Леонид Радзиховский: «Путин уйдет в 2024 году. У него ситуация гораздо тяжелее, чем у Назарбаева»

Этот вариант, да, он не воспользовался. Вариант №2 — вариант Ельцина, имеет тот недостаток перед досидеть до смерти, что это короче, что ты уходишь, и имеет то преимущество, что выборы нового президента проходят подконтрольно тебе. Ты до момента назначения нового президента сохраняешь рычаги власти, или ты передаешь ему всю власть опять же как-то под своим контролем, короче говоря, ты проконтролируешь при жизни, кто будет твоим наследником после смерти.

Учитывая авторитет Назарбаева, учитывая всю ситуацию в Казахстане, я думаю, что если бы он сказал — я ухожу, и я назначаю преемником такого-то, или до дня выборов я остаюсь президентом, а выборы досрочные с таким-то кандидатом, или просто, я ушел, но предлагаю такого-то кандидата, нет никаких сомнений, что этот человек безусловно стал бы президентом. И положение Назарбаева, я думаю, отличалось бы от положения Ельцина, он не был бы тем пенсионером, который, в общем, никому не нужен.

Но он этот вариант тоже не выбрал, выборы под контролем и преемник под контролем. Он выбрал третий, самый запутанный вариант, когда он полу-уходит, полу-остается, часть власти оставляет, часть нет. Но видите ли, в положении Дэн Сяопина это все-таки другая ситуация, во-первых, Дэн был значительно старше, насколько я помню в это время, во-вторых, Дэн действительно думал, опять же сколько мы знаем, совершенно не о своей личной судьбе, он думал о тех великих реформах, которые он начал и затеял, ему надо было не просто назначить преемника, а в режиме отдаленном, но постоянном, контролировать ход реформ. Насколько я понимаю, в Казахстане никаких таких великих реформ нет, и в режиме постоянном, но отдаленном что-то контролировать вроде бы не обязательно.

Поэтому, почему он выбрал такой сложный вариант, может быть, он хочет за два года, допустим, спокойно провести кастинг преемника. Но кто мешает проводить этот кастинг, оставаясь президентом, зачем для этого уходить? Другой ответ, что он плохо себя чувствует и просто физически не может руководить, но это тоже слабый ответ. Брежнев, как известно, много лет ничего делать не мог, и тем не менее, руководил. Ельцин болел, и кроме рукопожатия, у него за душой ничего не было, но руководил. Ленин полтора года лежал в Горках и руководил. Поэтому вариант слабого здоровья и невозможности физически выполнять свои обязанности довольно мало убедителен, потому что никто не мешает тебе снять с себя почти все технические обязанности и руководить в целом.

Таким образом, перебирая все эти варианты, я не могу придумать объяснение, зачем, собственно говоря, он этот номер выкинул. Потому что, еще раз повторяю, проконтролировать переход власти к нужному человеку гораздо удобнее пока ты президент, оперативно руководить страной никто тебя не заставляет, ты сам себе хозяин. Тем не менее, он выбрал то, что выбрал. А что он выбрал, тоже непонятно, потому что назначенному преемнику 66, через два года, если выборы будут через два года, ему 68, в общем, по европейским меркам мальчик, но по меркам Средней Азии далеко не мальчик. Все же поменялось сейчас, вот на Западе выбирают стариков, а в Азии все больше молодые. Смотрите Узбекистан, смотрите Туркменистан, Таджикистан.

Вариант, что он дочку пропихнет? Вроде он сегодня назначил старшую дочку председателем Сената. Тоже вариант, но опять-таки, зачем же уходить, если ты хочешь дочурку сделать наследницей, досиди до упора и назначь ее. Поэтому, кого он хочет назначить и зачем вся это суетня, я, к сожалению, вам толком ответить не могу, вопрос такой, что Восток — дело тонкое. Для меня слишком тонкое, я эти хитрости раскусить не в состоянии.

То есть вы считаете, что это Восток? А когда мы говорим, когда мы вспоминаем историю с уходом Бориса Николаевича Ельцина, когда мы про Ельцина вспоминаем, про его уход, и когда мы сейчас говорим про возможный транзит власти, у нас есть такая конструкция — гарантии безопасности. Совершенно понятно, что на месте преемника, на новом месте должен оказаться человек, который способен дать своему предшественнику гарантии безопасности. Как вы считаете, для Назарбаева это принципиальный вопрос?

