Александр Проханов. ГКЧП - это такая химерическая структура

Еловский: 19 августа 1991 года. Что вы тогда делали? Как у вас проходил этот день?
Проханов: Я проснулся рано в своей даче подмосковной. Узнал о случившемся, сел на автомобиль и помчался в мою газету «День», главным редактором которой я был тогда. И сразу же начал готовить информацию, сообщение о произошедшем, а также тексты, которые поддерживали ГКЧП. Я старался связаться со своими знакомыми ГКЧПистами, практически ни с кем не связался, кроме Варенникова, который сказал мне: «Потом все объясню, а сейчас жму руку». И я приступил к исполнению своих обязанностей. Все гудело, все кипело. Проходил пленум Союза писателей, секретариат Союза писателей. Я как главный редактор писательской газеты «День», пришел туда, и по началу было принято решение об абсолютной поддержке ГКЧПистов, Михалков сказал, что мы поддерживаем ГКЧП. Потом, кстати, в течение дня, когда на следующий, особенно день, когда ситуация менялась, менялось отношение Михалкова к ГКЧП. Сначала менялись формулировки, они были осторожными, потом вообще сведены на нет, и обращение исчезло. Я же с самого начала абсолютно приветствовал этот акт ГКЧПистский и все мои усилия редакторские и моего коллектива были направлены на то, чтобы собрать в газетах как можно больше откликов в поддержку Комитета по чрезвычайному положению, и объяснение того, почему это было крайне необходимым для страны?

Еловский: Непосредственно до 19 августа у вас была какая-то информация о том, что что-то готовится, что-то грядет?
Проханов: Весь этот год, весь 91-й год был очень тревожным. И все чувствовали, что должно нечто произойти, потому что страна утратила управление, в стране нарастал хаос, управленческий хаос, экономический хаос, и смотреть на весь этот кошмар было просто невозможно. Поскольку я был близок с некоторыми будущими членами ГКЧП, с иными меня связывала, можно сказать, дружба, с такими ГКЧПистами как Олег Дмитриевич Бакланов, я в силу своих возможностей всячески как бы подталкивал группу политиков, антиперестроечно направленных, на то, чтобы принимать какие-то меры. Да я думаю, моему перу принадлежит так называемое «Слово к народу». Мы написали это письмо, обращаясь через голову партийного руководства к нации, оповещая ее о том, что страна находится в состоянии катастрофическом и необходимо противодействовать этой Перестройке. Также до этого, может быть, за два месяца до ГКЧП, было написано и опубликовано «письмо семидесяти», по-моему, где 70 крупнейших технократов советских, политиков, управленцев, призывали Горбачева ввести чрезвычайное положение. К тому времени закон «О чрезвычайном положении» уже принят и можно было его вводить. Ну, а в самые последние месяцы перед ГКЧП я довольно много ездил и, в частности, ездил в составе правительственных делегации, возглавляемых Баклановым, и я чувствовал, что что-то назревает. Никто, естественно, меня не посвящал в это. Но, когда скажем, самолет опускался во Внуково-2, сразу же начинались переговоры моего уважаемого товарища, в ту пору секретаря ЦК Олега Дмитриевича, со своими коллегами, с Болдиным, с Пуго, с Крючковым. И по этим тревожным вопросам и по, неслышным для меня, но тоже, видимо, тревожному ответу, почувствовал, что что-то складывается, какой-то орнамент политический возникает. Что это, я не знал. Но когда разразилось 19, оно не было для меня неожиданностью.

