«Межклановые разборки будут более публичными и жестокими»: Екатерина Шульман о том, как силовые элиты восприняли победу Сечина над Улюкаевым

Люди ― гуманисты, безусловно. Но так или иначе возникла действительно некоторая интрига, возникло даже предположение, что Сечин переиграл Путина, потому что процесс, дескать, был открытый, явно Сечину это не нравилось, явно всё шло не по плану Сечина. А потом всё пошло обратно по плану Сечина, и вот он как будто вышел из этой истории победителем.

Во-первых, действительно хорошо бы понять, вышел ли он из этой истории победителем и как вы её видите, потому что вам я этот вопрос не задавала. Я понимаю, что вы Улюкаева уже много комментировали, но опять же, давайте ещё раз, если можно.

Ну смотрите, прежде всего надо понимать, что такого рода процессы ― это довольно длинная история, продленная. Мы видим, так сказать, манифестную часть, как выражаются врачи, то, что выходит на поверхность. И на наше общее счастье, на поверхность выходит всё больше и больше. Сама форма гласного суда предполагает невиданную совершенно для всех участников степень публичности, поэтому мы, конечно, имели возможность увидеть то, чего не видели никогда. Это преимущество новой информационной эпохи. Самому обвиняемому так, наверно, не кажется, но нам с вами как гражданам с точки зрения нашего общественного интереса это, в общем, выгодно.

Мне кажется, истцу тоже так не кажется.

А вот истцу так особенно не кажется, и это тоже хорошо.

Как я говорила уже и в этой студии тоже, войны между силовыми кланами ― основной сюжет внутренней политики России. Это, в общем, и есть российская политика в значительной своей доле, а всё остальное как-то так, в общем, украшение на полях, а это основное.

Эти войны продолжительны. Ещё раз повторю, даже несмотря на все преимущества информационной эпохи, большая их часть проходит за кадром. Мы видим только уже, как, по известному выражению Черчилля, из-под ковра выносят мертвых бульдогов. Но, опять же, ковер делается всё более и более проницаемым.

Значит, что у нас тут происходит? В принципе, для того, чтобы понимать общую логику происходящего, надо помнить, что пока политическая система такова, какова она есть, пока она сохраняет свои основные свойства, в ней поддерживается некоторый баланс между этими самыми силовыми структурами. То есть не возникает какой-то одной группы, которая победила всех остальных, и не возникает даже двух групп, которые победили всех остальных и остались друг напротив друга, да, две твердыни такие, две башни. Потому что такая ситуация на самом деле на один шаг отстает от ситуации с одним победителем, а её система допустить не может, потому что это её разбалансирует.

Сложность в том, что группы интересов, границы этих групп не совпадают с границами ведомств. Поэтому нельзя сказать, что ФСБ ― это какая-то одна группа. Внутри неё тоже много всего разного происходит. Но мы всегда видим, что как только одна эта самая группа или то, что, например, политолог Татьяна Становая называет корпорацией, не корпорацией в смысле, как «Ростех» является корпорацией, да, или «Роснефть». А корпорации ― в смысле вот эти группы интересов, которые при этом имеют некое структурное оформление, то есть могут распоряжаться какими-то ресурсами, имеют определенные полномочия. Не просто это группа единомышленников, да, а у них есть какая-то структура.

Вот эти самые группы и корпорации должны сложно уравновешивать друг друга. В принципе, одна из основных функций верховной власти у нас состояла в поддержании вот этого баланса. Вот в этом большом процессе с его судебными проявлениями, досудебными уголовными проявлениями, какими-то ещё, которых мы не видим, вот эта условная группа Сечина действительно очень усилилась и всех победила.

Опять же, пока наш с вами режим существует в его нынешней форме, следует ожидать попыток восстановить этот самый порушенный баланс. Это происходило и в течение даже дела Улюкаева. То есть мы видели, как степень публичности действительно была дискомфортной для истца, его фактотум основной, генерал Феоктистов, не вернулся с триумфом в ФСБ на должность замдиректора, как он вроде бы должен был, а вообще даже был отправлен на пенсию.

Какие-то ещё более мелкие вещи происходили, которые должны были вот этот крен чуть-чуть восстановить. Вот сегодня что у нас произошло? Сегодня у нас начальника юридической службы «Роснефти» вообще даже и арестовали пот вот этому большому-большому делу Шакро Молодого, вора в законе, которое вообще служит движком для очень большого количества всяких разных происшествий. Как бы не то что внутри этого дела, а вот по его бокам ещё существуют конфликт ФСБ с МВД и репрессии против генералов МВД, существуют дела против высокопоставленных сотрудников Следственного комитета и все те сложности, с которыми сталкивается Александр Иванович Бастрыкин. То есть это всё такой постоянно движущийся процесс.

За чем именно мы с вами наблюдаем? Мы с вами наблюдаем, сохраняется баланс или всё-таки его перекосили. Вот мы видели, что его перекосило и вроде как он немножечко выравнивается. Почему это важно? Пока существует конкуренция силовых акторов, в общем, существует система такова, какова она есть. Когда появится ярко выраженный победитель, который на каком-то достаточно длительном этапе сумеет свое очевидное преимущество сохранить, это значит, что система изменилась. Это будет один из сюжетов 2018 года, так же, как это был один из сюжетов года 2017.

Разница между новым годом и уходящим, как мне кажется, должна состоять в том, что вот эта функция верховного балансировщика постепенно уходит, ослабевает и эти самые корпорации, они же группы, оказываются всё больше и больше предоставлены сами себе. А они обладают своеобразной политической культурой, своеобразными представлениями о методах борьбы, о границах допустимого, о своей социальной ответственности, если у них вообще есть представление о своей социальной ответственности.

Так что тут мы, конечно, увидим эту самую войну всех против всех, я думаю, что во всё более ярких и выразительных формах в новом году тоже.

Фото: Александр Миридонов/Коммерсантъ