Почему «общественный запрос» — это миф и занимательная конспирология

Вахштайн: За этой фразой «если звезды зажигаются, значит, это кому-нибудь нужно» следующий шаг сразу в конспирологию. Давайте признаемся откровенно, что формула под названием «общественный запрос» ничем не отличается по объяснительной модели, кроме одного параметра – намерения, от теории заговора. Есть скрытое общество, в нем что-то происходит, оно чего-то хочет, оно предъявляет запрос, а интеллектуалы его просто удовлетворяют. Нет.

Немзер: Но подождите, у нас же есть какие-то бизнес–замеры, исключительно маркетологические. Вышло кино – попали в запрос, не попали в запрос. Люди пошли и посмотрели это кино или совсем не попали в этот общественный запрос и, значит, фильм провалился в прокате.

Вахштайн: Не-не, вышло кино, мы замерили, провалилось оно в прокате или нет, и если провалилось, мы сказали сразу, не думая, что это потому, что оно не попало в запрос. А если не провалилось, то точно так же легко постфактум атрибутировали причину тому, что попало в запрос.

Немзер: Ага, а на самом деле…

Вахштайн: Мы не знаем. Для того, чтобы понять, что там на самом деле, нам нужна нормальная теория. Экономическая метафора спроса и предложения – это метафора, она не работает нигде, уже даже в экономике. Давайте еще найдем равновесную цену высказываниям на Facebook. То есть у нас есть спрос на подобного рода торговлю мировоззрением и предложение, и если лайкают, значит, наверняка покупают. Но тоже нет. То есть я бы вот так далеко не шел.

А то, что мы можем наблюдать – мы можем наблюдать, каким образом... Я не пытаюсь отыскать глубинных подводных общественных оснований для этого. Слишком просто, слишком легкие, банальные и простые объяснения. Не надо объяснять общественным запросом и заговором то, что можно объяснить появлением Facebook. Изменяется структура коммуникации между людьми – появляются новые феномены, появляется новая экономика внимания, появляются новые интернет-гуру, появляется новая аудитория, и вот мы начинаем смотреть, как начинает формироваться новая, но точно такая же замкнутая сфера – операционная система под названием «новая публичность».

Мы стали свидетелями рождения невероятно интересного социального феномена, и было бы слишком просто, еще до того, как его изучили, сразу сказать: «Так это просто общественный запрос. Понятно». «А почему появились средства массовой информации? – Общественный запрос был такой». Нет, мы видим, что это новая сфера со своим новым языком и новым способом действования и мышления, уже не тождественная ни сфере медиа, ни сфере науки, ни сфере политики. У нее начинает формироваться свой собственный когнитивный стиль, свой собственный способ размечания мира. Она формируется вокруг вот такого рода отношений между интернет-гуру и их лояльными аудиториями через завихрение и втягивание новых обожателей и кристаллизацию новых лидеров общественного мнения.

Когда мы можем четко сказать, что вот сейчас начинает формироваться канон высказывания, когда мы понимаем, что формируется новая этика такого рода поведения, отчасти строящаяся на крайне короткой памяти Facebook – никто не помнит, о чем был ваш пост позавчера, поэтому сегодня вы можете себе позволить высказывание, противоречащее тому, что вы говорили позавчера, но главное, чтобы оно не противоречило некоторому общему жанровому требованию, – когда появляется этот новый жанр, мы должны попытаться ответить, во-первых, есть ли четкое соответствие между социальной структурой, то есть теми конкретными позициями, которые занимают люди, говорящие от лица науки про политику для обывателей – будем называть вещи своими именами. Где они, откуда они пришли, пришли ли они из политики или из науки, какое они занимают место применительно к центрам принятия политических решений, центрам производства научного знания, каковы их аудитории, откуда эти аудитории пришли? Это структурные переменные, мы их называем морфологическими.

А есть переменные, связанные с тем, как подается на уровне риторики и семантики. Почему начинает неожиданно возрождаться этот жанр «новой искренности»? Табу на иронию, абсолютный запрет на ироническую отстраненность, легкая безграмотность приветствуется, главное, чтобы был поток, а не дискретность повествования, обязательны Я-высказывания, очень личные, идущие от сердца как будто бы. То есть когда мы смотрим на переменные, связанные с риторикой и семантикой, а потом на позиции этих людей, мы должны ответить на вопрос, есть там какой-то изоморфизм? Можно ли объяснить одно через другое или нет? Это исследовательская постановка вопроса.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.