Тактика успокоения не работает. Политолог Николай Петров — о Шнурове, Дегтяреве и плане Кремля по Хабаровску

Вот первый мой вопрос, с вашей точки зрения, как Кремль это все воспринимает, продолжает ли он лелеять надежду на то, что это все утихнет? Какие есть шансы, что это все действительно утихнет, как Кремлю бы хотелось, и постепенно сойдет на нет? Как вы видите эту ситуацию?

Я думаю, что причина пассивности Кремля не только в том, что он ждет, когда все это сойдет на нет, но и в том, что сделав выбор в пользу этого ожидания, он сегодня оказался в очень тяжелой ситуации. С одной стороны, ему очень важно, чтобы хабаровский случай закончился, и закончился к удовольствию Кремля, поскольку именно для этого все и затевалось, а с другой стороны, выборы уже региональные 13 сентября, скоро, и так или иначе, если не работает вот эта тактика выжидания и вроде как какого-то условного половинчатого компромисса, то придется Кремлю переходить к другой тактике, иначе риски не в Хабаровском крае, а во многих регионах, где будут проходить выборы уже довольно скоро, они очень сильно возрастают.

Как вам кажется, действительно была выбрана тактика, что как-то оно само сойдет на нет, при этом все время продолжаются какие-то медийные вбросы, все время происходят какие-то события, которые, уж помимо того, что и протест идет, они еще и постоянно привлекают внимание к Хабаровску. Вот туда отправляется Михаил Дегтярев, человек со странной репутацией, человек, склонный к каким-то довольно экстравагантным высказываниям, привлекающий к себе внимание, человек как бы не с нулевым лицом, что называется, не с нулевой репутацией. Он туда приезжает, и немедленно все внимание обращается на него. Затем туда едет Сергей Шнуров, затем там происходит скандал с телеканалом «Губерния», которому запрещают показывать сюжет о протестах. Вот это что такое, почему нельзя следить за тем, чтобы не привлекать к этому внимания, скажем так?

Мне кажется, что с самого начала была допущена большая ошибка, с публичным арестом и демонстрацией всего этого в отношении Фургала, а дальше уже мы наблюдаем такие немножко уже истерические попытки найти ключик и решить проблему. В этом смысле Дегтярев — это попытка перенести ответственность на ЛДПР, исходя из того, что это ведь общая идея Кремля, что протесты не могут возникать сами по себе, и если они идут, и такие массовые, то значит, кто-то их организовывает. Этот кто-то в Хабаровском крае, естественно, ЛДПР, которая занимает сегодня все ключевые позиции. Отсюда, мне кажется, а совсем не из каких-то более сложных политических соображений назначение Дегтярева, как попытка договориться с той силой, которая, по мнению Кремля, по крайней мере, некоторое время назад, стояла за всеми этими протестами. Это, мне кажется, иллюстрация того, что в глазах Кремля субъектности граждане, рядовые граждане, жители Хабаровского края или жители Москвы, не имеют, и идет поиск той силы, с которой надо договориться, и тогда, мол, все решится легко к общему удовольствию.

Но ведь, с вашей точки зрения, есть у хабаровчан запрос на ЛДПР? Ведь есть ощущение, что у них совершенно другой запрос и совершенно другое недовольство. Это же не просто, дайте нам кого-нибудь, только не единоросса, это уже как-то иначе формулируется совсем.

Оно с самого начала формулировалось иначе, и Фургал, который за два года стал народным губернатором, именно в своем личном качестве поддерживается жителями края, а отнюдь не как просто представитель ЛДПР, поэтому шаг с назначением Дегтярева и заявление Жириновского, они в крае во многом и воспринимаются как демонстрация того, что вроде как Хабаровский край это епархия если не Кремля, то Жириновского, и соответственно, как Жириновский решит, так оно все и будет сделано. Это опять же воспринимается как некоторое высокомерие, как плевок в сторону хабаровчан, которые два года назад выбрали Фургала и которые довольны тем, как он эти два года управлял краем.

Знаете, я прошу прощения у тех наших телезрителей, которые регулярно смотрят эту мою программу, но я действительно этот вопрос сейчас повторю, я не первый раз его задаю, и мне очень важно узнать мнение разных людей по этому поводу. Обвинение, которое выдвинуто, это очень серьезное обвинение, это не просто какие-то финансовые махинации, которые, как мне кажется, общество готово в каком-то случае простить, закрыть глаза, не обратить внимания, это обвинение в убийстве. И есть некоторое удивление от того, что общество так решительно готово на это не обратить внимания, как бы так решительно готово сказать: «Нет! А мы не верим! Мы думаем иначе». Вот это признак чего, на самом деле хотелось бы мне спросить. Вот действительно не такой ничтожный повод, не такое ничтожное обвинение, и люди категорически говорят: «Нет, мы не верим» или «Дайте мы сами разберемся!» Вот эта решительность, которую в общем российское общество не часто демонстрирует, с чем она может быть связана в Хабаровске именно?

