Ополченец, помещик и путинский опричник. Кто сейчас строит «русский мир»?

Этот фильм родился из репортажа, который я снял четыре года назад. Такой типично-развлекательный для позднего НТВ репортаж про новых русских «кулаков»: барин изволили из самой Москвы пожаловать, в бане парится и на коне разъезжать; а вот и услужливые крестьяне тут как тут, расшаркиваются и шапки ломают.

Это было другое время. Другой телеканал. Другая страна. О «русском мире», если и говорили, то только в редакции газеты «Завтра», да и то – робко, без нажима. Сейчас это уже мейнстрим, о «черной сперме фашизма, пролившейся в Киеве», говорит не только Проханов, но и молодые корреспонденты федеральных каналов, - тогда это было уделом маргиналов. 

2011 год, телеканал НТВ, программа «Центральное телевидение». Мой учитель и коллега Павел Лобков выходит из общественного туалета, который по решению мэрии раскрасили под хохлому, со словами: «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет». Никто из нас не мог подумать, что это может оскорбить чьи-то чувства, будь то чувства верующих, или профессиональных русских на зарплате. 

Нам было весело, и мы получали удовольствие от работы на канале. 

Неудивительно, что все эти самопровозглашенные помещики, эксцентрики, подпоясанные кушаками, вроде Стерлигова и Бойко-Великого, воспринимались нами, как чудаки. Москва - Третий Рим, грядущая война за мировое господство, евразийские идеи, предсказания старца Паисия - вся эта эсхатология звучала, как абсолютный вздор. Где мы - и где весь этот заскорузлый «русский мир» Бабая и Гоблина? Кто мог такое нафантазировать - что по велодорожкам поедут передвижные «Буки»? 

Еще Герцен предупреждал о Чингисхане, который появится в век телеграфов и железных дорог. 

Его зовут Сергей Кудымов. Коротко стриженый, в льняном пиджаке, мобильник в кожаном чехле, кобура на ремне – вполне узнаваемый архетип. Мы приезжаем с ним в какую-то богом забытую тверскую деревню, паркуем его «Роллс-Ройс» у коровника и накрываем стол прямо на капоте. Подтягиваются местные со своими земельными паями. Выпиваем, закусываем. Слово за слово: «возродим глубинку», «поднимем колхоз», «увеличим надои» - и вот они уже обмякли и готовы отписать свои земельные паи. Тут же скромно стоит нотариус с заготовленными бланками. 

За несколько лет он скупил несколько тысяч гектаров в Тверской и Смоленской областях - там, где уже не осталось ни промышленности, ни сельского хозяйства. Зато там Волга, красивые места, и, имея связи в районной администрации, эти тысячи гектаров можно вывести из сельхозоборота, нарезать на «сотки» и продавать московским дачникам. Фактически это была вторая волна приватизации, земельная, но, в отличии от первой, когда делились заводы, пароходы и фабрики, она была тихой.

Хотя были и разборки, и «стрелки» с дагестанцами, и он этого не скрывал. Ведь земля - это единственный ресурс, который там есть. Если вы когда-нибудь приедете в Ржевский район, вы поймете, что 90-е оттуда не уходили. 

Однажды его «Роллс-Ройс» угнали. Как оказалось, по заказу одного из братьев Ямадаевых. До сих пор не знаю, как ему это удалось, но он довольно быстро вернул автомобиль. Рамзан Кадыров под камеры местных телевизионщиков лично вручал ему ключи от угнанного «Роллса». 

У него в друзьях - депутаты, так называемыми «младопутинцы», бывший глава Росмолодежи Сергей Белоконев и многочисленные прокремлевские блогеры и эксперты, которые вылупились из всероссийского инкубатора под названием Селигер. Он и сам туда ездил с лекциями.

***

Прошло три года. Пролистывая ночью ленту «инстаграмма», попадаю на страницу Кудымова. Фото с оружием в руках и подпись: «каникулы проведу на Донбассе».  

Я захотел сделать о нем документальный фильм. 

