упираемся в то, что это бездействие Мутко.

Фетисов: Ксения, у нас в стране министр — это человек, который отвечает за все то, что происходит в том или ином направлении. Все остальное — это вторично. Чем и кем бы мы сейчас...

Собчак: То есть он все равно занимается этим в ручном режиме управления?

Фетисов: Неважно, в каком — ручном, автоматическом или на автопилоте — неважно. То есть в стране, где есть наши министры, то там всем остальным, по большому счету...

Собчак: Почему же его не увольняют-то тогда? Объясните. Но это же странно. Уже столько связано скандалов, столько критики, столько...

Фетисов: Надеюсь, Виталий Георгиевич сейчас, возвращаясь к вопросу, сумеет, создав такую комиссию, найти вообще причины, в чем вообще дело.

Собчак: Хорошо. Но все-таки для вас назначение, опять же, как к эксперту к вам взываю, назначение Смирнова для вас это показатель недоверия нынешним спортивным функционерам или почему?

Фетисов: Почему? Виталий Георгиевич — он спортивный функционер уже больше 50 лет, наоборот, он...

Собчак: К действующим — я имею в виду к Жукову, к Мутко.

Фетисов: Он аксакал, который, в общем...

Собчак: Нет, смотрите, вы же политик, все-таки давайте говорить серьезно. Смотрите, мы все понимаем, есть некий политический расклад, есть действующий спортивные функционеры. Если на такую важную в этом большом разгорающемся скандале должность назначают человека с пенсии, реально срывают практически с грядки садового хозяйства и туда ставят — это значит, что по каким-то причинам не хотят доверять это действующим спортивным функционерам.

Фетисов: Но здесь же другая тема. Насколько я слышал, Бах во время своей конференции заявил, что все те, кто относится к Министерству спорта, включая министра, лишены аккредитации на Олимпийские игры — это вообще серьезный посыл всем, что люди недоговороспособны, так скажем, и поэтому...

Собчак: Недоговороспособны.

Фетисов: Неправильно выразился. То есть они нерукопожатны и т.д.

Собчак: Нерукопожатные в спортивной...?

Фетисов: В мировой спортивной системе, я так понимаю.

Собчак: Как они стали нерукопожатными в мировой спортивной системе?

Фетисов: Не знаю. Это же решение МОК принял.

Собчак: Как? Надо же докатиться до такого, чтобы быть министром и стать нерукопожатным в спорте.

Фетисов: Ксения, вообще на Олимпиаду все министры спорта и те люди, которые отвечают в стране, помимо президента Олимпийского комитета национального, они имеют аккредитацию, возможность приехать на Олимпиаду, поддержать своих спортсменов, поболеть, это редкий случай, когда этой аккредитации лишают этих людей. То есть, значит, что-то такое, что мы, может, не знаем. Я точно не знаю, что там.

Собчак: Как вы относитесь к уголовному наказанию для врачей, для спортсменов, для людей, которые, вот доказано, вовлечены в допинговые истории? Есть такие предложения сейчас, выдвигаются, вы наверняка слышали. Ваше к этому отношение?

Фетисов: Это, я думаю, что ни в одной стране, по-моему, в Италии есть уголовное наказание за применение допинга.

Собчак: Но вы за это или против?

Фетисов: Я против того, чтобы наказывать спортсменов в уголовном порядке.

Собчак: А врачей?

Фетисов: А тех, кто врачи, тоже, если они самостоятельные, я не думаю, что какой-то врач может самостоятельно что-то, в общем, делать.

Собчак: А с кем советуются врачи?

Фетисов: Не знаю, с кем-то, может, советуются. Я к тому, что, может быть, те, кто распространяет и привозит допинг, кто, в общем, как наркодилер или драгдилер.

Собчак: Слушайте, но вы же понимаете, что это все равно некая большая глобальная система, которая существует во всех странах.

Фетисов: Но чтобы людям было понятно, это мы еще обсуждали в WADA лет 10 назад, приглашали руководителя Интерпола и просто понимали вообще, в какой ситуации находится сейчас эта теневая часть, индустрия. То есть на момент 10-летней давности оборот анаболиков и стимулирующих всяких препаратов превышал на тот момент оборот наркотиков.

Собчак: Понятно. Все-таки кто в этом виноват? Смотрите, это же нельзя сказать, что это как-то в пространстве рассеялось. Есть история с мельдонием, история нашумевшая, история, которую мы все обсуждали, все-таки это чья халатность? Не может же быть так, что никто не виноват. Чья? Это халатность врачей, халатность спортсменов, кого?

Фетисов: Ксения, я достаточно долго этой темой занимался. То есть 2% спортсменов в мире, вообще в мире, каждый год попадаются, у них положительные пробы. Это достаточно большая цифра, естественно, там не только российские спортсмены, там много кого есть. И понятно, что любой президент МОК, который будет заходить на должность, первым будет своим заявлением делать, что он будет бороться за чистый спорт и т.д. То есть это то, что требуют сегодня спортсмены. Я тут комитет возглавлял, и у меня за шесть лет прошло по ротации сотни спортсменов, которые честно...

Собчак: Понятно. Смотрите, мельдоний вносят в список запрещенных препаратов.

