Бороться с Путиным или c «ЕР»? Голосовать умом или сердцем? Выборы или революция? Пять точек зрения на 8 сентября

Анна Немзер: Так вышло, что мы действительно оказались в центре довольно существенных событий, которые связаны с недопуском независимых кандидатов в Мосгордуму. Обернулось это большим количеством протестов, протестов, как санкционированных, так и нет. Впрочем, я не очень хорошо понимаю, что я говорю, когда я называю их санкционированными или несанкционированными, вроде бы 31 статья Конституции гарантирует нам право собираться на улицах. Так или иначе, сейчас мы находимся в середине этого процесса, а тем не менее, выборы никто не отменил, и в сентябре они нам предстоят, и в этой ситуации нам хорошо бы уже сейчас подумать, как нам с ними дальше быть. Я очень благодарна людям, которые сегодня смогли прийти к нам в студию, и двое гостей у нас будет по скайпу. Сергей Пархоменко, журналист и публицист, Сережа, спасибо, что вы с нами. Вадим Кумин, кандидат в Мосгордуму от КПРФ, здравствуйте. Александр Баунов, главный редактор Carnegie.ru. Здравствуйте, Саша. И по скайпу к нам присоединятся Константин Эггерт, обозреватель Deutsche Welle, Костя, здравствуйте. И Лев Шлосберг, депутат Псковского областного собрания, здравствуйте.

Первый вопрос самый общий. В сложившейся ситуации как каждый из вас собирается действовать в сентябре? Сергей Борисович?

Пархоменко: В сентябре уже поздно будет действовать, я собираюсь действовать немножко раньше. Я собираюсь изучить внимательнейшим образом этот списочек, список тех, которые остались, и собираюсь найти там по меньшей мере двух-трех человек, которые, на мой взгляд, пригодны к тому, чтобы быть в этой Думе наблюдателями изнутри и подателями оттуда важных сигналов. Я прекрасно понимаю, что большинства оппозиционного не будет, переголосовать тех, кто поддерживает московское правительство в любой момент, по любому поводу, за любые деньги и как угодно, будет нельзя, но можно будет осуществлять, что называется, надзорную функцию. И вот это первое, что я сделаю. Человек двух-трех, пожалуй, я уже знаю. Может быть, при внимательном изучении еще пара обнаружится. Это первое. И дальше я постараюсь, если это будет по моему округу, по моему округу, кажется, такого человека нет, я это уже знаю. По соседним буду стараться помогать их избранию чем смогу, буду искать людей, которые там, буду писать про это, кто живет в этих округах, проголосуйте вот за этого и за этого, совершенно этого не стесняясь, потому что надзорная функция, она внепартийная, внеидеологическая, она нам нужна как жителям города. Это первое. И второе, я не считаю безнадежной затею так называемого «Умного голосования» по Навальному.

Вот, я как раз про это хотела спросить.

Пархоменко: Да, мне кажется, что в этом много чего есть, и идея наказать, вот прямо не смущаюсь этого слова, наказать людей, которые организовали, на разных уровнях, это совсем не только московское правительство, и тем более вовсе не только Московская избирательная комиссия, наказать людей, которые организовали побоище в Москве, в прямом и в переносном смысле побоище, побоище политическое, с изгнанием независимых кандидатов, и побоище физическое, с избиением манифестантов, идея наказать их плохим, с их точки зрения, голосованием, мне нравится.

Одно небольшое уточнение. Когда вы сначала говорили, что вы будете смотреть на список кандидатов и смотреть, кто из них готов осуществлять эту надзорную функцию, это одна история, вы выбираете наиболее достойного кандидата.

Пархоменко: Полезного, я бы сказал.

Полезного, да. Вторая история про «Умное голосование», когда, условно говоря, нам предлагается смотреть даже не на наиболее полезного человека, а на человека, который способен победить у своего оппонента от «Единой России». Это немножко разные задачи. Идеально, конечно, если бы они совмещались, наверное, для кого-то.

Пархоменко: Да, это разные задачи. Это разные задачи, просто не надо, так сказать, безумия ни в одном, ни в другом случае. Если мне кто-нибудь скажет, что полезное голосование будет заключаться в том, чтобы проголосовать за адвоката Аграновского, то в этом месте я не буду голосовать полезно, потому что я знаю, что адвокат Аграновский дрянь, я знаю, что он человек абсолютно безумный, я знаю, что он … Вы хотите меня остановить? Он дрянь.

Кумин: Он мой товарищ по партии.

Пархоменко: Он дрянь. И это характеризует вас крайне плохо, что у вас такой товарищ, выбирайте себе товарищей лучше. Он человек сумасшедший.

Кумин: Я прошу вас выражения выбирать.

Пархоменко: Он человек сумасшедший, придерживающийся безумных абсолютно взглядов, совершенно звериных, бесчеловечных, сталинистских взглядов. Он дрянь, держитесь от него подальше. Вот и все. И конечно, никакого «Умного голосования» в случае с адвокатом Аграновским нет и не может быть. Не существует такого ума, который заставит меня за него проголосовать.

Вот. К этому вопросу мы еще вернемся. Тут действительно хороший получается…

Кумин: Сергей, вы интеллигент, журналист. Зачем это…

Пархоменко: Именно это заставляет меня называть вещи своими именами.

А никто плохих слов вроде не сказал. Вадим, скажите, пожалуйста, у вас как бы история простая, вы кандидат. Как вы относитесь к идее «Умного голосования» как бы со стороны?

Кумин: Анна, во-первых, я хотел сказать, что мы собираемся делать в сентябре месяце. Мы делали, делаем и будем делать оппозицию «Единой России», и мы намерены победить на выборах 8 сентября. Мы намерены сформировать большинство в Мосгордуме, а я намерен стать председателем Мосгордумы. Я думаю, что это будет в нынешних условиях единственная возможность мэрии дальше продолжать хоть какую-то легитимную работу, отдать пост председателя Мосгордумы объединенной оппозиции. Вот что мы от них просим, требуем и будем требовать, эта точка зрения будет постоянно навязываться. По-другому, я считаю, из политической ситуации, сложившейся сейчас, не выбраться. Что касается «Умного голосования», то это некий инструмент достижения вот этих прагматических политических целей. Необходимо использовать все инструменты для того, чтобы оппозиция на этих выборах победила, а «Единая Россия» проиграла. Здесь мы абсолютно сходимся с позицией и Сергея Пархоменко, и Алексея Навального, и других оппозиционеров либерального толка. Здесь мы абсолютно тождественны, «Единая Россия» на этих выборах должна проиграть. Естественно, мы против формулировок, которые использовал Сергей, в части, так сказать, наших товарищей, и у нас другие взгляды абсолютно политические. Мы никак не можем выступать за декоммунизацию, то что там было на всех лозунгах, мы против этого, и вы прекрасно понимаете, почему. Но в части обеспечения проигрыша «Единой России», контроля за выборами, мы должны объединить усилия безусловно, потому что здесь заключаются очень важные обстоятельства. «Единая Россия» в этот раз самоликвидировалась де-факто, нужно это сделать де-юре с помощью выборов 8 сентября.