Мы встретились. Нет, в ополченцы он идти передумал, хотя у него там много друзей, один даже начальник погранвойск ЛНР. С его точки зрения, идея «небесной России», построенной на востоке Украины, оказалась дискредитированной всякими ряжеными казаками. Лучше, продолжал он, учредить идеальный «русский мир» в отдельной взятой провинции, благо земли у него по-прежнему много. Это будет цитадель «русского мира», место, откуда начнется возрождение России, - такой постсоветский Чевенгур. 

Дальше он рассказал о том, как собирается организовывать идеальное русское общество:

Запретим все книги, кроме церковных. Выгоним все мятежников и евреев. Выстроим строгую иерархию. Потому что свободы и равенства нет. В природе нет равенства – значит, и среди людей ее не должно быть. Мы – опричники Путина, и готовы сложить за него головы. Возродив Россию, мы пойдем на Константинополь. 

Вот так в коротком пересказе звучали его идеи. Вымышленные герои Сорокина оживали, точно големы. 

Точно так же думает его лучший друг, бывший министр по делам молодежи Белоконев, так думают монахи Оптиной пустыни, куда он ездит исповедоваться, так думают его друзья-ополченцы. 

Владимир Якунин, выходец из кооператива «Озеро», тоже с какого-то момента стал воспринимать себя мыслителем и говорить о провиденциальной роли России. 

Многие из тех, кто пережил травматический опыт 90-х, в какой-то момент уверовали в свое мессианское предназначение. Неважно, чем они занимались до этого, строили себе шубохранилище, протирали штаны, работая охранниками, или тихо спивались, - в какой-то момент это поколение решило напомнить о себе. Охранники отправились воевать на Донбасс - и для многих из их них это была попытка заново «перезапустить» свою жизнь, - а члены кооператива «Озеро», желая оставить после себя не только шубохранилища, но и какие-то смыслы, стали сочинять новую постсоветскую мифологию.  

«Чем сидеть в дерьме, лучше умыться кровью», - несколько раз произносит герой моего фильма. И в этом - вся суть «русской весны». Разрушим старый мир до основания, обнулим себя и весь мир в очистительном огне войны, обратим все в радиоактивный пепел - все равно ничего путного здесь, в России, уже не построишь. 

Любая социальная утопия, а идея Новороссии – во всяком случае, в первое время – была утопией, - это попытка упразднить само время, начать летоисчисление заново. Поэтому в Чевенгуре всегда лето и светит солнце, а люди, названные прочими, потеряли не только возраст, но и память. Чевенгур - место, где закончилась история, и Апокалипсис уже наступил. Это такой прообраз небесной империи вне пространства и времени.

Сейчас Россия - страна, существующая вне исторического контекста, как тот самый ушедший под воду Китеж-град. Все утонуло, ушло на дно, и только изредка из-под воды доносятся какие-то голоса из прошлого. Это какие-то хтонические существа из головы Даниила Андреева, говорящие то голосом Энтео, то голосом Милонова.

Этот фильм не только о Сергее Кудымове. Он о нас. О стране, запутавшейся в своей истории. О личной трагедии человека из 90-х, который мог стать программистом, русским Цукербергом, но стал рейдером и опричником.  

***

Дуб – дерево. Роза – цветок. Олень - животное. Воробей - птица. Россия – наше отечество. Смерть неизбежна. 

Я неслучайно взял любимый набоковский эпиграф. 

Набоков, Платонов, Федоров со своими идеями всеобщего воскрешения, а еще - Герцен. Делая этот фильм, я все время думал о «Былом и думах». О семейной драме, помещенной Герценом в исторический контекст. Это была первая попытка в русской литературе нащупать те незримые нити, что связывают частное и общественное.

Иногда сложно увидеть эту связь между собственной судьбой и судьбой страны. Или как в этом фильме - услышать перекличку бандитов из 90-х и новых строителей «русского мира». Но все мы должны попробовать это сделать. Отрефлексировать свою недавнюю историю.