Эффект школы №57: как связи учителей и учеников оказываются вне закона

Никита Голигоров после проверки паспорта остановился у крыльца Смольного. Судьбу учителя физкультуры решала правительственная комиссия по делам несовершеннолетних. За полгода до нее 38-летний Голигоров ударил на уроке девятиклассника. По версии Никиты, всё началось с наглости: школьник посреди урока решил выйти из зала с другой ученицей: «Я им сделал замечание, сказал сидеть на месте, которое я указал. Он спросил: „Какая разница, где она сидит?“. Я говорю: „Мой урок, я решаю, где сидят мои ученики, потому что я должен их видеть“. Он ответил: „Что орешь?“. Я сказал: „Это мой урок, хочу и ору“. Он послал меня, так сказать, на три буквы. Я подошел, хотел удалить его из спортзала, он вскочил, сделал опасное движение, на что я уже на автомате отреагировал. Завязалась потасовка, потом нас разняли».

Девятиклассник несколько раз ходил к Голигорову в секцию кудо и даже занимал призовые места на городских соревнованиях. В интервью Lifenews школьник признал, что немного нахамил учителю, но без мата, а Голигоров подошел и ударил его сначала в глаз, потом в висок и даже крикнул: «Я тебя инвалидом сделаю». Школьнику диагностировали разрыв сетчатки и черепно-мозговую травму. Голигоров уволился на следующий день, а дело против него закончилось примирением сторон: учитель выплатил семье школьника 50 тысяч рублей. Саида, мать ученика, отказала в интервью Дождю: «Я упорно искала справедливости, но не нашла… Поэтому я не вижу смысла раскапывать то, что мы „похоронили“».

«В кабинете директора я принес извинения. Что же поделаешь, все-таки я старше, должен быть мудрее. Она сказала: „У вас же сын“. Я ответил, что если бы такое случилось с моим сыном, ― в чем я очень сильно сомневаюсь: я своего сына воспитываю достаточно строго, так скажем, такого он не позволяет себе, ― я бы решил этот вопрос сам, с учителем», ― рассуждает Никита.

Голигоров по образованию не учитель. Работал в рекламе, на выставках, был рабочим на заводе и занимался спортом. Учить детей боевым искусствам ему предложил его собственный тренер. Голигоров попробовал ― начало получаться. В школе №338 до конфликта он проработал почти два года, параллельно учил детей кудо в другом месте. Родителей учеников из секции очевидное нарушение этики не смущает. Мать одного из учеников полагает, что ситуация неоднозначна: бывают такие дети, за которых не надо заступаться: «Дети все разные. Ребенок учителя может послать посреди урока куда подальше. Поэтому судить, что человек поступил неправильно в этой ситуации, я не могу».

Пять лет назад по заказу уполномоченного по правам ребенка в Москве сотрудники МГУ провели исследование о насилии над детьми. Опрошенные подростки от 14 лет и старше сказали, что уровень насилия в школе существенно выше, чем на улице, и заметно выше, чем в семье. На первом месте стоят психологические аспекты: высмеивание перед классом, унижение, оскорбление, предвзятое отношение.

Андрей Колмановский, бывший школьный психолог школы №57: Есть общечеловеческий… Его не надо громко называть кодексом, это просто общечеловеческие рамки отношений. И хорошо, чтобы хотя бы они соблюдались в школе. Вы спрашивали, как часто они нарушаются. Я бы поставил вопрос иначе: как часто они соблюдаются? Прискорбно редко.

Новый учебный год в Москве начался со скандала: выпускница известной школы №57 Екатерина Кронгауз опубликовала в фейсбуке эмоциональный пост о том, что из школы уволен учитель. В нем была и всех поразившая фраза: «Больше 16 лет мы знали, что учитель истории крутит романы с ученицами». Речь шла о завуче и друге директора Борисе Меерсоне, который проработал в школе ни одно десятилетие.Известный историк стал даже героем документального фильма Робин Хессман «Моя перестройка» о судьбах людей в последние годы советской власти и первые годы после распада Союза.

Надежда Плунгян, выпускница 57 школы, утверждает, что в школе многие знали, что отношения с учителями выходят за рамки этики: «Да, знали, так и свидетельства же были открытые. Дети писали: „Да, я видела то-то, я была участницей“, этих постов было очень много. Вопрос не в том, знали или не знали, а в том, как это воспринималось».

«Не знали, конечно. Было ощущение, что что-то не так. Я, видите, уже заслужила какое-то неприязненное прозвище моралистки. Мне были неприятны некоторые капустники, на которых, мне казалось, можно было бы и не шутить так в школьных стенах. Но всё это записывалось по разряду свободы», ― рассказывает учительница русского языка и литературы Надежда Шапиро. Надежда вела переговоры с администрацией школы об увольнении Меерсона. Летом к ней пришла бывшая ученица, Ольга Николаенко, и рассказала, что записала свидетельства нескольких выпускниц. Они признались, что у них были отношения с их учителем истории и классным руководителем в старших классах.