Одно короткое уточнение. Правильно ли я вас понимаю, что в этой ситуации недопуска независимых кандидатов, вот при том раскладе, который мы имеем на сегодняшний день, вы видите пути этой Думе оказаться легитимной? Если все пройдет по тому сценарию, который вы предлагаете, вы будете считать эту Думу легитимной?

Кумин: Я считаю, что вопрос о легитимности Думы не может стоять в принципе, потому что выборы 8 сентября состоятся. Тот, кто призывает перенести выборы или закончить с этими выборами, это политически безответственные действия, выборы назначены, они проходят. И либо все сделают все шаги, необходимые для того, чтобы «Единая Россия» потерпела поражение на этих выборах, либо мы можем дальше, что называется, разговаривать на кухне, а «Единая Россия» будет править бал, уже выиграв выборы и соответственно сформировав большинство в Мосгордуме. Этого допустить нельзя, и самое наглядное тому доказательство и пример, то что когда Алексей Навальный призывал к бойкоту выборов президента, чем это закончилось, мы прекрасно знаем, закончилось это пшиком. Это не работает, это аргументы, которые нельзя воспринимать всерьез. Нужно действовать в сложившихся политических условиях, они таковы, что у оппозиции есть все шансы победить, и прежде всего, конечно, оппозиция вся представлена де-факто только КПРФ. Если мы говорим о прагматике, то это ровно так, и мы бы хотели, чтобы наши коллеги все признали, что другого сегодня пути для того, чтобы оппозиция выиграла, как не через КПРФ, не существует на этих выборах. Это абсолютно всем очевидно.

Я хотела бы дать слово Льву Шлосбергу, представителю «Яблока», другая партия. Слышно студию?

Шлосберг: Я вас прекрасно слышу. Еще раз добрый вечер.

Добрый вечер. Как следует поступать, с вашей точки зрения, в сентябре, вот при сложившемся раскладе?

Шлосберг: Анна, я как независимый демократический политик, считаю своим долгом в первых минутах этого эфира сказать несколько самых принципиальных вещей. Все, что мы сейчас обсуждаем о выборах, в связи с выборами, в связи с сорванными и несостоявшимися выборами, это привело к сложнейшей политической ситуации, и не только в Москве, но во всей стране. Первое, о чем нужно говорить в каждом политическом эфире, в каждом политическом интервью, о том что дело о якобы массовых беспорядках в Москве, это дутое и заказное уголовное дело, должно быть немедленно прекращено, все арестованные должны быть освобождены. А против лиц, незаконно возбудивших это уголовное дело, должны быть возбуждены уголовные дела по превышению полномочий. Должны быть расследованы все избиения, демонстрантов, мирных людей на улицах Москвы, и это все также должно закончится уголовными делами и судами. Дело против Фонда борьбы с коррупцией должно быть прекращено, потому что это не дело против борьбы с коррупцией, это дело по защите коррупции. И это нужно говорить в первую очередь. Что касается сентября, в Псковской области в сентябре свыше пятнадцати избирательных кампаний, почти во всех из них участвуют представители партии «Яблоко», и я хорошо понимаю, как будут голосовать наши избиратели 8 сентября. Что касается 8 сентября в рамках Москвы, потому что сейчас я вижу, что в большей степени обсуждается московская ситуация, хотя в действительности она не московская, а общероссийская, я, может быть, скажу вещь, которая удивит коллег по эфиру, но тем не менее, у нас нет задачи победить монополию «Единой России», потому что никакой партии «Единая Россия» не существует. Нет «Единой России». И вот это их стыдливое убегание от бренда «Единая Россия» на выборах в Мосгордуму, это всячески подтвердило — нет такой партии. Можно записать это в историю, и как любит Дмитрий Анатольевич Медведев, отлить в граните. У нас есть монополия Путина, это единственная политическая монополия в России сегодня, никакой другой политической монополии не существует. И когда мы говорим о монополии Путина, это реальная монополия. Мы должны совершенно иначе смотреть на любое голосование, мы должны четко, рассматривая каждого кандидата, каждого участника выборов, отвечать себе на вопрос — это сторонник Путина, союзник Путина, попутчик Путина или это противник Путина. Голосовать за те партии, которые де-факто стали, в том числе в Государственной Думе нашей страны в течение последних лет, прямыми попутчиками Путина, нельзя. Людям демократических убеждений, я говорю только от имени демократов, я за все общество говорить не буду, но людям, которые хотят видеть нашу страну демократической страной, голосовать за партии крымского консенсуса нельзя, потому что это убивает все наше общество.

Спасибо большое. К каждому из этих пунктов мы вернемся еще раз. И действительно, нужно ли здесь сражаться именно непосредственно с «Единой Россией», является ли она главным соперником кого бы то ни было на этих выборах, мы об этом еще поговорим. Александр Баунов, Саша, с вашей точки зрения, как быть в сентябре?

Баунов: Извините, я плохой гость в том смысле, что я прямо сейчас, во время этого эфира, буду определяться, у меня нет сформировавшейся позиции. Но у меня есть некоторые соображения, которые я могу вот прямо с вами здесь обсудить. Действительно, я в двух пунктах поддержу Шлосберга. Во-первых, голосовать как ни в чем не бывало в сентябре, пока люди типа Жукова сидят, не очень корректно. Действительно, сделать нужно акцент на том, чтобы они не сидели.

Безусловно.