Фетисов: Каждый год.

Собчак: В России его продолжают употреблять. Я хочу добиться конкретного от вас ответа: кто в этом виноват, что так происходит?

Фетисов: Ксения, ты как будто меня пытаешь таким образом, что я на что-то мог бы повлиять или что-то сделать, или кто-то у меня спрашивал. Я просто объясняю...

Собчак: Вы опытный человек, вы точно можете...

Фетисов: Конечно, у меня опыт, которого ни у кого нет — это совершенно четко.

Собчак: Поэтому и поделитесь им с нами. У кого же сейчас спрашивать?

Фетисов: Я могу сказать одну вещь: каждый год есть список разрешенных препаратов — такая книжка, есть запрещенные.

Собчак: Запретили мельдоний. Кто виноват, что не проследили и стали дальше употреблять?

Фетисов: Ксюша, каждый год из списка разрешенных какой-то препарат может попасть в список запрещенных. И два года назад с мельднием кто-то заявил, что мельдоний стимулирует результат. Об этом было всем объявлено. Мельдоний попал под мониторинг сначала. В ситуации, когда мы понимаем, что наезд на страну идет, я человек, который отвечает за это дело, значит, понимаю, что хороший процент того, что мельдоний станет запрещенным. Что бы я сделал сразу? Я бы запретил всем с этого момента, как только он попал под мониторинг, это было два года тому назад, уже два с лишним, забрать из аптечек сборных спортсменов и запретить его применять до момента, когда будет принято решение, потому что риски большие, особенно...

Собчак: Да, но этого не было сделано. Кто в этом виноват: врачи или представители Минспорта? Простой вопрос.

Фетисов: У нас в положении Минспорта записано, что антидопинговые правила в стране определяет Минспорт.

Собчак: То есть Минспорт в этом виноват?

Фетисов: Да. И они, в общем, в этой ситуации или должны были собрать мировой совет ученых, провести параллельные исследования этого мельдония. Все-таки мы же понимаем, что на коробке самой написано, что он выводится через 24 часа, а никто не прочитал кумулятивный эффект. То есть если ты принимаешь его постоянно, как многие спортсмены как витаминки, то есть он выводится, может быть, всю жизнь, поэтому надо было срочно провести эти исследования, потом заявиться в WADA и сказать: «Слушайте, мы должны понимать, что этот препарат был разрешен, потом он вошел в неразрешенные, надо пожалеть спортсменов в этой связи». А тогда мы этого не сделали, естественно, были те проблемы.

Собчак: В России вообще, получается, не было никакого расследования на эту тему, да?

Фетисов: А какие тут расследования? Но сейчас, может быть, комиссия, которую Виталий Георгиевич возглавляет, может, они как раз и расследуют все это.

Собчак: С иронией вы так сказали. Смотрите, про Минспорт понятно: они за это, на ваш взгляд, ответственны. Но смотрите, есть Шарапова, я не знаю про чиновников Минспорта, но почему-то уверена, что у такой звезды теннисного мира как Шараповой, уж точно ее менеджеры и люди, которые ее окружают, более ответственны, чем чиновники Минспорта. Почему же и с ней тоже это произошло? Для меня это тоже странно.

Фетисов: Ей не повезло. Вообще это такой хороший показатель профессионального спортсмена, который зарабатывает огромные деньги, и эти же их агенты, менеджеры имеют хороший процент от этих заработков.

Собчак: Но они-то как смогли это проглядеть?

Фетисов: Это чистый пофигизм, если можно так сказать по-русски, который просто эту ситуацию пропустил. То есть она могла бы не выиграть ни одного больше матча в своей карьере, еще 10 лет бы выходила на корт и была бы Машей Шараповой, получала бы все эти контракты, чем попасться на этой ситуации. Поэтому это чистая недоработка тех, кто с ней работает.

Собчак: То есть не только у нас чиновники Минспорта проглядели, все-таки еще и, в общем, менеджеры такой серьезной масштабной звезды тоже...

Фетисов: Мне, конечно, очень жалко Машу в этой связи, но, тем не менее, конечно, это такой, опять же, пример всем, что надо за всем следить самому.

Собчак: Смотрите, в первой части программы мы уже поговорили о том, сколько вы сделали для того, чтобы Олимпиада прошла в России, принимали в этом непосредственное участие и даже выступали первым после президента на объявлении.

Фетисов: Не на объявлении, а на презентации.

Собчак: На презентации, да. Не обидно ли вам, что все это сейчас в итоге свелось к ФСБшному скандалу, к подмене мочи, к каким-то детективным историям про дырку в стене и водопроводчика-ФСБшника. Что это? И не обидно ли вам, как человеку, который принимал в этом непосредственное участие, что это все скатилось, или все идет как надо?

Фетисов: Я сторонник того, что в любом случае такие факты должны быть доказаны не только...

Собчак: На ваш взгляд, они доказаны достаточным образом?

Фетисов: Не знаю, потому что мы не знаем, сколько информации у них есть, какая она есть на самом деле. Все-таки же объявлять такой скандал, не имея серьезных доказательств — это такой...