Шапиро рассказала, что в школе доверительные отношения между учениками и учителями, что и могло повлечь такие ситуации: «Мы много времени проводим с учениками, у нас с ними менее формальные отношения, чем обычно. В какой-то момент, видите, учителю показалось, что они могут быть еще менее формальными. И уже любящие этого учителя, его уроки, лекции, его интонации ученики начинают думать, что, наверное, правильно то, что он им еще предлагает».

Шапиро и Николаенко требовали только увольнения учителя. Но в итоге Борисом Меерсоном заинтересовались следователи, а работавшие десятилетия с Шапиро коллеги обвинили ее в предательстве школы. На вопрос, почему огласку эта история получила именно сейчас, Надежда ответила: «Случай, больше ничего. Очень много конспирологических идей есть: заговор, проплаченная клеветническая кампания, отъем школы, потому что она в центре стоит».

В марте 2015 года в другой московской гимназии №1503 в кабинет учителя географии Андрея Парамоновича зашли сотрудники правоохранительных органов. В отличие от истории 57 школы, о неуставных отношениях Парамоновича и учеников слухов не ходило. Спецоперация по задержанию учителя географии началась с обращения в органы родителей семиклассника Михаила ― веселого школьника из обеспеченной семьи.

Михаил рассказывает: «В середине октября 2014 года у нас был последний урок географии. Андрей Игоревич оставил меня после урока, спросил, не боюсь ли я его и доверяю ли я ему. Попросил остаться после уроков, сказал не говорить об этом родителям. В тот же день я приехал из школы и рассказал все папе и маме».

Достаточно было слов семиклассника, чтобы полиция установила в кабинете Парамоновича и его лаборантской видеокамеры, о которых не знала даже директор. За несколько месяцев наблюдений полиция увидела «развратные действия» в отношении двух девятиклассников. Сам Михаил в материалах дела никак не фигурирует.

«Наша учитель химии была классным руководителем этого мальчика. Поскольку мальчик был способный, но очень активный и не всегда вел себя как воспитанный человек, иногда возникали проблемы с какими-то учителями. Она попросила Андрея Игоревича поговорить как мужчина с мальчиком. Андрей Игоревич всегда нам помогал в таких случаях, поскольку все-таки мужской разговор ― это мужской разговор», ― вспоминает учительница русского языка и литературы гимназии №1503 Марина Розумянская.

Дождю удалось ознакомиться с текстом приговора. Из него следует, что, проводя беседы в своём кабинете с девятиклассниками, учитель географии просил школьников лечь на парты, закрыть глаза, снять носки, трогал их руки, ноги, лоб. Одного из учеников называл самым красивым и любимым, просил сесть на колени и иногда целовал. Оказалось, что учитель дарил этому девятикласснику и подарки, что насторожило его родителей. Сам Парамонович рассказал суду, что проводил исследования мышц и их влияния на продолжительность жизни, а целовал ученика, потому что относился к нему как к сыну. Учитель был не женат, детей у него не было, жил с пожилой мамой.

У коллег, выпускников и даже родителей, по чьей инициативе началась проверка учителя, только хорошие воспоминания о нём. Даже Михаил рассказывает, что Андрей Игоревич был его любимым учителем. «Он совершенно замечательно играл Карлсона на школьном концерте. Просто потрясающий, очень умный, образованный, хорошо знающий предмет ― и дети любили предмет. Если убрать эту историю, он был совершенно прекрасный», ― замечает Татьяна, мать Михаила.

Ян, выпускник гимназии №1503, учившийся у Парамоновича, рассказал Дождю, что ученики после окончания школы сохраняли с учителем хорошие отношения: «Все знали, что он общается с выпускниками. Он помогал мне, когда я учился в универе. Я ему писал прямо с экзамена смски: „Андрей Игоревич, как там это?“. Он мне такой: „Да ты что! Учиться надо было хорошо! Вот тебе ответ“. Все, география на „пять“ в университете. Вот так мне школьный учитель помог в университете».

Мать школьника Татьяна считает, что слишком хорошие отношения с учениками и неформальное общение вне школьных стен ― на самом деле повод бить тревогу: «Он тонкий психолог. Он общался с детьми, сначала располагал их к себе, у них возникали некие доверительные отношения. И в какой-то момент он переступал за грань этих доверительных отношений, переводя их в некоторую другую плоскость, делая это очень красиво и профессионально».

В уголовном деле эпизоды фигурируют как «ненасильственные действия в отношении несовершеннолетних». Надежда Шапиро утверждает, что происходящее в 57 школе тоже нельзя называть насилием: «Это же была история про то, что этот учитель говорил: „Вы люди, вас отобрали, вы лучшие, вы свободные. Вам больше разрешено, чем простому обывателю. И вы можете. Для вас открыты другие горизонты“. И они гордились этим. Какие-то люди радовались, что их выбрали, им доверили вот такие интересные отношения. Им сказали, что они взрослые, поэтому они могут узнать новые радости жизни».