Баунов: Во-вторых, действительно нет партии «Единая Россия», в этом смысле для меня не было бы препятствием, если бы человек типа Федермессер, Анны Федермессер, оказался кандидатом в моем округе, я бы спокойно совершенно за нее проголосовал, понимая вот ровно эту вещь — она не представляет Путина. Она может быть выдвинута от «Единой России», закамуфлированным единороссом, но мы знаем, что она не участвует. Но вот если бы каким-то чудом Иван Голунов, или вот Федермессер, или кто-то бы оказался в моем округе, мне было бы совершенно все равно, от кого эти люди в этот округ пришли. Но к сожалению, в моем округе вообще никого нет, у меня Тверской район, у меня, к сожалению, никого нет, кто был бы мне симпатичен. Или вот депутат-коммунист, он в Государственной Думе, правда, писатель Сергей Шаргунов, он мне тоже симпатичен, индивидуально, его принадлежность к партии скорее минус, чем плюс. А что касается «Умного голосования», это не очень свежая идея, на мой взгляд. Мы так делали, вернее, Алексей Навальный призывал так делать в 2011 году, проголосовать за любую партию, кроме «Единой России». Проголосовали, многие. Немножко поерепенилась «Справедливая Россия» вначале, потом замолкла. Все остальные действительно все законы, которые считаются сейчас одиозными, являются с моей точки зрения таковыми, и о гей-пропаганде, и об усыновлении, и об оскорбленных чувствах верующих, коммунисты поддержали. Верующих коммунисты поддержали, что это такое? Сами убивали, теперь сами поддержали. Убить можно, а чувства оскорбить нельзя, интересное противоречие. Тем не менее, все они часть вот этой самой четырехпартийной системы. Больше того, фильтр, подписной фильтр, который как бы защищает «Единую Россию», на самом деле он защищает не «Единую Россию», он защищает все четыре системные партии. То есть, тот самый фильтр, который не прошли независимые кандидаты, защищает не одну «Единую Россию», он защищает все четыре партии. Более того, мне единороссы, которые там работают, не просто члены партии, а вот работают, они говорили, что они всерьез боятся, что если сейчас допустить независимых кандидатов на выборы, то другие партии обидятся. Этот закон о фильтре принимали все вчетвером, чтобы защитить четырехпартийную систему. И получится, что единороссы…

Кумин: Совершенная неправда, извините.

Баунов: Я не знаю, может, вы не обидитесь, но вот мне они так говорили, что они, в том числе, по этой причине боятся регистрировать кого бы то ни было, потому что получается, что с их помощью независимые обходят все остальные партии, всю систему, и вне системы попадают внутрь, что рушит вот этот четырехпартийный консенсус.

Константин Эггерт у нас на связи. Костя, вы нас слышите? С вашей точки зрения, что в сентябре делать? Общий вопрос.

Эггерт: Ну, для начала я бы хотел сказать, что послушав Сергея Пархоменко, Льва Шлосберга и Александра Баунова, я как в старом анекдоте про папу Иоанна Павла II, хочу сказать, а мне, наверное, только чашечку кофе уже нужно в этом эфире, потому что значительная часть того, что я хотел, уже сказана. Ну, попытаюсь что-то добавить. Первое, да, наверное, стоит поискать в списке кандидата наименее отвратного, чтобы за него проголосовать, если такой есть, конечно, как это сделает Сергей Пархоменко. Хотя я, конечно, не верю, никаких выборов в России нет, точно также, как совершенно справедливо заметил Шлосберг, нету никакой партии «Единая Россия», есть Путин, Крым. Меня подключили к эфиру чуть позже, это же господин Кумин сидит, да, в эфире?

Да.

Эггерт: Понятно. Есть фейковые сотрудники, фейковые оппозиционеры, типа господина Кумина и его шефа господина Зюганова, товарища Зюганова, прошу прощения, не обижайтесь, которые изображают оппозицию на зарплате, метафорической зарплате, это мое личное оценочное мнение, у администрации президента. Конечно, это никакая не оппозиция, я бы сказал, что их попадание в Думу не приведет ни к какой разнице. Сегодня утром мы видели, как шеф старика Кумина старик Зюганов сказал, что оппозиция получила миллиард рублей, или сколько там, не знаю, миллионов тугриков от Вашингтона. Навальный, конечно, настоящая оппозиция, а не фейковая оппозиция типа КПРФ и прочих. Поэтому конечно же тут, можно сказать, такой цирк, и ваша задача выбрать, какой клоун наименее отвратителен, если угодно. Но, наверное, в вопросе об «Умном голосовании», который вроде как был в самом начале поставлен, это наша тема, понимаете, «Умное голосование» можно применять там, где есть выборы. Выбора, по сути дела, у русских людей сегодня нет, у москвичей точно. И в этом смысле нужно думать о том, какие умные методы, скажем так, создания новых привлекательных конструкций будущего России, над чем стоит задуматься оппозиции. Потому что совершенно очевидно, что на этих выборах, какие бы решения я, Пархоменко, и другие москвичи, и все, кого избивали на бульварах, не примут, все это будет сфальсифицировано, сфальсифицировано кремлевской администрацией, которая и есть, собственно, главный кукловод в России. И результат понятен. В принципе он понятен, даже если два-три относительно независимых кандидата в Думе окажутся, в чем я на самом деле сильно сомневаюсь. Так вот задача думать о том, что дальше. Неужели и на следующих выборах в так называемую Государственную Думу будут призывать снова «умно голосовать»? Невозможно умно голосовать там, где невозможно голосовать в принципе. И вот эта перспектива, перспектива того, что за 8 сентября, и есть самое главное в российской жизни сегодня.

Костя, перспектива действительно, я бы сказала, тревожная, мрачная. Но есть такая довольно убедительная позиция, которая состоит в том, что голосовать это важный гражданский инстинкт, и что бойкоты и игнорирование выборов ни к чему хорошему не приведут. Вот тебе дан этот инструмент, он не работает, но как бы вот тебе дан ватный диск, условно говоря, чтобы ты сделал операцию, но лучше ватный диск, чем ничего, даже в ситуации аппендицита. Как быть, действительно бойкотировать ли в этой ситуации, все-таки предпринимать ли какие-то усилия, что-то пытаться ли сделать, если этот инструмент, какой угодно кривой, косой и не работающий, нам все-таки в руки как будто бы предоставлен?