Собчак: Но вы же, наверняка, общались со своими знакомыми из WADA, они вам говорили, насколько серьезно?

Фетисов: Нет, я с ними не общался и не собираюсь этого делать, потому что я понимаю, что мне это не надо.

Собчак: Почему?

Фетисов: А зачем?

Собчак: Но вам неинтересно разве узнать из первых рук, действительно это правомерный скандал, связанный с фактчекингом?

Фетисов: Я понимаю, что если бы я за это отвечал, это отдельная тема, я первым делом полетел туда бы и начал разбираться на месте, что происходит, откуда у них такая информация и на чем она основана.

Собчак: Слушайте, наверняка же, раз эта информация есть, есть некая доказательная база, на которой они делают такие серьезные заявления.

Фетисов: Ксения, пока мы это не в полном объеме имеем, я думаю, что ситуация все равно будет как-то развиваться и после Олимпиады. Я точно знаю, что я бы полетел, если бы у меня были полномочия, и на месте бы с людьми начал бы разговаривать.

Собчак: Хорошо. Я просто пытаюсь представить, как это могло происходить. Смотрите, вначале фильм о допинге, потом, собственно, несколько расследований WADA. Что это? Это некая такая большая массированная операция против России, как пишут это во всех наших прокремлевских СМИ? Или все-таки это действительно, может быть, какая-то задача, которая была поставлена на самом высшем уровне и так понята кем-то? Потому что я могу сказать так: я с трудом представляю, что Владимир Владимирович Путин или кто-то другой отдавал указание: нанимайте водопроводчиками ФСБшников, пусть меняют свою мочу. Но то, что он сказал, условно: выиграйте Сочи, тренируйтесь, пусть наши спортсмены будут лучше, что, собственно, говорит президент любой страны, в это я верю. И дальше, соответственно, должен был быть человек, который услышит это таким образом, и будет возглавлять, и будет ответственным за такую операцию. Вы это представляете? И кто бы мог быть таким человеком?

Фетисов: Я, безусловно, представляю, да, у меня до сих пор какой-то сюрреализм и, на самом деле, неприятно. У меня такое ощущение, что меня каждый раз дисквалифицируют как спортсмена, тренера, так что неприятно это никому, тем более, в общем, насколько я понимаю, есть заявление одного, есть фильм другого. Но что бы я сделал, допустим, да? Как только появился первый фильм, он же не сегодня появился, по-моему, пару лет назад, я бы подал на него в суд, и как раз в судебном разбирательстве можно было бы достаточно много что, в общем, нивелировать, по большому счету. Я бы точно подал в суд после того, как Федерацию легкой атлетики России вывели из состава на время Международной Федерации. То есть мы должны были сразу идти в арбитраж.

Собчак: Но потом в суд все-таки Россия подала? А почему она не сделала это сразу, на ваш взгляд?

Фетисов: А я не пойму этого. Мы косвенно признали все, что, в общем, на нас вылилось в тот момент — и ходоки, и все, что с этим связано. Что произошло сейчас в Лозанне? Бедная Елена Исинбаева и 67 наших легкоатлетов подали иск. Я — арбитр, который, по сути дела, структурированный, то есть если кто-то не согласен с чем-то спортивным в любом споре, он идет туда и получает решение. То есть пришли 68 спортсменов сразу, он говорит: «Слушайте, у меня всего пять дней, мне надо погрузиться в эти все дела, у меня просто нет времени. И мы, может быть, не примем решение, которое накажет тех, кто не виноват, но, к сожалению, мы взяли сторону Международной Федерации, которая на протяжении месяцев проводила расследование, выдавала факты». И на этом основании профессиональные люди, которым мы не можем не доверять, приняли решение об отстранении Федерации от всех международных.

Собчак: Понятно. А почему сразу-то Россия не пошла?

Фетисов: Я этого не пойму. Точно я могу сказать, если бы мы пошли сразу в ноябре прошлого года в апелляцию, мы бы за этот период сумели бы, по крайней мере, очистить тех, кто, в общем, сейчас будет сидеть у экранов телевизора. Я не могу представить как человек, который не виноват ни в чем, будет смотреть эту Олимпиаду и какие у него вообще будут ощущения в душе, для многих это вообще поломанная карьера, судьба, жизнь. И мы понимаем, что кто-то в чем-то не доработал, но это очевидно совершенно, для меня, по крайней мере, понятно. Если тебя обвиняют в чем-то, ты идешь и громко доказываешь, что это не так.

Собчак: Слушайте, но здесь помимо того, что действительно, я думаю, что вся страна сочувствует тем, кто ни в чем не виноват, кто чист, его наказывают за все эти хитрые игры вокруг спорта, Лена Исинбаева, безусловно, в их числе, то есть никаких проб не было найдено, при этом человек, поставивший более 28 рекордов, не может поехать на Олимпиаду.

Фетисов: Она родила ребенка и восстановилась, в хорошей форме была.

