«Моральная прострация». Директор «Левада-центра» о том, как в головах россиян уживаются Сталин-вождь и Сталин-убийца

Гудков: Отношение к Сталину очень двойственное, принципиально двойственное и очень сильно меняется на протяжении последних тридцати лет. Если в конце восьмидесятых годов, в начале девяностых отношение к Сталину было исключительно негативным, всего 10–12% таких, собственно, сталинистов было, большая часть, до 60%, считала его тираном, таким людоедом, садистом, инициатором репрессий, человеком, виновным в гибели миллионов людей, и так далее. И казалось, что другой интерпретации не будет. Но к концу девяностых годов возник такой очень сильный комплекс неудовлетворенности нынешними состояниями и некоторый такой рефлекс в советское время, желание самоутверждения. А других оснований не было, как опять-таки через победу и прочее. И с приходом Путина началась такая тихая ресталинизация, она усилилась к моменту празднования 60-летия Победы, и началась апология Сталина, тихая, очень незаметная, но вполне ощутимая, если отследить ее на массовых опросах. Причем она вызвала несколько таких волн или фаз состояния. Первое ― это отвращение, страх и всякие негативные эмоции по отношению к этой фигуре, к Сталину. Они начали меняться на безразличие, на индифферентность, прежде всего молодых. Прекратилось преподавание истории, и у молодых возник такой вакуум просто сведений, информации, фактически они ничего не знают и поэтому относились к проблематике, ранней проблематике Сталина, прежде всего в контексте репрессий, в контексте тоталитарного режима, террора, неэффективности народного хозяйства и прочая. Для них это все было абсолютно чужим и странным. Сталин долгое время был вне истории, как Иван Грозный, Чингисхан, Македонский и прочие какие-то злодеи в истории, великие злодеи. А потом, начиная с середины 2000-х годов, вот когда началась эта апология Сталина, началась и централизация власти, уничтожение самоуправления, подавление гражданского общества, восхваление центральной власти и тех институтов, на которые власть опиралась: это армия, это спецслужбы. Начались все сериалы, «СМЕРШ» и прочие, борьба с врагами.  И одновременно поднимался смысл Победы, вытеснялась негативная сторона: страдания…

Синицын: Трагедия.

Гудков: Число пленных и прочее. Оставалось в сознании только это торжество: мы победители. И в этом контексте начал подниматься Сталин. К 2012 году мы зафиксировали то, что Сталин стал фигурой номер один вообще в истории. Одновременно ушли все представления о советской истории, о 1917 годе, о революции. Революция начинает получать негативный оттенок в связи с опасностью цветных революций. И вообще провозглашается эпоха стабильности, и всякого рода такие пертурбации, возмущения начинают трактоваться крайне негативно. А Сталин ― возникает этот миф эффективного менеджера, создателя сверхдержавы, и он утверждается на этом фоне Победы, прославления Победы как такой организатор, железной рукой модернизирующий страну, создавший этот военно-промышленный комплекс, ядерный щит и так далее. Какой ценой это делается? Соответственно, вопрос отодвигается в сторону, и Сталин получает исключительно однозначную трактовку в системе пропаганды. Поэтому с 2012 года он становится фигурой номер один, притом что в массовом сознании все равно присутствует, что Сталин ― убийца, что он виновник гибели миллионов людей. Но как соединить вот эту поднимающуюся апологию Сталина с образом людоеда, такого вождя-людоеда? Невозможно, это вызывает сильнейшее напряжение у людей. И поскольку нет в нашем публичном пространстве авторитетных мнений, сегодня нет авторитетных групп, которые могли бы дать историческую, моральную, социальную оценку этого явления, то люди оказываются в такой некоторой моральной прострации или тупости даже. Поэтому начинается, с 2012 года говорят: «Мы не в состоянии разобраться, поэтому давайте лучше об этом не говорить, вытесним». И с этого момента начинает исключительно утверждаться только та трактовка, которая идет по официальным каналам: Сталин ― победитель, без Сталина не было бы победы, и прочая, и прочая. 

Фото: ТАСС