Эггерт: Понимаете, вот это хорошее, Аня, мне очень понравился образ ватного диска. Ватным диском невозможно сделать ничего, кроме как снять грим. Если у вас есть ватный диск, снимайте грим с этой системы, насколько это возможно. Можете пойти проголосовать, положить бюллетень небольшая проблема, если у вас есть такая возможность. Только вы должны хорошо понимать, что за этим ничего не последует. Более того, если завтра в думе окажется так называемая оппозиция в лице так называемой компартии, то будет все то же самое, что при «Единой России», которой, как совершенно справедливо заметил Лев Шлосберг, не существует, существует кремлевская администрация. Эти люди, «красные депутаты», будут точно также запрещать митинги, точно также приказывать полиции, приказывать они не могут, но будут поддерживать избиения, они будут делать все, что им прикажет Кремль. Поэтому надо понимать, вы можете продемонстрировать свою гражданскую позицию, только не ожидайте чуда. Думать нужно о том, что дальше, потому что никакие разговоры про «Единую Россию» и про выборы, которых не существует, не решат вопрос. Если в России есть оппозиция, она должна предложить стране некий новый нарратив о том, что это за страна, она должна определить, кто является ее сторонником. Пусть это будет не очень много людей, но они должны знать, что у них есть политическое представительство, пока не в органах власти, но хотя бы в сети и на улице. Нужно хорошо понимать, что власть нынешняя, Кремль, блестяще освоила язык ценностей, она говорит со страной на языке ценностей, она кооптировала туда все: имперскую Россию, Советский Союза, Сталина, Ельцина, кого хотите. Она обладает серьезными денежными ресурсами. Она очень хорошо манипулирует общественным мнением, у нее под контролем СМИ. В этих условиях единственное, что должно сильно, единственное, что может сработать, если хотите, это если оппозиция, критики режима, оппоненты режима, назовите их как хотите, будут принципиально отличатся от этой власти во всем. Если власть пьет кофе, вы должны пить чай. Вот мне кажется, над этим нужно работать, глядя в перспективу, быстрых результатов не будет. Но понимаете, речь уже не о каком не о бойкоте, речь идет об осознании того, что происходит со страной. Хорошо, завтра закончатся выборы в Московскую городскую Думу. Что дальше? Можно ли поддерживать систему «потемкинских деревень» и дальше, и думать, что в этой системе можно чего-то добиться? В конце концов, скажем так, то, что мы увидели на улицах Москвы еще во время демонстрации в поддержку Ивана Голунова, показывает — есть небольшая, очень небольшая часть общества, которая готова выступать за большие идеи, за идею свободы, за идею гражданских прав, за идею, если хотите, автономной личности, имеющей право и имеющей обязанности одновременно свою страну как-то менять. Вот с этими людьми и надо работать, не боясь, что это меньшинство. И рано или поздно, конечно, придется обратиться ко всем темам, которых, скажем так, оппозиция пока старается обходить, включая Украину, Крым и внешнюю политику. Рано или поздно придется говорить и об этом, но для начала нужно ясно понять, 8 сентября это последняя попытка в крупном российском городе попытаться доказать, что можно что-то сделать на этом уровне. Давайте попытаемся, я согласен. Но давайте напомним также, это последнее что я скажу, я понимаю, что есть хронометраж, что есть Санкт-Петербург, там в Заксобрании города сидит давно уже группа депутатов от «Яблока». Это прекрасные люди, я их всех безумно уважаю, но давайте посмотрим, это что-то изменило в жизни Санкт-Петербурга? Пока нет, потому что такова система. Если там завтра будут сидеть красные, жириновцы и все остальные, точно также ничего не изменится, по принципиальным вопросам они позвонят в администрацию президента, как они делают каждый день, и получат инструкции.

Спасибо большое, Костя. Вадим, я прошу прощения, сначала я вас неправильно назвала, и Костя вслед за мной. Скажите, пожалуйста, вы говорите, что действительно главным оппонентом на этих выборах для вас является партия «Единая Россия». Партия «Единая Россия» вообще довольно давно уже существо довольно аморфное, рейтинги падают, никакой специальной любви к «Единой России», в отличие от любви к президенту, как-то не наблюдается. Почему на этих выборах именно партия «Единая Россия»… Я не буду сейчас спрашивать, чем КПРФ, я знаю, что вы мне ответите, и с вашей точки зрения действительно разница между вами огромная. Давайте не будем на это действительно тратить время, это понятно. Но почему «Единая Россия» становится для вас на этих выборах главным противником, она в общем саморазрушающийся какой-то конструкт.

Кумин: Потому что других нет противников. Никто не допущен из других противников. А если мы будем рассуждать, как Константин Эггерт, я хотел спросить его, он откуда вещает, из Москвы или даже, может быть, не из Москвы…

А какое это имеет отношение к делу, простите?

Кумин: Я просто смотрю, что он так вот лихо рассуждает, мне хочется сказать, он в гуще событий или он просто за кадром где-то находится? Это вот образец абсолютного непонимания политической обстановки. Вот такая позиция обречена на то, что он всегда будет там, на политической обочине. Слава богу, что он не политик, а я так понимаю, обозреватель, журналист. Ну, журналист вообще что угодно может говорить, это просто работа журналистов, но делать вот такие далеко идущие политические выводы, ставить политические ярлыки, это значит, вообще не находиться в гуще событий.

Вадим, давайте так, опровергайте. Тот факт, что Костя у нас по скайпу, еще не делает, еще это не основание делать выводы. Опровергайте.

 Кумин: У меня вопрос один: кого можно противопоставить мэрии Москвы и вообще власти на этих выборах 8 сентября? Мы говорим про «умное голосование», мы говорим еще про что-то. От партии «Яблоко», уважаемые, вышло три человека сегодня. Значит, совершенно очевидно, что никакой погоды это сделать не может.

По-моему, четыре.

Кумин: Три.

Четыре с Митрохиным.

Кумин: Митрохин четвертый, да. Значит, совершенно очевидно, что никакой погоды сделать нельзя. От КПРФ вышло 45, зарегистрировано 45, в итоге сняли двоих уже, 43 осталось. Ведь это же совсем другой расклад, совсем другая ситуация.

Как можно этого не понимать? Можно вот там с кухни говорить все, что угодно, но мы живем в Москве 2019 года. Сейчас сложилась такая ситуация. Альтернатива ― то, что сделал Навальный, как сказал Александр, в 2011 и 2018 году: не голосовать, уйти. Уйдите, будете на политической обочине все. Вот такая ситуация.

Нужно делать то, что делаем сегодня, в нынешний момент, и руководствоваться текущей политической ситуацией. Она ровно такая, какая есть. Какие другие варианты есть у нас всех? Какие варианты есть у оппозиции? Да, мы никогда не объединимся с товарищами, которые говорят вот такие речи, так выступают. Никогда не будет объединения с Константином Эггертом, который вот так разглагольствует, никогда не будет. Я просто подчеркиваю. Мы сильная оппозиция, мы не хотим объединяться с тем, кто с кухни о чем-то вещает.

Мы говорим: «Вот политический процесс, вот контроль за выборами, вот следующая московская Дума, она должна стать оппозиционной». «Единая Россия» там, или приверженцы мэрии, или приверженцы Папы Римского, так сказать, но это должна быть оппозиционная Дума, другая Дума, другая, с другими полномочиями. Сейчас Дума ― это фейк, фейк, понимаете? Думы не существует, это самый бесправный парламент в нашей стране, самый бесправный.