Ну, это для любого абсолютного диктатора принципиальный вопрос. Хотя я, откровенно говоря, опять не понимаю, зачем для этого уходить до срока. Ну досиди до упора, как Ельцин это сделал, и в день своего ухода назначь преемника. Зачем полу-уходить для этого? Ну, а фактическая сторона, я не знаю, я не думаю, что кто-нибудь…

Назарбаев это создатель государства Казахстан. Уж какое там государство, плохое или хорошее, он он его создатель. Это дама из моего ребра, и без меня она уже не может. Поэтому мне трудно себе представить, что кто-то начал бы «копать» под Назарбаева, фактически это означало бы «копать» под государственность Казахстана. Да, там, конечно, есть очевидные проблемы, например, у него, по-моему, две дочери, если я не ошибаюсь, и обе в списках Forbes значатся как долларовые миллиардеры. Но это банально для таких стран, трудно назвать такую диктатуру в Азии, где либо сам глава, либо его семья не являются миллиардерами, это абсолютно в тренде, абсолютно норма.

Каких-то таких неслыханных преступлений вроде никто ему не приписывал, каких-то массовых убийств, еще чего-то. Так что я не думаю, что для него так уж страшно, что его начнут мучить, посадят. Более того, вопрос для таких людей гораздо более реальный и гораздо более поэтому важный, что начнут уничтожать не тебя лично, а твою политику, твою политическую линию, вот это важно. Для такого человека, как Назарбаев, который очевидно не отделяет себя от Казахстана, а Казахстан от себя, для которого очевидно это одно и то же, для него, конечно, продолжение его политического курса вещь абсолютно жизненно важная. И то, чтобы его не ругали, это важно, но это второй вопрос, главное, чтобы продолжали курс.

Но мне кажется, что этот курс и будут продолжать, потому что ему альтернативы нет. Во внешней политике линия Назарбаева вроде была максимально разумной, равноудаленной и от тех, и от этих, не вассал ни России, ни Китая, со всеми идеальные отношения, ни с кем не ссорится и ведет свою линию. Это вообще идеальная внешняя политика для всех, хоть для России, хоть для кого. Он ее осуществлял. Во внутренней политике, разумеется, там нет никакой конкурентной демократии в западном понимании, но ее там и не может быть. Я не думаю, что есть какие-то чудаки, которые всерьез требуют, чтобы в Казахстане начались конкурентные выборы, предвыборная борьба, полная свобода слова, потому что рядом с ними есть Киргизия, где такой опыт был, ничего хорошего не дал, рядом с ними есть Таджикистан, где была война кланов, и чуть не вырезали вообще друг друга, чуть государство не развалилось.

Поэтому, я думаю, что с точки зрения зажима и вот этой самой управляемой «демократии» в кавычках, или неуправляемой, вернее, управляемой диктатуры, вот у них что, у них никакой, конечно, нет управляемой демократии, они и не кокетничают этим абсолютно. Но у них есть управляемая диктатура, потому что бывает диктатура неуправляемая, которая управляется моей левой ногой, что пожелаю, то и сделаю, это называется деспотизм, терроризм, государственный террор и так далее. Вот в Казахстане диктатура, но диктатура управляемая, которая исходит из каких-то довольно понятных рациональных соображений. Так вот альтернативы этой управляемой диктатуре, мне кажется, никто предложить не может.

Единственное, что с точки зрения безопасности для Назарбаева, наверное, важно, это миллиарды его семьи, одной дочери, другой дочери и так далее, внуки. Это да, но я думаю, что любой преемник, даже если это будут не непосредственно его родственники, не та же самая дочь, я думаю, что любой преемник богатства семьи более-менее гарантирует.

Ну, прижмут их немножко, ну не будут они абсолютными баями в своей стране, но то, что свои огромные деньги они сохранят, да я думаю, они озаботились и какую-то часть перевели в другие страны. И расследований по этому поводу никакой Конгресс, как мне кажется, проводить не будет, и никто их офшоры шерстить не станет. Он для этого тоже вел слишком умную политику, чтобы обозлить кого-то и на свою голову навлечь неприятности. Поэтому, как говорится, хорошая страна, хороший дом, что еще нужно, чтобы встретить старость? Он ее и встречает достойно. А чего он при этом уходит…?