Еловский: Как вы думаете, почему все-таки те события не увенчались победой ГКЧП?
Проханов: ГКЧП не предполагало победу. ГКЧП - это достаточно химерическая структура, которая венчала собой 3-х или 3,5-летнюю спецоперацию по разрушению Советского Союза, именуемую Перестройкой. Перестройка, по мнению некоторых, это были благие намерения идеалистов и романтиков в Кремле, таких как Горбачев, Яковлев, Шеварднадзе. И неуспех это операции - развал СССР - был результат ни неточности, ни договоров каких-то, ни каких-то ошибок стратегических. На самом деле, если проанализировать Перестройку, это был мощнейший, блестяще реализованный по определенному алгоритму план истребления всех констант государства: экономических, идеологических, политических, культурных. И в результате, к августу 91-го года, вместо государства существовала такая огромная красная медуза бесхребетная, величиной с 1/6 часть суши. И тут необходимо было проткнуть эту тонкую оболочку, чтобы из нее вытекла вот эта жижа, которая появилась результатом вот этой перестроечной трансформации. Смысл задачи ГКЧП была в том, чтобы создать ситуацию, когда полномочия от Союзного, то есть, Горбачевского центра, будут переброшены второму, параллельному так называемому региональному центру, центру Ельцина. Для этого необходимо было создать на 2-3 дня конституционный хаос, когда не было реальных центров власти, когда эти полномочия повисли в таком дыму, в политическом тумане. Поэтому ГКЧП - это был (это мое глубокое убеждение) стратегический план, в котором участвовали как главные лица Горбачев, Ельцин и Крючков (Крючков, входивший потом в ГКЧП), и на ГКЧП возлагал создать этот хаос, в недрах которого эти полномочия были переданы. То есть, разрушилась бы централистская структура страны, страна распалась, по существу. Список ГКЧП утверждался самим Горбачевым. Мне говорили несколько членов ГКЧП, что Горбачев знал эти списки и сам вносил в их состав различные фигуры. Например, фигуру Стародубцева, который вначале не фигурировал. Задача ГКЧП состояла в том, чтобы, ссылаясь на болезнь, недомогание Горбачева, отдыхавшего в Форосе, объявить о создании вот этого временного комитета, немедленно арестовать Ельцина и небольшую группу его сторонников, сподвижников, и интернировать их где-то в Балашихе, или на Черной речке. Затем, после того, как будет проведена эта черная, неблагодарная работа по зачистке ельцинской оппозиции, ни по расстрелу, ни по уничтожению, а просто по интернированию. Горбачев призывался опять назад в Москву, возглавлял страну и опять продолжал свою работу по усовершенствованию, как он предполагал, Союза, и по прекращению хаоса. На самом деле, получилось следующее. Горбачев остался в Форосе, ГКЧП совершило свое деяние, когда Ельцин возвращался из аэропорта в Белый дом, Крючков так и не отдал приказ группе «Альфа» Карпухину, которая поджидала его в засаде, то есть, совершил по существу, вероломство: не пошел на исполнение плана, который лежал в основе ГКЧП. Ельцин благополучно вернулся на свое рабочее место. Была полная растерянность среди ГКЧП, и они обратились с недоуменными вопросами, а потом просто помчались к Горбачеву с приглашением ему вернуться назад в Кремль. Горбачев их выгнал, то есть они оказались подвешенными, и они были мгновенно, как бы зачищены. Они мгновенно были арестованы. Но за эти два с половиной, или три дня конституционного хаоса, Ельцин перехватил все полномочия: контроль над армией, ядерный чемоданчик, финансовый контроль, спецслужбы, экономический контроль над страной. И когда вернулся Горбачев из Фороса, и когда ГКЧПисты уже были арестованы, он, как президент страны, мог бы потребовать назад эти полномочия. Это был его конституционный долг, он был президент страны. Горбачев ни словом не обмолвился об этом, оставил все полномочия Ельцину. Таким образом, центр был разрушен, оставалось только Беловежье, и спустить красный флаг на Красной площади. Вот смысл ГКЧП. ГКЧП, состоящий в целом из благородных, достаточно мягких, во многом толерантных людей, не подозревала о своей роли, их играли в темную. Один человек внутри комитета знал, что он делает - это был Владимир Александрович Крючков.