Ревекка Гершович ― одна из двух девушек, которые публично в фейсбуке признались, что у них был роман с Меерсоном. Остальные собранные Ольгой Николаенко имена остаются неизвестными. Ревекка согласилась ответить на вопросы Дождя письменно: «Я воспринимала Бориса Марковича исключительно как учителя. Я его очень-очень сильно уважала и считала, что лучше него преподавать историю не может никто, а критику в его адрес не воспринимала вообще и в сплетни о наличии большого количества любовниц не то что не верила, но меня этот вопрос просто вообще никак не интересовал. Поэтому всё случилось неожиданно. Для меня неожиданно. А когда всё случилось, то его мнение, неформальные оценки стали во сто крат важнее, чем до этого».

Непосредственно в школе во время их отношений, вспоминает она, Меерсон держался так, будто ничего и не было ― и это было мучительно. Учитель истории проводил время с учениками и за пределами школы. Например, приглашал свои классы на дачу. Летом школа ездила с ним в Херсонес на археологические раскопки и за рубеж.

Ревекка вспоминает, что неформальные отношения у Меерсона возникали с учениками, находившимися в неустойчивом психологическом состоянии. С ней согласна и Шапиро: «Как правило, это не самые симпатичные дети, не отличницы, которые еще спортом все время занимаются. Это какие-то немножко потерянные дети, у которых не то чтобы совсем все плохо в семье, но чего-то они там не добрали, скорее всего. И они тянутся к таким учителям, может быть, не к как сексуальным партнерам, а отцовского чего-то ищут».

Имена учеников Парамоновича, которым учитель делал массаж, также широко не известны. За учителя географии вступились бывшие выпускники, коллеги и родители. Они дали ему прекрасные характеристики на суде. Выпускники даже оплатили учителю географии услуги адвоката. На родительском собрании, которое директор провела после его задержания, многие осудили обращение родителей Михаила в органы.

Коллега Парамоновича Розумянская считает, что учителя оклеветали: «Этого никто не видел и видеть не мог, потому что этого не было. У меня с Андреем Игоревичем в течение 25 последних лет работы лаборантская одна на два кабинета. У меня вход в лаборантскую не запирается, дверь всегда открыта. Я всегда, в любой момент могла войти, увидеть, что он делает, что у него в кабинете делается».

«Позиция школы была не очень адекватной, с моей точки зрения. Директор подала эту ситуацию как трагедию, как ситуацию, в которой оговорили прекрасного учителя, прекрасного человека, с подводкой к тому, что, наверное, кто-то хочет лишить ее директорского кресла», ― вспоминает мать Михаила.

Надежде Шапиро и ее выпускнице пришлось поставить условие, что в случае, если Меерсона не уволят, они обратятся в прокуратуру. Директор школы Сергей Менделевич до последнего не верил словам Шапиро, рассказали Дождю два его знакомых.

Надежда Шапиро: Я думаю, конечно, не знали. Но также слишком решительно отметали всякие сообщения, когда им говорили о том, что есть, а им говорили. Они отвечали, что это клевета.

После разразившегося скандала из школы уволился другой знаменитый учитель ― математик Борис Давидович: в соцсетях некоторые выпускники написали, что он к ним приставал. Стало также известно, что 10 лет назад мать старшеклассницы 57 школы жаловалась директору на неэтичное поведение другого учителя, а одна из преподавательниц родила ребенка от своего ученика.

«Туда, конечно, идут дети очень сильно мотивированные, которые проходят сложнейший отбор, экзамены, вот это всё. Многие из них считают, что это их единственный шанс. И многие родители ставят на то, что их дети пройдут в этот кластер. Бастовать против такой системы означает выпасть из нее навсегда», ― утверждает Надежда Плунгян.

По словам психолога Колмановского, ребенок живет в атмосфере «небезусловной принятости» ― если он придет и пожалуется на трудности, то реакция будет негативной. Ревекка Гершович считает, что ее школе надо было прислушиваться к детям и больше говорить с родителями, а ученикам и учителям не хватало психологической помощи. Сам Меерсон был в депрессии, по мнению Ревекки.

Андрея Парамоновича суд приговорил к девяти годам колонии строгого режима. Ему запретили работать в школе 20 лет. Его ученик Михаил перешел в другую школу, а сообщество выпускников уверено, что мальчик просто «не так понял» учителя.

Борис Меерсон писал заявление об увольнении из Израиля. В Россию он не вернулся. В интервью Дождю для этого сюжета он отказал, как и бывший директор Сергей Менделевич. После проверки следователей в 57 школе против Меерсона возбудили уголовное дело. В нем пока, несмотря на свидетельства в фейсбуке, только один эпизод. Только одному ученику, признавшемуся, что у него были отношения с Меерсоном и его ассистенткой, было на тот момент меньше 16 лет. Ревекка сейчас учится в Америке. Она написала, что не хочет суда над своим учителем и не разговаривала со следователем.

Никита Голигоров устроился на монтажные работы и о новом заработке говорит неохотно. Он пытался вернуться к преподаванию, но комиссия запретила ему заниматься с несовершеннолетними на неопределённый срок. Голигоров согласен с решением: «В принципе, правильно. Педагог, совершивший такое деяние, виноват изначально. Надо было думать раньше. И ему, и мне».