Андрей Макаревич: «Съезд «Единой России» выглядел как восхитительная пародия на совок»

Собчак: Когда вы пели про марионеток, про костер, который горит, про поезд и споры в нем, когда вы пели про людей, которые прогибаются и не прогибаются – не кажется ли вам, что это сейчас самые актуальные темы?

Макаревич: С другой стороны, грустно, что песня про марионеток была актуальна в 1975-м, когда она была написана, точно так же актуальна сейчас и, наверное, также актуальна будет через 100 лет. Ничего не меняется в этом смысле.

Собчак: Мне кажется, что в этом смысле Россия мало меняется. Помните, Карамзин говорил: если меня разбудить через сто лет и спросить, что происходит, я скажу одно – воруют. Так же и здесь происходит, может быть. Вы считаете, то время, в которое мы сейчас живем, похоже на 1989 год, например?

Макаревич: Нет, оно в целом очень не похоже на 1989 год и очень не похоже на 1984 год, не похоже на советскую власть.

Собчак: Не похоже, вы считаете? Почему?

Макаревич: Потому что все было совсем не так, мы жили в абсолютном информационном вакууме, все были очень запуганы. Еще вчера умер Сталин, бабушки все помнили, что не надо языком болтать, потому что тебя посодют.

Собчак: Сейчас разве не запуганы люди?

Макаревич: Нет, не до такой степени. Это очень сильно изменилось. Это для меня важно. Я за это Михаилу Сергеевичу бью поклоны всякий раз, когда его встречаю. А то, что природа людей не меняется – она и не меняется, да. Она вообще, видимо, не меняется. У нас, наверное, в большей степени. Я думаю, что везде она не очень меняется.

Собчак: Что самое порочное в этой природе людей?

Макаревич: Равнодушие, подспудная трусость, может быть. Неверие в себя. Такое желание – не было бы хуже, и слава богу. И не надо лишних телодвижений делать. Вроде все ничего, мы-то помним, как бывает. Пусть хуже не будет – и ладно. Я думаю, что около половины населения нашей страны совершенно искренне в этом состоянии пребывают.

Собчак: Вам не кажется, что это, может быть, еще связано с каким-то возрастом того или иного человека? Всегда же говорят, что по молодости все радикалы, все готовы на какие-то подвиги, свершения, а с возрастом...

Макаревич: Конечно, это в первую очередь относится к старшему поколению.

Собчак: Вы говорите, что не похоже на советские времена. Я то время плохо помню, я была совсем маленькой, но какие-то кадры съездов, выступлений, в том числе, моего отца, я это все помню. Сейчас я смотрю съезды «Единой России», честно могу сказать, на мой взгляд, это мало отличается. 

Макаревич: Съезд «Единой России» выглядел как восхитительная пародия на этот совок. Я просто радовался. А тогда это было чудовищно тоскливо и неизбежно.

Собчак: А сейчас разве нет?

Макаревич: Переключи канал.

Собчак: А там «Дом-2».

Макаревич: А тогда было два канала, а третий назвался «я тебя попереключаю». И все. Еще «Голос Америки» был, радио «Свобода».

Собчак: Вы считаете, что основная разница того времени и того, что происходит сейчас, заключается в том, что сейчас больше разнообразия и ты не замкнут на...

Макаревич: Гораздо больше. Во-первых, появился интернет, который в принципе изменил сознание людей. То, что ты можешь в считанные секунды связаться с любым жителем планеты – этого ни в одном фантастическом романе не было. Кстати, интернет ни один фантаст не предсказал, поразительно. Мобильные телефоны предсказали, ракеты. А интернет – нет.

Собчак: Плазменные экраны тогда еще у Кубрика были.

Макаревич: Это все варианты телефона, но не интернета. При всей тоске происходящего на сегодняшний день дозволено гораздо больше. Представь себе такую телевизионную передачу в году 1978-м.

Собчак: Тогда из-под полы делались какие-то другие формы – концерты звезд, издавались газеты, журналы.

Макаревич: Самиздат. За которые в метро тебя могли просто скрутить и потом выяснять, кто тебе это дал. Какие-то вещи возвращаются, скатываются в привычное русло. Очевидно, потому что один человек или какая-то часть людей, которые руководят страной, просто по-другому себе не представляют. Их так учили, потом они так работали, все равно надо собирать автомат Калашникова. Как иначе-то?

Собчак: Стало все-таки более лучше?

Макаревич: Конечно, более лучше одеваться стали.

Собчак: Но ведь в политической жизни мало что поменялось. Против этого, наверное, прежде всего, такая усталость у людей.

Макаревич: Все на свете относительно. Мне очень многое не нравится из того, что сегодня происходит в этой пресловутой политической жизни, и очень мало, что нравится. Но я вспоминаю Леонида Ильича, например, и все времена те, и понимаю сразу, что две большие разницы.

Собчак: А Прохоров по-прежнему нравится в этой политической ситуации?

Макаревич: Я сейчас его не очень вижу в политической ситуации, а вообще он мне нравится по-прежнему. Мои ощущения относительно его не изменились.