«Никакой красной черты нет»: социолог Григорий Юдин о том, захочет ли общество защищать Конституцию от поправок

Вот я по долгу службы каждую среду здесь сижу и разговариваю с политологами, уже несколько лет. И слышу разные мнения относительно того, в какой момент срабатывает триггер, запускающий некоторую протестную активность. Мнения полярные. Протестную активность обязательно запускает какой-то социальный импульс, а не телевизор, а холодильник, вот когда становится настолько худо, что это бьет непосредственно по животу, вот в этот момент люди готовы выражать свое недовольство открыто. Социальный импульс, говорят другие люди, совершенно тут не важен, потому что только политическое требование, политический лозунг способен вывести людей. Ну, не обязательно выводить людей на улицу, но заставить людей возвысить голос. Люди выходят на улицу, когда все плохо, это опять-таки отсылка к первой позиции. Люди выходят на улицу, когда все хорошо, и у них есть возможность посмотреть на протесты 2011-2012 года, когда все было относительно, именно в социальном смысле, пристойно, и вот в этот момент люди чувствовали достаточные основания для того, чтобы выражать свою гражданскую позицию. И при этом действительно я вижу пример с Московской городской Думой этим летом, когда очень сухая, очень бюрократическая, сугубо политическая повестка действительно обеспечивает некоторое гражданское бурление, довольно основательное, довольно значимое. Казалось бы, да, деполитизация, понятно, отсутствие навыков солидарности, понятно, но вот из-за такого небольшого дела в общем происходит очень какая-то активная, активные какие-то события развиваются. Конституция, казалось бы, довольно важная вещь, наверное, поважнее, чем Московская городская Дума, никакого общественного движения я пока не вижу. Как это можно объяснить, почему Дума, в общем Московская городская Дума, не самая главная, локальная история, не федерального масштаба, почему она способна стать таким триггером, а Конституция нет?

Тут два вопроса, на самом деле. Первый вопрос, это что становится триггером для того, чтобы…

Да.

Такой общетеоретический вопрос. Ответ не очень простой, и вопрос поставлен неправильно. Ничего не становится триггером, потому что когда мы думаем о том, что есть какая-то вот красная черта, зайдя за которую ты нарвешься на встречные действия, никакой красной черты нет. Как ни странно, люди устроены не так, что они сначала обрабатывают информацию, а потом думают, что им с этой информацией делать. Напротив, их действия определяют их интерпретацию информации. Вернее, если я ничего не делаю в ответ на что-нибудь, я буду склонен к тому, чтобы нормализовывать ситуацию, которая со мной произошла. И наоборот, если я что-нибудь делаю, даже часто не важно что, в ответ на то, что произошло, я буду склонен отодвигать эту красную черту гораздо ближе. Поэтому нет никакого триггера, за который нельзя заходить, какие-то флажки, которые резко поменяют ситуацию. Напротив, когда люди вовлекаются в какое-то солидарное действие, они тем самым обеспечивают возможность солидарного действия и в других случаях. Это ровно то, что мы видели в Москве в прошлом году, потому что московские власти нарвались на то, что на самом деле к этому моменту уже существовала некоторая структура коллективного действия. Во-первых, были муниципальные депутаты, во-вторых, в принципе у москвичей есть желание контролировать свой город, был ряд протестных кампаний, достаточно успешных, в том числе, против реновации. Люди умеют что-то делать вместе. Когда ты умеешь что-то делать вместе, то даже по какому-то вроде бы мелкому поводу, это было помножено в прошлом году на какое-то количество аппаратных ошибок, но по какому-то мелкому поводу они в состоянии создавать такую результативную деятельность.

Теперь что касается текущей ситуации, я думаю, что не только ничего не поменялось, напротив, возможностей стало больше. Другое дело, что конечно, ситуация сложнее. Вот мы удивляемся, что нет никакой реакции. А когда должна была быть реакция? Мы вчера только получили сценарий. На что тут реагировать? Тут на самом деле, по-хорошему, сильная реакция могла бы быть, если только была бы какая-то сильная встречная повестка. Когда у тебя есть сильная встречная повестка, то все вот эти вещи, которые на тебя сваливаются из телевизора, они не происходят внезапно, ты заранее знаешь, как на них реагировать, потому что чем-то последовательно занимаешься. Встречная повестка сейчас не очень есть, поэтому да, мы получаем десятого марта, накануне 22 апреля, вроде бы, кажется, еще тоже до конца не уверен, вроде бы финальные параметры этого уравнения. Но сейчас будет некоторое время для того, чтобы организовать коллективные действия по этому поводу, сейчас посмотрим.

Есть ли ощущение, что что-то будет? Потому что пока, действительно, финальное уравнение, относительно финальное было выкачено вчера. Но тем не менее вообще некоторое посягательство на Конституцию ― это происходит в течение двух с половиной последних месяцев так или иначе. Действительно есть ощущение, что опять случается некоторый оппозиционный раскол, потому что часть оппозиции остро этим недовольна, а тот же вышеупомянутый Навальный говорит, что Конституция и так была плоха, принята на штыках, в общем, нечего ее особенно защищать, и очень от этой повестки отстраняется.

Вообще-то следующий вопрос: должны ли лидеры оппозиции здесь найти какое-то согласие между собой, чтобы это тоже стало триггером какого-то общественного недовольства?

Все дискуссии после вчерашнего дня уехали в прошлое, они больше не релевантны. Сейчас совершенно новая повестка, которая, скорее всего, и возникла, собственно, потому что никакого большого интереса к предыдущему формату на самом деле у людей не было, пришлось интерес разжигать. Но сегодня, мне кажется, для тех, кому не нравится вся эта идея с переустановлением Путина на том же самом месте в шестой раз, было бы очень хорошо как раз не генерировать этого самого конфликта и зафиксировать простую вещь.

На самом деле и люди, которые сегодня собираются идти голосовать «нет», вчера, конечно, таких людей стало гораздо больше, потому что это получило явный, очевидный смысл, вот это самое голосование «нет». Совершенно понятно, против чего «нет» нужно голосовать. С другой стороны, люди, которые не собираются в этом участвовать, потому что не видят никакой ясной перспективы, у них тоже есть свой резон в условиях, когда, скажем, запрещены наблюдатели. Просто не очень понятно, каковы последствия этого голосования. Или люди, которые собираются портить бюллетени, например. Нужно сейчас зафиксировать, что все они на самом деле хотят одного и того же, у них у всех одна и та же идея, один и тот же мотив. Они, конечно, не хотят, чтобы Россия превращалась в монархию. По разным причинам, может быть, разными способами не хотят, но не хотят, чтобы Россия превращалась в монархию.

И сегодня установление альянса между этими людьми, которые могут в итоге, не знаю, даже выбрать какие-то разные стратегии, ― это ключевая задача, потому что если этот альянс будет установлен, то мы получим ситуацию, при которой реальная легитимность этих действий будет обеспечиваться только количеством людей, которые готовы всерьез встать с дивана, пойти и поддержать идею Владимира Путина, что он может оставаться у власти бессрочно. Все остальные, в общем, конечно, в той или иной форме против.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.