«Я не хочу быть чьим-то рупором»: Михаил Шац о том, почему не вступил бы ни в одну партию

Синдеева: Почему все-таки оппозиция, ну, возьмем это в скобки, да, (оппозиция), потому что это разные люди, но так или иначе люди, которых не устраивает то, что сейчас происходит, на всех этапах, независимо, это муниципальные выборы, это президентские выборы, не могут все-таки договориться и сесть за один стол, и уж точно не гнобить друг друга и не уничтожать, что мы наблюдаем.

Шац: Ну, а в чем еще политика состоит, как ни ругаться с остальными оппонентами? Мне кажется, это нормально. Вопрос просто в том, что… Я не знаю, в чем вопрос на самом деле. Я не знаю, как решить и разрубить этот узел. Конечно, в идеале мне бы очень хотелось, чтобы в Государственной думе была бы какая-то 10-проецнтная фракция, которая бы говорила о тех вещах, которые я хочу слушать, слышать, и которые я хочу, чтобы обсуждались.

Синдеева: То есть, тебя бы устроила такая даже там 10-процентная?

Шац: Для начала устроила бы, да. Потому что это тот клапан, через который должны выходить вот все эти мысли, все это недовольство. Или наоборот, озабоченность. Как угодно можно это назвать. Но он должен быть, он не может копиться в этих кухнях.

Синдеева: Даже если мы понимаем, что в нынешних условиях эта даже 10-процентная, условно, фракция, она будет, так или иначе, как это? Регулируемой. Потому что она просто так туда бы не попала.

Шац: Ну, конечно!

Синдеева: То есть, значит, она будет разрешенной. Вот условно, Собчак-Гудков, была идея там, партия и так далее.

Шац: Ну, и где она? Они ж не ругались, кстати.

Синдеева: Ну, вот смотри, допустим, они сделают партию. Понятно, что для того, чтобы эта партия что-то получила, куда-то пошла, они должны получить одобрение. Просто по-другому не будет.

Шац: Естественно, по-другому нет.

Синдеева: И, допустим, происходит это. Да, нам нужна правая партия, вот давайте, ок, вот у вас там будут ваши какие-то 10 процентов. Ты бы вообще пошел сейчас в эту историю?

Шац: Нет. Ты знаешь, я вот получил такую инъекцию и какую-то вакцинацию от этого, что вот сейчас точно нет. Точно нет. Я могу выражать… Я вообще не хочу быть чьим-то рупором. Мне это важно. Мне от этого комфортнее. Я хочу иметь право выражать абсолютно свои мысли и не быть чьим-то рупором. Неважно, чьим, кстати, Володина или Ходорковского. Для меня нет разницы, я не хочу этого. Мне, вот я так устроен, что мне легче быть сбоку и наблюдать. Не значит, что я сбоку все время, что я не присоединюсь к кому-то по каким-то моментам в каких-то вопросах и так далее. Но я не хочу не от кого зависеть из них. Это очень важно, потому что, не знаю, в этом какая-то такая бяка зарыта, во всей этой истории, в которой я еще не разобрался до конца. Но мне кажется, люди очень должны сильно думать перед тем, как говорить «да» каким-то политикам. Очень сильно думать. Потому что в этом часто такие каверзы, такие жизненные важные вопросы зарыты, что здесь нельзя ошибиться. И мне кажется, мы уже однажды сделали эту ошибку, и поэтому сейчас очень, я, например, я очень-очень щепетилен в этих вопросах. Я стараюсь все-таки, ну, не знаю, стараюсь обдумать все сам, никого не слушать, принять какое-то свое мнение, свою мысль какую-то найти, которая правильно объяснила бы мне все. Хотя, ну, в общем, это вот так. Я бы не присоединился точно к политической партии ни к какой.