Представители вашей партии сидят в Государственной Думе.

Кумин: В нашей Государственной Думе сидят наши представители, которые голосовали категорически против всех изменений в законодательстве, которые за пять лет «Единая Россия» внесла. Это 119 изменений. Изуродовали, исковеркали законодательство, поставили барьер, который оппозицию поставил сразу в кабальные условия. Если мировой рекорд 2 м 50 см, нельзя предложить Эггерту прыгнуть на три метра, понимаете, нельзя. Вот такая ситуация. А ему предложили: «Прыгни, и тогда ты будешь в Мосгордуме».

Изначально была крапленая карта. Оппозиция должна была сказать, вот эта либеральная оппозиция: «Мы в такие игры играть не будем, до свидания». Нет, они сыграли в эту игру, а сейчас вот там с кухни о чем-то говорят.

Пархоменко: В чем вы их обвиняете? Что они сыграли в игру, которую вы им навязали? Вы же и навязали ее.

Кумин: Я повторяю, мы голосовали категорически против всех этих законов.

Пархоменко: Чего против?

Кумин: Всех этих законов.

Пархоменко: Чего против вы голосовали? Муниципального фильтра?

Кумин: Муниципального фильтра ― категорически против, мы требуем постоянно отмены.

Пархоменко: А почему же вы пользуетесь муниципальным фильтром раз за разом? Почему ни один из ваших, почему вы не собирали подписи? Вы ведь могли это сделать, если вы против муниципального фильтра? Почему?

Кумин: Сергей, не надо перебивать меня.

Пархоменко: Хотите, я объясню?

Кумин: Потише, потише.

Пархоменко: Почему?

Кумин: Я вам скажу одну такую вещь.

Хорошо, давайте Вадим объяснит.

Кумин: Мы голосовали против муниципального фильтра.

Пархоменко: И воспользовались им!

Кумин: Нас постоянно снимают с выборов губернаторов, постоянно снимают, каждый год четыре-пять человек от Компартии снимаются с выборов губернатора там, где победа у нас в кармане. Это первое. Второе ― мы были против муниципального фильтра на выборах мэра, мы были против того, чтобы оппозиции поставили такой барьер по сбору подписей, и вы нас обвиняете.

Вы ничего тогда вообще не понимаете, что ли? Вы не хотите видеть очевидные вещи, что КПРФ противостоит власти. Какой Кремль? О чем он говорит? Я в Кремле не был ни разу в жизни! Я никому не звонил! Я сейчас лидер списка КПРФ на выборах в Мосгордуму, я ни с кем ни о чем не разговариваю, это просто наглая совершенно ложь. КПРФ борется, КПРФ снимают с выборов, против КПРФ проводятся постоянные операции, вытаскивают из ящиков литературу, арестовывают.

Пархоменко: Вашу кандидатуру на последних мэрских выборах кто и где утвердил?

Кумин: Мою кандидатуру…

Пархоменко: Где выпросил вашу кандидатуру на последних мэрских выборах Зюганов? С кем он ходил договариваться?

Кумин: Сергей, я набрал…

Пархоменко: За что вы получили сейчас номинацию в этом округе, объяснить вам? Вам объяснить?

Кумин: Да мне не надо объяснять, вы сейчас чушь начнете пороть.

Пархоменко: Объясню.

Кумин: Не надо ничего объяснять.

Пархоменко: Вам пообещали этот округ за то, что вы согласились сыграть куклой на мэрских выборах.

Кумин: Кто вам это сказал? Сергей Пархоменко сильно разочаровывает. Я думал, что это интеллигентный серьезный человек.

Пархоменко: Я просто знаю.

Кумин: Это вранье. Как вам еще сказать?

Пархоменко: Это чистая правда.

Кумин: Это чистейшей воды вранье, чистейшей.

Пархоменко: Вам пообещали этот округ за хлопоты.

Кумин: Сергей, я с таким же успехом скажу, что вы раз в неделю ездите в Кремль консультироваться. Вы могильщики протеста 2012 года, это вам Удальцов Сергей очень хорошо в красках расскажет. Вы все время устраиваете шоу, а сами ездите постоянно консультироваться в Кремль. Вот что я вам скажу в ответ на ваш фейк, который вы мне суете.

Пархоменко: Окей, давайте поговорим обратно про московские выборы.

Константин Эггерт должен ответить. При этом я все-таки бы хотела, у нас действительно немножко сконцентрировался разговор вокруг партии КПРФ. Это интересно, но это не есть главный предмет нашего разговора. Костя, сейчас, если можно, коротко, и потом мы все-таки постараемся вернуться к ситуации с выборами и с Думой.

Эггерт: У меня один вопрос к Вадиму из КПРФ. Как это называется? «Зритель Константин спрашивает». Вот сегодня ваш лидер, товарищ Зюганов, заявил, что только на одну акцию в Москве ее организаторы получили от Соединенных Штатов почти один миллиард рублей. Речь идет о Навальном и остальных организаторах последней акции. Вы согласны с тем, что сказал лидер вашей партии?

Кумин: Я не слышал этих слов. Я был вчера по правую руку от него на большой пресс-конференции, которую мы давали, и была сказана следующая вещь: есть основания думать, что в выборы Московской городской думы есть вмешательство из-за рубежа. Есть такие основания, потому что по выборам Мосгордумы не высказались только господин Путин и товарищ Си Цзиньпин.

Эггерт: Спасибо, что ответили на мой вопрос, спасибо.

Кумин: Трамп уже высказался, лидер демократического большинства высказался. Все высказались. Поэтому Геннадий Зюганов предложил эти факты просто, если они есть, расследовать, не более того. Никаких обвинений никому не было сделано. Есть просто сигналы, которые нужно проверить.

Эггерт: Второй вопрос можно задать?

Кумин: Да.

Эггерт: КПРФ является оппозицией Путину?

Кумин: КПРФ является оппозицией Путину, совершенно очевидной и единственной так называемой легитимной оппозицией, потому что мы всегда…

Эггерт: В каких вопросах?

Кумин: Вы знаете, что мы не проголосовали ни за один бюджет, ни за один бюджет в течение двадцати лет пребывания у власти Путина. Всегда фракция КПРФ, несмотря на любое давление, голосовала против.

Вадим, простите ради бога, я вас прерву. Просто действительно вы про то, что вы не голосовали, уже сказали. Немножко мы экономим время, у нас еще есть люди, которым бы хотелось дать возможность высказаться.