Собчак: Да. Это дико несправедливо, и я понимаю, почему в нашей стране к этим людям огромное сочувствие, мне кажется, у любого нормального человека, и не только в нашей стране — это мне понятно. Мне непонятно другое, и я бы хотела у вас спросить, понятно ли вам. Смотрите, был такой велогонщик, наверняка вам знакомый, Лэнс Армстронг. Мы помним всю эту историю, не знаю, помните ли вы, связанную с тем, что он выиграл огромное количество велогонок, потом был уличен в допинге, его лишили всех званий, всех наград, там какой-то огромный был скандал, в общем, он стал абсолютным изгоем. Он долго каялся в программе с Опрой Уинфри, потом ходил к Ларри Кингу, он каялся, просил прощения, но Франция, в общем, сделала его таким изгоем, который употреблял допинг, наркоман, в общем, абсолютно полный протест всего. И посчитали французы сами, что лишение всех премий и всех наград — это справедливо.

Фетисов: Он американец вообще-то.

Собчак: Американец, да, американцы. Как вы считаете, почему в нашей стране не так? У нас, наоборот, есть ощущение, что если вы сбежали, рассказали о каких-то фактах или, в общем, Юлия Степанова, которая является сейчас вообще, такое ощущение, главным врагом России — она враг. А спортсмены, даже если принимали допинг, — они молодцы.

Фетисов: Ксения, я больше могу сказать, что вообще западный мир предполагает, если ты получаешь славу и получаешь огромные деньги, больше всех, то ты должен быть морально кристально чистым человеком, поэтому в спальнях у детей висят твои портреты, ты должен отвечать. Тайгер Вудс — он допинг не принимал, но у него две или три жены было, как только об этом узнали, все спонсоры все ушли и т.д. То есть мы понимаем, что все-таки большой спорт, который сегодня, а Олимпиада — это самый смотрибельный вообще ивент в мире, собирает миллиарды людей, ничего другое, ни концерт, ни политическая акция никакая, ни кино даже какое-то известное не собирает столько, сколько собирают одновременно Олимпийские игры. Поэтому и спонсоры платят, и рекламные паузы стоят сумасшедших денег. То есть мы понимаем, что эта мораль, которая, в общем, каждая звезда мировая, неважно, какой национальности, она должна соответствовать этому званию. Кстати, WADA инициировала дело Лэнса — это еще при мне было, когда я возглавлял комитет. То есть ситуация достаточно такая, и он, кстати...

Собчак: То есть если ты зарабатываешь такие деньги, если ты звезда и если ты олимпийский чемпион, ты должен быть кристально чистым?

Фетисов: Мало того, когда же он переборол рак, будучи спортсменом активным, и на этой волне он собрал миллиарды долларов в фонд по ресерчу, по борьбе с раковыми заболеваниями, то есть он был всемирным героем на самом деле — и вдруг бум. Девочку там посадили, тоже трехкратную олимпийскую чемпионку.

Собчак: Почему так? А почему у нас ровно обратный эффект?

Фетисов: Вообще в любом деле, Ксения, особенно у нас в комитете спортсменов WADA приходили раскаявшиеся люди, они, попавшись на допинге, потом были самыми главными пропагандистами того, что не надо делать этого, потому что это в итоге, в общем, ломает вашу судьбу, карьеру и т.д. То есть есть всякие форматы докопаться до истины, в том числе и в любом расследовании любого преступления. Поэтому не знаю, почему-то мы воспринимаем, что… в общем, обратную можно историю: американец выиграл золотую медаль, а наш спортсмен занял второе место. Потом какое-то время спустя оказывается, что он обманул, его поймали на допинге, и пять лет прошло, и у него отняли золотую медаль, отправили нашему спортсмену ее по почту, он получил это драгоценное золото, а всю славу на тот момент, когда все это происходило, стоя на верхней ступеньке...

Собчак: Понятно, получал не он, да.

Фетисов: Да, и во всех аналогах, каждый год выпускается альбом по итогам Олимпийских игр официальный. Ты же его уже не вырежешь, он там остался.

Собчак: С Юлией Степановой давайте все-таки разберемся. Почему, я вам привела в пример Армстронга, потому что она… собственно, кто такая Юлия Степанова? Она рассказала о допинге честно, откровенно в фильме, после чего она стала врагом России № 1, и они с мужем даже, собственно, попросили политического убежища в Канаде.

Фетисов: Здесь даже нельзя сравнивать, потому что Лэнс Армстронг сам сознался в этом, он никого не обвинял, ни на кого не клеветал, ни на кого не капал, это совсем разные вещи.

Собчак: Хорошо. Она кого-то обвинила. Почему у нас...?

Фетисов: Она рассказала то, что она посчитала для нее в тот момент нужным.

Собчак: Да. Почему у нас реакция, собственно, на тех людей, обвиненных в допинге, абсолютно такая реакция, что мы их хотим защитить, а не: «Ах, какой ужас, они тоже употребляли»?

Фетисов: Это нормальный формат во многих вещах. Мы с детства не любим стукачей — это так мы выросли, так мы состоялись, эта наша суть, по большому счету.

Собчак: Нет, смотрите, можно не любить стукачей — с этим я согласна. Но если стукач, условно, которого мы даже не любим, говорит и открывает нам глаза, что ваш любимец такой-то употребляет допинг, и я вам сейчас подробно об этом расскажу, то в этом любимце мы тоже должны разочароваться по идее, а не продолжать его защищать и говорить, что это все наговоры, наши спортсмены лучше всех.