Еловский: Если бы события развивались по-другому? Если бы, действительно, ГКЧП до конца довело свою роль, до успеха, чем бы это все закончилось, как вы думаете?
Проханов: Трудно сказать, что было бы через месяц или через три месяца после победы вот этого проекта, реального проекта, а не мнимого, химерического. Но мне сейчас понятно, что в недрах советского государства к 91-му году накопились гигантские потенциалы для развития, для рывка. Этот рывок должен был совершиться раньше, он должен был совершиться, наверное, в середине 70-х годов. И если бы не было очень беспомощного, очень консервативного, неинтеллектуального руководства политического, то советский рывок, советский бросок, был бы гораздо энергичней и мощней, чем китайский. Потому что, повторяю, стартовые возможности для этого броска в СССР были гораздо больше, чем у Китая времен Дэн Сяопина. По существу, в недрах советской цивилизации, остановившейся в социально и политическом смысле, но продолжавшем развиваться в технократическом, научной мысли, накапливались грандиозные возможности для приведения СССР на новый совершенно цивилизационный уровень. Когда велись разработки, открытые или закрытые, по созданию новых источников энергии, никаких-то там унылых углеводородов или биотоплива, а энергии, которую можно было черпать прямо из Космоса, открыть тайну гравитационных возможностей, черпать энергию из этого нескончаемого градационного такого вот резервуара. Разрабатывались потрясающие материалы! Мы сейчас говорим о нанотехнологии. Тогда уже шли работы над созданием материалов на уровне молекул и атомов. Причем материалов, которые приближались, по существу к живой материи. Материал, который, реагировал на малейшие изменения среды, адаптировался к малейшим изменениям среды, к сверхтемпературам, к сверхдавлениям, сверхнагрузкам механическим.

Еловский: Какова была роль Запада в события тех дней?
Проханов: Я думаю, что Запад был стратегическим соперником Советского Союза. Запад, Америка в данном случае, враждовали тотально с Советским Союзом, и не раз подходил к ядерной черте этот конфликт. Америка применила против Советского Союза то, что мы теперь называем организационное оружие. Это особая культура, которая уничтожает противника без нанесения ему военных ударов, ядерных или силовых. Это культура, которая противника обволакивает, создает ему ложные цели, навязывает ему ложные пути развития, создает лоббистские круги очень мощные. И вот эта организационная культура новая, которой Советский Союз не обладал, к сожалению, не обладая ей, он не мог ее нейтрализовать, с одной стороны, а с другой стороны, не мог создать контригры, таким образом. Это культура обволакивала очень мощно советский строй, начиная с 85-го года, и раньше конечно, со временем Андропова и, может быть, даже Хрущева, но особенно мощно эта культура была активизирована после прихода Горбачева к власти. Горбачев, я думаю, такой классический, но небывалый вообще в истории государств, в истории религии, тип предателей.

Корреспондент: В наши дни возможно повторение ГКЧП? Возможно второе ГКЧП?
Проханов: Я думаю, что второй ГКЧП не возможен, но культура, о которой я вам говорил, западная, организационное оружие второго, нового поколения, она готова воздействовать на Россию. То есть, Россия по-прежнему находится в состоянии того мощного, вот этого невидимого давления, этой мягкой силы. И российской политикой управляют с Запада. Управляют через компромат, например, управляют через ложные цели, управляют, конечно, через лоббистов. И этих лоббистов сегодня гораздо больше, чем во времена ГКЧП. Я думаю, что весь истеблишмент, так или иначе, он западный. Потому что у этого истеблишмента на западе не только компрометирующие их сведения, но и виллы, дворцы, состояние, семьи, цели стратегические. Думаю, что Россия сейчас находится в состоянии гораздо более хрупком, чем тогда Советский Союз. Но вопрос в том, управляют сегодня Россией предатели или нет? Или сегодняшней Россией управляет человек, который во многом зависит от …. И в истории как Иуда. Вот в чем вопрос.

Корреспондент: Возможен ли сейчас приход такой группы, как вы говорите, технократов военных, которые…
Проханов: Нет, не возможен.

Корреспондент: Почему?
Проханов: Потому что с тех пор вся эта среда, о которой я говорил, она была вычищена, уничтожена тотально. Сейчас не существует армии. Тогда была гигантская советская армия, которая готовилась воевать не только на европейских фронтах, но и всех океанах. Сейчас армии не существует. Генералы, последние генералы, генералы чеченской войны, то есть, люди, которые были готовы проливать кровь и проливали ее, и свою, и чужую, они вычищены из армии совершенно. Сегодняшние генералы - это люди паркетов. Не существует системы безопасности, не существующих политических партий и лидеров, которые готовы броситься ва-банк. То есть, сегодняшняя власть абсолютно управляет всей политической жизнь страны. А протестанты носят такой очень робкий, маргинальный, я думаю, такой театральный, маскарадный характер. Мутация возможна только внутри самой власти. Но, мне кажется, что власть достаточно консолидирована.