Эггерт: Аня, большое спасибо! Я получил ответ на свой вопрос, равно как и, думаю, зрители программы. Большое спасибо, Вадим, все ясно.

Да, вы только пока не отключайтесь. Саша, скажите, пожалуйста, действительно есть кандидаты, например, в ситуации с которыми мы не решаем глубоких этических вопросов, например, поднимется ли рука проголосовать за сталиниста. Нет вот этих проблем. Есть Митрохин, например, который сейчас взял мандат, все замечательно.

Нет ли ощущения, что, с другой стороны, работает механизм спойлерства, как он работал в ряде других случаев, и что мэрия нам, условно говоря, сообщает: «У вас есть либералы, пожалуйста! Мы их пустили, пожалуйста, чем вы недовольны?».

Баунов: Кто?

Митрохин, например, пожалуйста. А мы покорно идем и голосуем, как бы соглашаемся играть в эти игры.

Баунов: Если бы он был в моем округе, у меня было бы искушение за него проголосовать, просто потому что я его очень давно знаю лично. Я был еще аспирантом, а он был молодым депутатом, мы тогда еще познакомились.

С другой стороны, у меня было бы искушение вообще не голосовать за него, просто потому что он ― и это, кстати, объединяет несистемных, недопущенных кандидатов от либеральной оппозиции и допущенных кандидатов от системной оппозиции ― эксплуатирует вот эту антиурбанистическую повестку, вот эти страхи, фобии, мифы про вот это все, что мне не очень близко в принципе, да.

Мой идеальный кандидат на выборах в московскую Думу ― это оппозиционер-урбанист, человек, который говорит: «Да, пешеходный город лучше, чем город, забитый автомобилями. Только давайте сделаем больше широких тротуаров, более строгий регламент по вывескам, давайте еще снимем кондиционеры с фасадов, потому что в цивилизованных странах кондиционеры на фасадах не висят».

Саша, простите, ради бога, при этом этот ваш идеальный кандидат, пропагандируя вот это все, как-то еще следит за финансовыми потоками?

Баунов: Конечно, он следит за финансовыми потоками.

То есть это входит в пакет его?

Баунов: Да, конечно. Разумеется, он следит за финансовыми потоками. Больше деревьев посадим, против деревьев же никто не имеет ничего.

Боже упаси.

Баунов: А то все вспоминают, например, пластиковые сакуры, а десятки тысяч деревьев, которые появились просто на глазах у всех в городе, почему-то оппозиция, ни системная, ни несистемная, не вспоминает. Им глаза только пластиковые сакуры застят, которые, кстати говоря…

В их глазах уже ОМОН сейчас по большей части.

Пархоменко: На пластиковых сакурах просто украдено было больше, поэтому их и вспоминают.

Баунов: Может быть, но я хочу такую оппозицию, и я об этом говорил, когда здесь Любовь Соболь была несколько дней назад, что невозможно серьезно оппонировать, не признавая достижений. У меня есть мои, значит, зарубежные коллеги, всякие американцы, европейцы, которые приезжают в Москву много лет подряд. Они говорят, что это фантастически успешное развитие города, что они такого не ожидали. На мой взгляд, они, в принципе, правы. Дальше возникают…

Пархоменко: Они цены не знают этого.

Баунов: Почему? Могут догадываться. И дальше возникает вопрос цены.

Пархоменко: О таких масштабах воровства они не догадываются. Им в голову не приходит, что такие масштабы просто могут быть. Они совсем не представляют себе, как сжигаются деньги в Москве.

Баунов: Да, они, безусловно, сжигаются.

Пархоменко: Они не могут себе представить, что Ликсутов, министр транспорта Москвы, может владеть аэроэкспрессом. Это в голову ни одному американцу не всунешь. Сколько ему ни объясняй, все равно не поймет.

Баунов: Они могут это представить себе, потому что предыдущий мэр был просто, так сказать, воплощением конфликта интересов, когда у тебя жена мэра является главным девелопером города.

Пархоменко: Предыдущий был еще гораздо хуже. Но там хотя бы была одна жена, а тут их сколько?

Баунов: Это комедия, да, это даже не Голливуд.

Пархоменко: Я считаю, что Ликсутов вместе с Хуснуллиным, вместе с Раковой и вместе с Бирюковым ― это большая комедия, чем мадам.

Баунов: Вот я не уверен.

Кумин: А Печатникова, что, не включаете?

Пархоменко: Включаю. Вам легче от этого?

Кумин: Мне очень тяжело.

Баунов: Для меня воровство является некоторым печальным побочным эффектом любой экономической деятельности в России, к сожалению, хотя мы должны… Если бы тут Голунов сидел, он был рассказал, где оно есть, где его нет, где его больше, где его меньше. Но дальше возникает вопрос, есть эффект при этой экономической деятельности или есть только воровство. Я в Москве вижу не только воровство, но и эффект, и главное, это вижу не только я, это видят, собственно, все непредвзятые люди.

А вот, например, результат «умного голосования», мэр Новосибирска Локоть. Он случайно получил, он мог быть из ЛДПР, просто он случайно оказался коммунистом. Был консенсус точно такой же: давайте соберемся вокруг самого перспективного кандидата. Самым перспективным кандидатом естественным образом оказался коммунист, это правда, Компартия у нас после «Единой России», которая просто является собранием управленцев, аппаратчиков, является действительно политической партией, она действительно самая сильная. Обычно второй по значимости кандидат действительно коммунист, это удобная позиция для того, чтобы призывать голосовать за самого перспективного.

Вот выбрали они этого перспективного Локтя. И что? Был я в этом Новосибирске. Это плохо выглядит. И при этом идут его разговоры о том, что давайте поставим памятник Сталину в Новосибирске. Только памятника Сталину Новосибирску и не хватало! Платные парковки там уже есть, регламент по вывескам там уже есть, набережная там уже есть, пешеходный город там уже есть, осталось только памятник Сталину поставить.

Это зачем тогда было? И я потом разговариваю с новосибирцами, говорю: «Хорошо, вы рады вашему „умному голосованию“?». «Да нет, нет». Сейчас те же самые люди, которые это «умное голосование» проводили, думают, как убрать этого мэра.

Непонятно, что было бы при единороссе, да.

Баунов: Еще раз говорю, это в данном случае не потому, что он коммунист, с таким же успехом мог быть умный справедливоросс, или умный жириновец, или даже умный, может быть, яблочник. Но с такими результатами, которые я видел в Новосибирске… А что, в Новосибирске не воруют? Я уверен, что там воруют, уверен. Просто там воруют так, что еще и не видно ничего, ноль эффекта, да. А в Москве я уверен, что воруют, но я вижу результат. Меня на этом этапе моей жизни уже это радует.