Фетисов: Мы на этом примере не поменяем отношение наших людей к стукачеству, поэтому это расценено таким образом, и у людей на это есть право, поэтому здесь сложно как-то. Хотя какие намерения благо она преследовала, можно только догадываться.

Собчак: Но все-таки президент Федерации легкой атлетики после этого ушел в отставку, таким фактом признав, что все-таки...

Фетисов: Знаешь, мы могли бы в тот момент, когда этот фильм уже вышел, идти просто в суд, и там эту всю ситуацию развенчать или доказать обратное.

Собчак: Может быть, не могли.

Фетисов: Значит, косвенно признали, что что-то не то.

Собчак: Так я об этом и говорю, значит, это было признано косвенно.

Фетисов: Да. Иногда во всех этих моментах мы думаем: «Ладно, рассосется, ладно, забудется, какая Степанова, кто она такая вообще, ни звезда, ничего» и так и сойдет на нет. То есть мы иногда недооцениваем какие-то моменты, которые в итоге превращаются в трагедию — это наша тоже национальная черта, по большому счету. И здесь недоработки как раз тех людей, которые должны эти все моменты просчитывать. Если ты с этим живешь, ты можешь даже сознательно или кожей прочувствовать, что надвигается какая-то беда, и с ней надо что-то делать и предупреждать. Поэтому здесь идет комбинация всего: и недовольство людей, потому что кто-то на кого-то наклепал, тем более на вечеринке. С другой стороны, мы не понимали, что степень того, насколько это может обернуться трагедией для сотен сейчас спортсменов, которые сидят дома, невиновные, просто не понимают, как это произошло и за что они за это все платят.

Собчак: Судят и невиновных, и в том числе виновных, и здесь вопрос в том, что никого не разделяют.

Фетисов: Да, и самое интересное, что произошло. Есть закон в спорте: если ты отбыл наказание, две минуты посидел на скамье штрафников, ты вышел, ты такой же игрок, как и все остальные, ты получил дисквалификацию за применение допинга, ты отсидел свой срок, ты вернулся, ты такой же, как и все остальные. Потому что опять получилось: наши спортсмены, которые отбыли наказание, не едут на Олимпийские игры, их приравняли опять к мошенникам, а все остальные в мире, которые тот же самый прошли процесс, они едут. И я тоже понимаю сейчас тех, кто остался, думают: «Блин, а эти-то поехали», значит, мы опять не сумели защитить тех, кто ни в чем не виноват. Это опять наш авторитет, наше влияние, это наша возможность предугадать, что будет плохого.

То есть надо всегда, я вырос в то время, когда был дискриминирован по одному принципу — по месту рождения. Я приезжал на соревнования международные 15-летним пацаном, я чувствовал: меня не любят и нас не любят по одной причине, что мы родились в Советском союзе. Это, с одной стороны, добавляет сил, а с другой стороны, ты понимаешь: а почему?

Собчак: Слушайте, раз вы вспомнили то время, все-таки в Советском союзе были легендарные победы, были сильные команды, и уж вы, как заслуженный хоккеист, точно об этом все знаете. И все-таки советский спорт объективно был очень сильным. Не кажется ли вам, что помимо всех этих допинговых скандалов, просто сама ситуация в спорте в России, притом сколько этому уделяется внимания на госуровне, она, в принципе, очень нездоровая. Потому что, смотрите, во всем мире спорт — это огромный бизнес, в котором крутятся огромные деньги, но это бизнес. В России это вообще не так. Это сама по себе очень странная система, когда государство вкачивает огромные деньги в спорт, но при этом, так как это все делается через госкомпании, реальной конкуренции, реальной жизни там не появляется. Футбольные клубы, «Зенит» — самый лучший пример, то есть это же все «не в коня корм», как говорится, это делает только хуже и игрокам этим лимитом на легионеров и прочим-прочим, в любой отрасли.

Фетисов: Ксения, знаешь, я точно знаю, что спорт стал бизнесом в тех странах, о которых мы говорим, после того, когда были созданы все условия для детей, для всех желающих заниматься этим делом. То есть каждый мог...

Собчак: Почему у нас не создаются тогда?

Фетисов: Мы пошли от обратного, мы думаем, что мы за счет профессиональных клубов, которые, в общем, тратят колоссальные деньги, сумеем поднять спорт снизу.

Собчак: Почему мы пошли от обратного-то тогда?

Фетисов: Я не знаю. Это та история, которая я считаю, что неприемлема для нашей страны, по большому счету. Мы должны все сделать, чтобы в каждом уголке… Мы не должны дискриминировать детей по месту рождения, по социальному статусу. Сегодня хоккей стал социально дискриминирован для тех, кто не может купить клюшку, к примеру.

Собчак: Смотрите, «Газпром» понастроил этих бесконечных стадионов, а родители реально не могут купить форму для детей, обмундирование для того, чтобы они занимались. Это же ненормальная ситуация?

Фетисов: Для того, чтобы спорт стал бизнесом, надо, прежде всего, создать эту аудиторию, чтобы она ходила на стадионы, чтобы...

Собчак: Как ее создать?