Я думаю, здесь есть, по крайней мере, две причины. Одна связана с тем, что люди прекрасно понимают, что это не причина, а повод, и что речь идет о политических репрессиях, что Фургала сегодня арестовали совсем не потому, что вдруг в Кремле узнали, что пятнадцать лет назад он имел какое-то отношение, возможно, к этим заказным убийствам. Во-первых, и это абсолютно очевидно, все это было известно давно, в том числе, и в 2018 году, когда Фургала избирали. А вторая причина, и она, собственно, объясняет, почему это не мешало в 2018 году избирать Фургала, она заключается в том, что в российском бизнесе вообще, а на Дальнем Востоке особенно, бизнес в девяностые годы так или иначе был сопряжен с очень и очень жесткими методами и с множественными, и в том числе очень серьезными, нарушениями закона. То есть сказать о бизнесмене, будь то Фургал, Дерипаска, Быков в Хабаровском крае, или кто-либо еще, что в те годы, в девяностые, то есть в годы борьбы за контроль за секторами экономики, происходили многочисленные убийства, и бизнес был совсем не в белых перчатках, это не сказать ничего. И в этом смысле те обвинения, как Кремлю казалось, будут восприняты как серьезные основания, и люди с пониманием отнесутся к действиям Кремля, они не воспринимаются как нечто новое. А люди воспринимают ситуацию иначе: они облекли Фургала доверием, и да, наверное, апеллируя к ним, говоря о его преступном, возможно, прошлом, можно было бы каким-то образом это доверие поколебать, но они не считают, что президент, который не назначал Фургала, который не выбирал Фургала, имеет право вдруг на этих основаниях лишить губернатора, избранного людьми, доверия.

Сергей Пархоменко неделю назад был у меня в программе и сказал, что с Фургалом и с хабаровчанами произошла интересная история, от которой российское общество действительно очень отвыкло и перестало на вкус ощущать, как это бывает, но они его действительно выбрали, очень давно российское общество никого не выбирало. И конечно, есть ли у вас ощущение, что они почувствовали вот это возвращение старой практики, как бы мы выбрали, мы с ним находимся в непосредственном контакте, он с нами в коммуникации, он перед нами отвечает, мы его представляем, вот пользуясь терминологией 2011-2012 года.

Я думаю, что да, конечно. И отличие Хабаровского края от ряда других регионов страны, оно заключается еще и в том, что люди там привыкли жить более самостоятельно и более открыто выражать свою позицию. Хабаровский край, как и большинство других регионов Дальнего Востока, он всегда был заметен именно протестным голосованием, когда люди открыто демонстрировали свое несогласие с тем, что происходит. Кроме того, у них была довольно длительная и вполне благополучная история губернаторства Виктора Ишаева, который воспринимался вполне как, начиная с самого начала девяностых годов, как такой отец региона. В частности, он ведь тоже, не только Фургал, сегодня находится под ударом, ему вменяется в вину по сути то, что в 2018 году он поддержал отчасти Фургала в его противостоянии с тогдашним губернатором Шпортом, которого люди не готовы воспринимать как своего. То есть Ишаев, который был там, по-моему, семнадцать лет губернатором, был своим, и Фургал за те два года, что он работает на этом посту, тоже стал своим. А предшественник Фургала, тот, кто был между Ишаевым и Фургалом, он воспринимается как неприятный и недостойный доверия политик, который ориентировался на Москву. И в этом смысле большая разница Хабаровского края, отличие его от многих других регионов заключается в том, что там не было таких уж присланных со стороны глав регионов, потому что и Ишаев, и даже Шпорт, которого не любили, они были местными, так же, как и Фургал.