И дальше я хочу, чтобы и результат был, и не воровали. Почему я говорю, чтобы оппозиционер-урбанист? Да, то есть человек, который с той же программой, но с другим совершенно отношением к расходам, к честности и так далее.

Понятно, спасибо большое. Я хотела бы дать слово Льву Шлосбергу. Прозвучала довольно травматичная реплика о том, что в питерском Заксобрании действительно есть представители партии «Яблоко» ― казалось бы, и что? Что действительно могут сделать отдельные представители вашей партии, прошедшие все фильтры, куда-то попавшие? Как с этим быть? Видите ли вы там действительно какие-то результаты? Могут ли они чему-то помешать?

Шлосберг: Анна, большое спасибо, что обратили на это внимание. Уважаемые коллеги, мы и сто лет спустя в стране решаем один и тот же вопрос, который сто лет назад был разрешен, к сожалению, трагически. Случилась катастрофа 1917–1918 года. Вопрос заключается в том, по какому пути пойдет страна: выборы или вилы. Вот все те, кто сейчас пытается сорвать выборы, лишить людей выбора, двигают народ к вилам, и это страшное преступление. Еще одна трагедия столетней давности, и закончится вся страна.

Что касается одного, двух или трех людей во власти, не согласных с большинством, вообще с какой стати большинство стало критерием истины? С каких это пор количество стало критерием качества? Откуда это случилось в политике? Я один депутат от «Яблока» в Псковском областном собрании депутатов из 44-х. У нас есть депутаты еще в двух законодательных собрании: в Карелии и Санкт-Петербурге.

Я могу вам сказать, что когда у избирателей всего региона есть возможность обратиться к депутату, представляющему демократическую альтернативу, можно работать 365 дней в году и не все успевать, потому что люди видят эту альтернативу. Да, у нас сейчас не стоит задача преодолеть количественный перевес. Сегодня мы этот перевес получить не можем. Но там, где появляется демократическая альтернатива, меняется атмосфера политической жизни.

Если сейчас на выборах в Мосгордуму есть пять кандидатов-демократов, назову их по именам: Евгений Бунимович, Дарья Беседина, Максим Круглов, Сергей Митрохин, Роман Юнеман, ― значит, все те, кто может проголосовать за этих кандидатов, избиратели-демократы должны прийти сами и привести всех людей, потому что судьба страны зависит не от того, будет ли сегодня больше депутатов в Мосгордуме от Коммунистической партии или от замаскированной под цвет окружающей местности «Единой России».

Судьба России и Москвы зависит от того, сколько депутатов от демократов будет в Московской городской думе. У нас забывают, что, кроме законодательной функции, у всех парламентариев, у всех парламентов мира, у самого маленького сельского и у самого большого есть функция представительства. Мы в первую очередь представители граждан. И если в стране живут десятки миллионов людей, я подчеркну, десятки миллионов людей, у которых нигде, ни в регионах, ни в Мосгордуме, нет своего представителя, это означает то, что эта система будет разрушена.

Мы сейчас нашим представительством в этих парламентах, везде, где мы есть, в Петербурге, в Карелии, в Пскове ― везде мы предотвращаем катастрофу 1917 года. Поэтому если вы можете избрать в любой парламент даже одного демократического политика, который один скажет то, что нужно сказать в решающий момент истории, это может спасти судьбу и жизни миллионов людей.

Когда будут принимать очередной «закон подлецов» и будет консенсус в Государственной Думе, когда будут принимать законы о закрытии интернета, когда будут принимать законы об абсолютном прослушивании всех и вся и когда партии вне зависимости от того, синие они или красные, будут голосовать за это безобразие, встанет вопрос, кто был один, который не стрелял.

Вот мы тот один, который не стреляет. Сегодня один, завтра десять, послезавтра большинство. Никогда нельзя принимать решение сугубо из количественных вещей. У меня есть одна существенная претензия к «умному голосованию», самая существенная. Я никогда не допущу, чтобы за меня как гражданина кто-то решал, как мне голосовать. Даже если у меня есть один демократический политик и он по какому-то рейтингу, не знаю, какому, кто его считал, какой социологией, какими процентами считали, но если он оказался не выбором другого лидера, я не предам этого человека.

Моя задача ― не предать моего политика, а у политика задача ― не предать своих граждан. И если мы сегодня получаем не 50%, это не означает то, что кого-то из нас нужно предавать и мы кого-то должны предавать. Политика ценностей на самом деле у власти отсутствует. Я не согласен с тем, что сказал уважаемый Константин. Никакой политики ценностей у Путина нет. Это Realpolitik, это политика абсолютного цинизма, это политика середины XX века, это политика, приведшая ко Второй мировой войне весь мир.

Вот какую политику сегодня проводит Путин в нашей стране, а «Единая Россия» является просто одним из маскировочных халатов этой политики. Вообще что собой представляет «Единая Россия», неважно. Ее нет. Мы сейчас должны работать с обществом напрямую, с теми людьми, кто, возможно, разуверился, полностью потерял всякую надежду, отчаялся и готов голосовать за черти что, буквально за черти что, лишь бы возникла иллюзия, что можно это чучело «Единой России» одолеть.

У нас нет задачи побеждать чучела и ветряные мельницы. У нас есть Путин, с которым мы должны бороться, потому что в этом корень всей политической ситуации. Ни одного демократического политика, вышедшего на выборы, нельзя предавать, нельзя. Это будет совершенно преступное дело по отношению к судьбе нашей страны. Ничего не изменится, если в Думу пройдут люди, которые придерживаются тех же ценностей, что и Путин.

Есть пять-шесть вопросов всей российской политики, от ответов на которые полностью зависит лицо политика. Вы за Сталина или против Сталина? Как вы относитесь к ГУЛАГу? Как вы относитесь к репрессиям? Как вы относитесь к закрытию интернета? Как вы относитесь к иностранным агентам в виде некоммерческих организаций, которые спасают жизни? Вот пять вопросов, пять ответов, и все, совершенно понятно, куда идет политик: или на свалку истории, или идет представлять интересы граждан.

Спасибо огромное. Костя, вы хотели что-то ответить? Только очень коротко, если можно.

Эггерт: Да, конечно. Я совершенно согласен со Львом во многих вопросах. Лев, конечно же, у Путина есть система ценностей, он ее периодически, конечно, заменяет Realpolitik, да. Просто эта система ценностей тотально отличается от вашей.