Фетисов: То есть надо воспитывать. Я считаю, что школьный спорт, спорт в дошкольном учреждении.

Собчак: Нет, что значит воспитывать? Есть «Танцы на льду» какие-нибудь, есть популяризация спорта.

Фетисов: Это слишком узкая тема такая.

Собчак: Например, смотрите, есть Тарасова, которая недавно ко мне приходила на интервью, и интервью наше закончилось практически слезами, потому что это действительно ситуация, на мой взгляд, крайне несправедливая. Великая Тарасова, у которой был каток, ее лишили даже этого льда, на месте этого катка построили бизнес-центр, и человек, заслуженный тренер, он, собственно, остался безо льда, ему даже негде тренировать. Это разве нормальная ситуация? Хотя полно этих ледовых дворцов построено «Газпромом».

Фетисов: Здесь, наверное, надо понимать, что произошло, на самом деле. Я думаю, для Татьяны Анатольевны любой дворец откроет свои двери, она будет там работать, для этого нужно желание. Наверное, о другом сейчас говорим. А для того, чтобы спорт стал частью жизни, его надо в людях воспитывать, правильно? Сегодня норма ГТО для тех, кто никогда ничего не делал — это какая-то пародия.

Собчак: Слушайте, мне кажется, как раз воспитывают людей с утра до вечера спортом у нас все госканалы: фильмы, «Матч ТВ», бесконечные фильмы про спорт.

Фетисов: Нет, тебе так кажется. Это хорошо, но мы самое главное — не понимаем, для чего это делается. Прошла Олимпиада, значит, мы должны понимать, куда эти дети, которые влюбились в этих чемпионов, должны пойти. То есть должна быть доступная среда. И мне в этой связи кажется, что школьный спорт должен быть основой всего этого. Школьные соревнования класс на класс, школа на школу, статус учителя физкультуры.

Собчак: Почему этих программ нету? У нас есть программа вкачивания огромных денег в профессиональные команды, и мы занимаемся...

Фетисов: Сейчас, кстати, закон готовим о профессиональном спорте, где мы напрямую будем разрешать губернаторам финансировать профессиональные клубы. Я считаю, что это нонсенс вообще в той ситуации, когда 80% школьных залов и стадионов не соответствуют никаким требованиям современным, мы будем сейчас поддерживать команды на местах. Я считаю, что это не совсем практично. А вообще профессиональный спорт — это то, что должно интересовать бизнес. Если бизнесу интересно...

Собчак: Но бизнесу неинтересно, бизнес заставляют, если мы говорим о государственном бизнесе, в этом участвовать.

Фетисов: Значит, мы должны понимать, что это не совсем то, что должно сегодня быть в приоритете, я бы так сказал, государственной политики. Мы должны все сделать для того, чтобы в каждом населенном пункте была возможность детям заниматься тем, что, в общем, им должно нравиться. И самое главное — мы должны понимать, что этот талантливый мальчишка где-то родился, и мы должны его найти, и таким образом поддержать вовремя, и дать ему возможность реализоваться. То есть это тоже сегодня не происходит по разным причинам. То есть нету региональной системы развития спорта, федерация по видам спорта занимается только национальными командами, у них в законе все написано для того, чтобы иметь возможность этот спорт развивать, начиная с самого маленького возраста. Я точно знаю, что ты не можешь стать олимпийским чемпионом, не став чемпионом двора. То есть это принцип, который существует в мире.

Собчак: Понятно. Услышала вас, согласна.

Фетисов: То есть развитие, инфраструктура, тренер, учитель, система отбора и т.д.

Собчак: Но смотрите, вы возглавляете и, собственно, вы создали так называемую Ночную хоккейную лигу. Там и губернаторы у вас, и Путин, и Шойгу, и кого там только нет, самые высокопоставленные чиновники. Собственно, там не удается поговорить о таких важных вещах, и вообще, что дает создание этой Ночной лиги вам лично?

Фетисов: Ночная лига — это не те, кого вы назвали, это те люди...

Собчак: Но это и они тоже.

Фетисов: Но они приезжали на гала-концерт и поддержали этот проект. А на самом деле это соревнования мужиков, которые проводятся на всей территории страны, где в послерабочее время приходят те, кому за 40, и играют в хоккей. Проходят у себя отбор в области, в крае, а потом едут на турнир в Сочи, где на гала-матче играют против тех, кого ты назвала. То есть это социальный проект, который, я считаю, очень важен.

Собчак: Но это является некой площадкой, если мы говорим об узком круге высокопоставленных лиц, для обсуждения каких-то важных вещей?

Фетисов: Мы приходим играть в хоккей и мы будем обсуждать, наверное, какие-то темы, которые у нас есть.

Собчак: Как? Говорят, что Путин с Шойгу сблизился очень сильно, в том числе, благодаря НХЛ.

Фетисов: У нас есть, Ксения, в правительстве человек, который этим занимается. У нас есть вице-премьер, который курирует, и обсуждать эти темы, которые кому-то поручены, не совсем корректно. С другой стороны, у нас уже эту лигу...

Собчак: Как? Демин, Воробьев — они же тоже там, они же видят, что у них ничего в регионе не происходит, неужели они это...?

