«Убивать протест, пока маленький». Евгений Минченко — о жестких действиях белорусского ОМОНа

Вы знаете, я не то чтобы специально собиралась с вами говорить именно про ОМОН, но конечно, раз уж у нас зашел разговор, не могу я не задать этот вопрос. Даже при том, как сложно поступает к нам сейчас информация из Беларуси, там нет практически никаких аккредитованных журналистов, там падал интернет, в связи с этим было огромное количество какой-то дезинформации, фейков, телеканал Дождь стал жертвой одного из таких фейков и извинялся за это, и я еще раз приношу свои извинения. Тем не менее, даже если очищать от этих фейков каких-то, естественных в таких ситуациях преувеличений, нельзя не заметить, что жестокость ОМОНа какая-то повышенная, что это не среднестатистические задержания на митингах, содержание в изоляторах временного размещения, как он там называется, это переходит некоторые границы того, что мы обычно привыкли видеть. К сожалению, это близится к тем рассказам, которые мы знаем про пытки в системе ФСИН, про пытки в колониях, про те какие-то страшные истории, которые отзвуками до нас иногда доносятся. С чем может быть связана такая жестокость? И как эти люди себе, видимо, эти люди делают какую-то очень определенную ставку на свое будущее, потому что изолятор временного содержания он тем и изолятор временного содержания, что человек из него неизбежно выйдет. Это, строго говоря, в колонии можно пытать человека и надеяться, что эта информация никуда не выйдет, здесь люди все-таки в какой-то момент выйдут. И они выходят, и эта информация выходит, и надо обладать какой-то большой уверенностью в своих действиях, чтобы так действовать. Откуда эта уверенность? И откуда такая жестокость повышенная?

Я думаю, что это установка в общем-то руководства силовиков. Концепция была такая, как я могу реконструировать, я не знаю этого доподлинно, но скорее всего, была идея такая, как говорится в известном анекдоте, их надо убивать, пока маленькие, то есть протест надо душить сразу, надо включать максимально жесткую модель пресечения для того, чтобы не было соблазна дальше в этих протестах участвовать. Я думаю, что идея была такая, что люди, с которыми там в общем-то по-жесткому поступили, они выйдут на свободу и скажут — ребята, это вот не надо, слушайте, там такое творят, лучше не надо протестовать. А в итоге получилось обратная реакция, что их родственники, знакомые, наоборот, возмутились, и я думаю, что это, конечно же, очень сильно подбросило дровишек в огонь протестов. И сейчас ключевая претензия к власти это уже не фальсификации на выборах, тем более что непонятно, можно ли их сейчас доказать, потому что оппозиция настаивает на том, что бюллетени уже уничтожаются и их пересчитать уже невозможно, а основная претензия уже именно вот эти жестокие избиения тех людей, которые были задержаны, причем в большой степени не просто там каких-то участников насильственных акций, а собственно, людей, которые просто шли по улице.

То есть говоря цинично, с политтехнологической точки зрения, это была неправильная установка, невыигрышный ход.

Я думаю, что да, конечно, это была неправильная установка.

Фото: AP

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.