Я полностью за то, чтобы одиночки были тем голосом, который говорит правду, как и вы в Пскове, я вас очень уважаю за это. Я говорю о другом, о том, что проголосовать сейчас, 8-го числа, вполне можно за того, кто более достоин, я этого не отрицаю. Я просто пытаюсь говорить о том, что 8-го числа, к сожалению, не изменится ничего и думать надо о том, как реально менять все дальше, только об этом я и говорю.

А что касается ценностей, просто ценности Кремля сильно отличаются от ваших и моих, но это тоже ценности, и они в том числе с помощью очень… Большое вам спасибо, Лев, что вы упомянули это. С помощью КПРФ, которая голосовала и за «закон подлецов», и за вот эту агрессивную внешнюю политику, и за интернет, и за иностранных агентов. Все, все это они поддержали.

Так вот, это тоже ценности. И я думаю, что просто противопоставить кремлевскому нарративу, вот этому девятому валу, чудовищным представлениям о России и мире что-то новое нужно на общенациональном уровне. Нужно заканчивать разговоры про «Единую Россию», про клоунов из компартии и так далее, и тому подобное. Нужно говорить о том, что такое сегодня Кремль и как ему бросить вызов. Это общенациональная задача на ближайшие годы.

Спасибо большое, Костя. Сергей Пархоменко.

Пархоменко: Знаете, чтобы закончить про Новосибирск. Все-таки Google знает все. Бюджет города Новосибирска ― 46,5 миллиардов. Бюджет города Москвы ― 2 739 миллиардов.

Баунов: У него и население в десять раз меньше.

Пархоменко: Бюджет города Новосибирска составляет 1,7% от города Москвы, вот и все. Когда надо будет какому-нибудь американцу объяснить, почему в Новосибирске украли все, а в Москве все-таки что-то осталось, скажите, что 1,7%, больше ничего, этого будет достаточно.

Баунов: Нет, не совсем, потому что есть соседний город Красноярск, который, видимо, еще беднее.

Пархоменко: Окей, про Красноярск я не погуглил, но там примерно то же самое, я думаю. Давайте слезем с этого.

Баунов: А вот выглядит Красноярск совершенно иначе. Он выглядит достойно.

Пархоменко: Давайте слезем с этого. На самом деле просто есть кое-какие очистки, огрызки и, как говорила моя бабушка, окуски от украденного в Москве. По этим очисткам, огрызкам и окускам мы ходим, мы в них ездим, мы ими пользуемся, мы им радуемся. Вот и все.

На самом деле надо говорить про другое сейчас, надо вернуться к тому, с чего начал Шлосберг. Есть такая группа людей, которые пишут по заказу. Им раздают бумажки, рассылают, и они каждый день устраивают бешенство по какому-нибудь конкретному заказанному им поводу. Сейчас заказное бешенство заключается в том, что вот эти сволочи, значит, как ни в чем не бывало собираются голосовать, заниматься выборами, им теперь совершенно наплевать на людей, которые сидят в тюрьме. Они посадили в тюрьму некоторое количество людей, им сломали судьбу, их замучили, с ними ужасно обращаются, они вообще погублены, а эти как ни в чем не бывало будут голосовать, ха-ха. Пусть немедленно прекратят голосовать и занимаются политическими заключенными.

На самом деле, если сейчас не думать о выборах, бросить эту затею и сказать, что сейчас не время, товарищ, голосовать, война, нам надо спасать политических заключенных, это и будет главным предательством этих политических заключенных. Выяснится, что все, что с ними произошло, произошло зря. Все, что с ними произошло, произошло впустую и никому больше не нужно.

Единственный способ вытащить этих людей ― продемонстрировать, что политическая воля существует по-прежнему, эта воля активна, и желание наказать тех, кто затащил этих людей в тюрьму, по-прежнему существует и будет пользоваться всеми доступными возможностями, включая голосование. Даже такой ничтожный ватный диск под названием «голосование» и то употребим на то, чтобы продемонстрировать, что людей нельзя бить, людей нельзя судить за то, чего они не совершали, нельзя выдумывать массовые беспорядки там, где нет массовых беспорядков, нельзя объявлять людей чуть ли не террористами оттого, что они ехали мимо на велосипеде, и так далее. Этого делать нельзя, и мы им это покажем.

Вот с этим ощущением и с этим чувством должно пройти 8-е число и то, что последует за 8-м числом, потому что совершенно очевидно, что никакого Кумина не будет в Московской городской думе, если за него не насыпят бюллетеней. Поэтому наша задача ― уследить за тем, чтобы за Кумина не сыпали, чтобы каруселей за него не устраивали и чтобы протоколы за него не фальсифицировали. Это тоже тот способ, с помощью которого мы собираемся продемонстрировать и будем, я надеюсь, собираться дальше демонстрировать, что нельзя держать людей в тюрьме. Они хотят, чтобы был Кумин, а мы им не дадим Кумина, вот и все.

Сережа, сейчас я в ужасном положении, потому что у нас заканчивается время. Я не могу дать Вадиму слово вам ответить, и поэтому получается некорректно, нехорошо получается. Одна секунда буквально у нас еще есть, если вы хотите что-то сказать.

Пархоменко: Чтобы правильно поставить ударение в фамилии.

А то иначе получалось, что мы вас заклевали, а ответить не дали.

Кумин: Я тут на чужом поле, я это понимаю.

Я бы не сказала. Говорить-то можно все, что угодно.

Кумин: Я хочу сказать следующее. Дорогие друзья, вопрос о том, голосовать за КПРФ или не голосовать, в этих условиях я оставляю на прагматизм так называемой либеральной оппозиции. Пожалуйста, ребята, решайте сами. Мы предлагаем вместе понаблюдать за голосованием, чтобы за Кумина не вбрасывали. Предлагаем вместе со всеми экспертами, «Голосом», оппозицией либеральной, чертом лысым вместе пронаблюдать за выборами и дальше в Мосгордуме работать тоже вместе.

Мы будем представлять интересы оппозиции, мы это объявили официально, было решение по этому поводу нашего партийного органа. Мы сделаем круглый стол и совет в Мосгордуме и готовы озвучивать все инициативы оппозиции, то, что, собственно говоря, она и хочет. Других участников у нас сегодня на выборах нет, других писателей, как говорил классик, у нас нет. Спасибо.

Спасибо большое. Закончилось у нас время, к сожалению. Мы поговорим, но, конечно, никогда не договоримся. Но, по крайней мере, сейчас, сегодня вечером мы все с разных сторон сошлись в одной точке, что голосовать надо, тут спора нет. 

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.