Фетисов: Нет, у них все хорошо. Я сейчас в Московскую область избираюсь, я могу сказать, что это один из самых успешных регионов по инфраструктуре, по всему, что связано. Надо все это систематизировать, и это заработает. И у нас эту лигу тоже отобрали. Сейчас другие люди занимаются, и мы...

Собчак: Кто?

Фетисов: Есть другие люди, которые...

Собчак: Занимаются кто? Что значит — отобрали? Расскажите.

Фетисов: Пришли другие люди, не отобрали в прямом смысле, а просто...

Собчак: Вячеслав Александрович, какие другие люди пришли? Назовите, Магомедов, кто?

Фетисов: Сменился состав, и они там сейчас этим процессом управляют.

Собчак: Кто?

Фетисов: Бизнесмены.

Собчак: Скажите. Что это, тайна какая-то? Это же не анализы подменили, скажите кто — Ротенберг, Магомедов, кто?

Фетисов: Я не знаю, кто этим занимается, по крайней мере, да, Мутко тот же занимается, поэтому...

Собчак: То есть Мутко у вас отобрал еще и Лигу ночную, слушайте?

Фетисов: Так говорят, да.

Собчак: Да ладно? То есть он сейчас этим занимается?

Фетисов: Конечно. Но дело даже не об этом.

Собчак: Слушайте, он прямо везде вам дорогу переходит, может, у него что-то личное с вами связано?

Фетисов: Надо у него спросить. Пригласи его и спроси что у него личного со мной.

Собчак: Подождите, а Путин сейчас продолжает играть в этой Ночной хоккейной лиге или он уже?

Фетисов: Он не играет в Ночной лиге. Еще раз, в Ночной лиге играют...

Собчак: Подождите, в 2012 году, мы все помним, после инаугурации поехал, сразу попал в эту девятку.

Фетисов: Мы немного путаем, кто играет в Ночной лиге. В Ночной лиге играют мужики по всей стране, тысяча команд, а мы приезжаем...

Собчак:  Подождите, в 2012 году Путин после инаугурации приезжал, в девятку сразу попал, анекдоты сразу родились про то, что как это он раз — и сразу в девятку?

Фетисов: Я просто могу сказать, что тут нужно быть очень...

Собчак: Нужно быть Путиным, я согласна.

Фетисов: Да, чтобы попасть с первого раза в девятку с неудобной руки — это...

Собчак: Для этого нужно быть Путиным, да. Но он же всего год до этого тренировался.

Фетисов: Да, молодец в этом плане, конечно, это большое уважение к нему от нас от всех.

Собчак: То есть вы его так хорошо за год натренировали?

Фетисов: Да, и человек получает удовольствие от игры. И здесь мы немного путаем: Ночная лига, мы собираемся, играем три-четыре раза в неделю после работы в 9-10 часов.

Собчак: По-прежнему?

Фетисов: Да, играем и обсуждаем.

Собчак: Все успевают со своей занятостью?

Фетисов: Ну по-разному бывает. По крайней мере, играем и получаем удовольствие.

Собчак: Там Мутко нет уже.

Фетисов: Мы бы хотели его видеть на коньках, но…

Собчак: Вы бы не хотели, ладно уж, не лукавьте.

Фетисов: Почему? Ксения, мы достаточно дружелюбный народ — хоккеисты — с удовольствием, если бы он захотел, научили бы его кататься. У нас полностью атрофировано чувство зависти, мы даже не понимаем, как она вообще у успешных мужиков может каким-то образом находиться, развиваться.

Собчак: Про спорт мы чуть-чуть с вами поговорили, спасибо за ваши разъяснения. Хотелось несколько вопросов задать про вас. Вы участвуете в предвыборной кампании в Госдуму. Вы выставили свою кандидатуру по Подольскому округу. Связывает ли вас что-то с этим местом и почему все-таки решили сделать такой обмен? Все-таки вы в Совете федерации, сенатор — и вдруг Госдума. Надоел Совет федерации? Почему так?

Фетисов: Говорят, что каждые 8 лет надо менять место работы. Я как раз 8 лет поработал сенатором.

Собчак: Может быть, возглавить Олимпийский комитет России, уж это вам близкая тема. Зачем Госдума-то?

Фетисов: Я об этом даже говорить не хочу. Я могу сказать одно: у меня колоссальный опыт, у меня огромное желание работать, мне сейчас этот формат одномандатного округа, где я уже с апреля-месяца работаю, встречаюсь с людьми, погружаюсь в проблемы…

Собчак: Вас что-то связывает с этим местом?

Фетисов: Нет.

Собчак: То есть это просто выбранный…

Фетисов: Да, так получилось. Как раз в последний момент было принято решение. Я могу сказать, что я очень рад, я погрузился в тему подольских курсантов, я…

Собчак: Кто ваш основной конкурент там?

Фетисов: Даже не знаю. Мы обычно выходили когда на лед, то не думали, кто у нас соперник.

Собчак: Смирнов с вами советовался, он позвал вас в комитет свой, какие-то у вас были переговоры?

