Зачем Путин создает «санитарный кордон» от Запада в виде подконтрольной Восточной Европы?

Пастухов: Понимаете, Путин сегодня действительно, возвращаемся к вашему вопросу, мечтает о Ялте и потому, что это стабилизирует ситуацию в России для режима и обеспечивает ему более-менее спокойные условия для того, скажем так, технически неприятного момента, который ему предстоит пережить в 2024 году. Ему хотелось бы пережить этот момент при благоприятной внешнеполитической обстановке. Ему тоже хотелось бы при желании как бы меньше напрягаться и разбрасывать свои ресурсы, раз уж их не так много.

Но одновременно путинский режим стремится к Ялте и исходя из традиционного понимания российской империей, советской империей, посткоммунистической империей безопасности. И это понимание безопасности традиционно для России состоит в том, что вокруг России должна быть нейтральная полоса, пусть юридически независимая, но находящаяся под фактическим контролем Москвы, и эта нейтральная полоса желательно должна отделять Россию от других крупных цивилизационных платформ, которые она рассматривает всегда как угрозу, в первую очередь от Запада.

Ключевое, чего добивается Путин на самом деле, и это стало сейчас альфой и омегой российской внешней политики, ― это право, это признание своего права на санитарный кордон с Западом. Вот это на самом деле является ли исключительно императивом этого режима? В значительной степени да, так он понимает постсоветское развитие. Но является ли это чем-то, что характерно только для этого режима? Нет, потому что так понимали свои задачи безопасности все предыдущие режимы

Немзер: То есть эта нейтральная полоса, я на всякий случай повторю, потому что не очень хорошая связь, я боюсь что-то упустить, эта нейтральная полоса и запрос на эту нейтральную полосу ― это, собственно, тот универсальный запрос, та особенная стать, которая объединяет, я не знаю, встречи Горбачева с Рейганом, Ельцина с Клинтоном, когда вроде бы Россия повернулась к лесу задом, а к Западу каким-то человеческим лицом, и нынешнюю встречу?

Пастухов: Глобально говоря, да, это вообще сквозная тема, но при этом надо иметь в виду, что бывают отливы и приливы, если мы говорим как раз об этом периоде Горбачева ― Ельцина, это скорее такой исторический период сжатия империи, когда она откатывалась к своему культурному ядру, как рза высвобождая, уходя с этой нейтральной полосы. И, в общем-то, сейчас, поскольку мы… Это фазы луны в русской истории, знаете, такая тема для астрологов. Сейчас, поскольку мы переживаем полосу прилива, то мы стремимся снова максимально всю эту полосу, известную, по крайней мере, в европейской истории как зона вторичного крепостничества, то есть это включает, в принципе, абстрактно говоря, всю восточную Европу, мы пытаемся ее заново занять.

Был замечательный великий советский философ, я считаю, Владимир Цымбурский, который блестяще описал эти алгоритмы отливов и приливов на зоны лимитрофов этих, которые превращают Россию в остров, и я был бы нечестным, если бы я на него не сослался, кто захочет, может почитать это гораздо подробнее у него.