Есть еще один вопрос про Кремль и про какие-то технологии, потому что такую приведу, вот возникла у меня ассоциация. Когда были протесты, «болотные» протесты, протесты 2011-2012 года, мы видели, как на это реагирует федеральное телевидение, мы видели фильмы «Анатомия протеста», мы видели, что о протестах рассказывается, но сообщается, что все они проплаченные Госдепом, еще какими-то злонамеренными лицами. А здесь произошел скандал с телеканалом «Губерния», когда сняли трехминутный, по-моему, сюжет, разместили его на YouTube-канале, собственно, «Губернии», и дальше примерно всем сотрудникам сказали, что если этот сюжет сейчас выйдет, то вы считайте себя уволенными с этого дня. Об этом рассказывает бывший корреспондент «Губернии», которая ушла по другим причинам, но эту ситуацию она еще застала. Вот совершенно понятно, что такой скандал, что ролик этот все равно где-то будет как-то опубликован, что скандал этот выйдет наружу. Почему такая, прости господи, непрофессиональная пиар-работа идет со всем, что происходит? Почему вот эти вот попытки только как-то про это молчать, как-то все это замести под коврик? Профессиональные люди вроде бы должны понимать, что сейчас уже так не бывает, и что нужно работать каким-то другим образом. Например, даже в 2011-2012 году работали немножко иначе, даже тогда.

Анна, мне кажется, что проблема во многом в том, что весь этот кризис в Хабаровске, который спровоцировал Кремль, он был абсолютно неожиданным для Кремля. И наивно представлять, что кто-то с той стороны, со стороны Москвы, Кремля как шахматист ведет игру и обдумывает, что делать здесь, а что делать там. Система столкнулась с крайне неожиданным и неприятным для нее кризисом, и отдельные винтики этой машины работают так, чтобы к ним не было никаких претензий, в том числе, они могут работать в ущерб и общим кремлевским интересам, и интересам других соседних винтиков. То есть в этой хабаровской истории понятно, что когда она закончится и начнется разбор полетов, очень много людей так или иначе отметились. Это и люди в Кремле, это и полпред Трутнев, это и силовики, которые сидят в Хабаровском крае, и каждому из них сегодня важно не только и не столько, может быть, чтобы ситуация завершилась ко всеобщему удовольствию в Кремле, сколько то, чтобы отвести от себя обвинения и подозрения. Поэтому отдельные звенья и действуют так, что мы наблюдаем чехарду каких-то ходов, которые, казалось бы, не работают на решение общей кремлевской задачи, и усугубляют ситуацию вместо того, чтобы ее разрешить.

Не могу вас не спросить про сюжет с приездом в Хабаровск Сергея Шнурова. Он приехал на один день, он прошелся с протестующими, он даже скандировал лозунги за Фургала и говорил, что он с народом. Одновременно все-таки надо отметить, что формулировки его очень уклончивы, и он взял интервью у Михаила Дегтярева для фильма про протесты в Хабаровске. Фильм еще не вышел, интервью я видела небольшой совсем фрагмент на RTVi трехминутный, и интервью это, видимо, будет дано чуть раньше, чем фильм, его обещают сегодня, но вот я еще не успела его посмотреть. Его еще нет, видимо, ближе к вечеру. Все-таки, понимаете, я не знаю там, какими соображениями руководствуется Сергей Шнуров, но я предполагаю, что если Михаил Дегтярев дает интервью Сергею Шнурову, то он дает его по некоторому согласованию, я не думаю, что он дает это интервью, не согласовав его с Кремлем. Опять-таки, вот это привлечение внимания, кто здесь кого использует, что это, как это все понимать? Потому что история, конечно, выглядит очень странно, пока во всяком случае.

Я думаю, что с одной стороны, здесь работает идея — чем больше разных информационных поводов, тем лучше, в том числе таких поводов, которые напрямую не связаны с самим протестом и с противостоянием, в данном случае, между хабаровчанами и Дегтяревым. А с другой стороны, мне кажется, важно показать, и этого, наверное, добиваются и в Кремле, и команда Дегтярева, что Дегтярев это какой-то влиятельный и при этом не полностью подконтрольный Кремлю политик, у которого есть связи и с министрами, и соответственно, он может добиваться каких-то специальных решений или дополнительных финансовых средств в пользу Хабаровского края, кто вообще представляет из себя какую-то величину. Но мне кажется, что сегодня это абсолютно пустой номер, в том смысле, что Дегтярев вообще напрочь отвергается хабаровчанами как человек, не имеющий никакого отношения к Хабаровску, и все его попытки говорить о том, что я люблю край, здесь люди сильные, независимые и так далее, выходить к людям в таком постановочном формате и прочее, они не срабатывают ему в плюс. Но тем не менее, это будет повторяться и дальше, до тех пор, пока в Кремле не разочаруются полностью вот в этой самой тактике постепенного успокоения без каких-то резких действий.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.

Фото: Дмитрий Моргулис/ТАСС