Фетисов: Интересная история в связи с этим, мне Шамиль Тарпищев уже второй день звонит, говорит: «Виталий Георгиевич тебя разыскивает», говорю: «У меня телефоны все уже 10 лет не меняются, поэтому пусть звонит». Но он никак дозвониться не может.

Собчак: Не может — вы заняты или почему?

Фетисов: Нет, мне дозваниваются все.

Собчак: То есть Тарпищев говорит, что он вам звонит, а на самом деле он вам не звонит?

Фетисов: «Звонит, никак не может дозвониться». Говорю: «Ну звони, ты же дозвонился, пусть звонит».

Собчак: Ну так вы сами позвоните.

Фетисов: Нету телефона, где-то он затерялся, не могу понять, где он есть.

Собчак: Слушайте, какой вы хитрый, у вас потерялся телефон.

Фетисов: Телефоны же теряются иногда, я многие не могу никак…

Собчак: Если мы вам дадим после эфира — позвоните?

Фетисов: Ну зачем? Поздно.

Собчак: Вы же сами говорите: «Мы мужики, мы не обижаемся».

Фетисов: Я вообще не обижаюсь ни на что.

Собчак: Ну что же, вы простите, но так девушки себя ведут: «Пусть он мне первый позвонит». Ну вы же мужик брутальный, какая разница, кто кому позвонит? Если вместе на благо России надо поработать.

Фетисов: Подожди, я никогда не отказывался на благо страны работать, делаю все, что могу.

Собчак: Телефон мы вам найдем, позвоните вы сами первый Смирнову или нет?

Фетисов: Я думаю, он позвонит. Он же начальник.

Собчак: Хорошо.

Фетисов: Не совсем корректно будет. Что я позвоню, если он не ждет моего звонка?

Собчак: У меня последний к вам вопрос, смотрите прямо в глаза, вопрос будет на честность. Камеры крупный план, показывают лицо легендарного хоккеиста Фетисова. Товарищ Фетисов отвечает мне на следующий вопрос. Вы — великий спортсмен, великий хоккеист, без всякой иронии, без всяких приставок, это настоящий факт. Скажите мне честно, возможен ли большой профессиональный спорт без допинга?

Фетисов: Да.

Собчак: Каким образом?

Фетисов: Вот сидит перед вами человек, который этим никогда не занимался, завоевал все, что в этом мире разыгрывается, это не субъективный вид спорта, здесь мужская тема. Выходишь, кость в кость, проливается кровь, ломаются кости, улетают зубы. Да.

Собчак: Но есть виды спорта профессионального, в которых невозможно без допинга, и это исключительно борьба меча и щита, условно, допингового комитета и новых медикаментов?

Фетисов: Это такая вещь, есть же и разрешенный допинг так называемый, есть и запрещенный. Просто, видно, людей вводят в заблуждение. Если мы возьмем историю, стометровку не стали бегать быстрее, чем 20 лет назад, намного. Хоккеисты не катятся быстрее, чем мы катились в свое время. То есть есть некое зомбирование, есть некий бизнес, который людей втягивает. Но они должны понимать, что сегодня тот, кто позволяет себе баловаться, так скажем, рано или поздно попадутся. Это, мне кажется, такой серьезный посыл, за все страдает спортсмен, это его репутация, судьба.

Я могу сказать, что сегодня 10 лет проба В хранится. Ты уже закончил карьеру…

Собчак: Ваши еще хранятся?

Фетисов: Мои уже закончились. Кстати, я в каждой игре практически приглашался на допинг, сдавал. Я просто могу сказать, что семья уже, дети, положение, ты сенатор или депутат, и вдруг говорят: слушай, ты, оказывается, всех обманывал.

Собчак: Хуже, чем «Диссернет».

Фетисов: Это вообще какая-то страшная история, которая, ты понимаешь, что она тебя рано или поздно накроет.

Собчак: То есть рукописи и моча не горят.

Фетисов: И, говорят, хорошо хранится на протяжении 10 лет.

Собчак: Хорошо, какой тогда ваш главный допинг в жизни?

Фетисов: Семья, родные, близкие. Когда я играл, наш допинг был четыре тренировки в день на пульсе 220. Плечо друга, локоть товарища, честь флага и т.д.

Собчак: И клюшка Путина.

Фетисов: В то время у нас не было этих клюшек. Естественно, мы все это добивались сами, весь мир был против нас, нас никто никогда не поддерживал, мы никогда не плакали, мы всегда знали, что мы будем лучше, чем другие.

Собчак: Это правда, и страна это помнит. А я вам дарю вот эту книгу. Не знаю, поможет ли она вам, можете открывать, не бойтесь, там ничего крамольного. Это разрешенная литература.

Фетисов: Я могу чего-то бояться, Ксения, скажи мне?

Собчак: Нет, правда, вы человек в этом смысле бесстрашный. Это Карлос Кастанеда, человек, который много знал о том, как правильно употреблять допинг, в каких количествах, пропорциях.

Фетисов: То есть я много что упустил, если бы я раньше, лет эдак 40 назад эту книжку имел…

Собчак: Ушли из большого спорта, можете смело идти на эксперименты или найдете, кому подарить. Например, Мутко. Пусть изучает.

Фетисов: Я думаю, у тебя будет возможность это сделать.