У нас есть вопрос от Евгения из Белгорода. Евгений, здравствуйте, вы в эфире, говорите, пожалуйста.

— Добрый вечер. У меня вопрос короткий. Как вы считаете, какой вариант выберет Владимир Путин? Мне кажется, досидеть до смерти.

Спасибо большое. Какой вариант выберет Путин, из перечисленных вами? Уходить так, оставаться, преемник, путь Дэна Сяопина?

Я думаю, что Путин уйдет в 2024 году, и не будет никаких фортелей с Госсоветом, с Советом обороны, с Советом безопасности и так далее. Но у Путина, конечно, ситуация гораздо тяжелее, чем ситуация Назарбаева, и вот по какой причине. Он, как известно, сделал все, чтобы максимально противопоставить себя Западу, и это чревато в двух отношениях. Первое отношение, Назарбаев абсолютно легитимный человек во всем мире, если он завтра захочет поехать зачем-то читать лекции о чем-то в Кембридж или в Гарвард, его примут вполне с распростертыми объятиями. Для Путина этот вариант исключен. Но это ерунда, есть гораздо худшее дело.

Худшее дело заключается в том, что как я говорил, политику Назарбаева менять в Казахстане никто не будет, по той простой причине, что в целом она абсолютно разумна, там нечего менять, альтернативы ей по большому счету нет. Можно вести какие-то экономические реформы, да, но политически там менять особо нечего. Что же касается Путина, то его политику вынужден будет поменять любой его преемник, кого бы он не назначил, Дюкова, не Дюкова, кого хотите. Любой преемник будет вынужден поменять эту политику.

Дюмина вы имеете в виду?

Дюмина, да. Дюмина, не Дюмина, это совершенно не важно, любой преемник, самый преданный, самый проверенный, самый играющий с ним в хоккей, в футбол, в дзюдо, во что угодно, вынужден поменять эту политику. Почему вынужден? Потому что эта политика зашла в абсолютный тупик, потому что выдержать еще десять лет глухой конфронтации с Западом, не имея никаких союзников на Востоке, потому что Китай нам совершенно не союзник, никаких обязывающих союзов у нас с Китаем нет, так вот выдержать десять лет конфронтации с Западом, и самое главное, конфронтации без единого смысла, конфронтации вообще ни о чем, просто на пустом месте, по случаю глупейшего каприза, прикрытого болтовней про геополитические интересы, про которые никто не может объяснить, в чем эти фантастические интересы заключаются.

При этом ожесточенная конфронтация со всеми соседями, западными соседями — Украина, Прибалтика, Польша, ни один преемник просто не потянет это удовольствие, не говоря уже о том, что это перекрывает возможность для каких бы то ни было реформ в экономике, для какого бы то ни было серьезного улучшения экономической ситуации, даже безотносительно к этому, это просто психологически тяжело. Люди в России уже сегодня устали от этой безумной конфронтации, и истерические вопли по телевидению про геополитические интересы, про фашистов, про хитрые заговоры, про приближение НАТО, они уже сегодня надоели огромному количеству людей. Через пять лет они надоедят еще в тысячу раз больше, и кормить вот этой блевотиной еще десять лет народ просто невозможно.

Я уже не говорю о том, что российским элитам это осточертело еще в гораздо большей степени, потому что для народа это просто как-то странно, неприятно, что это мы со всем миром-то ругаемся, ну да, они плохие, они такие, они сякие, но что-то они, мы-то думали, что они поймут и приползут к нам на брюхе, и заключат с нами соглашение, а они и не думают приползать, сколько же можно. Но это так, психология, а для элит это просто конкретно неприятно, все время под угрозой нажитое непосильным трудом и так далее.

Поэтому любой преемник, кто бы они ни был, вынужден будет поменять политику Путина. Он может при этом восхищаться Путиным, не ругать его лично, табуировать его критику, 100% гарантировать ему любую безопасность, любую сохранность имущества, это сколько угодно. Но политику он поменять вынужден, и это главный мотив, как мне кажется, по которому Путину крайне неприятно уходить.

А второй мотив очевиден, это привычка к неограниченному холуяжу, неограниченному количеству лизоблюдов, ну и к огромным, конечно, материальным удовольствиям. Но именно по этой же причине через пять лет он просто не сможет не уйти, потому что всем это надоест, вот это стояние, переминание с ноги на ногу и глупое огрызание, бессмысленное огрызание на весь мир, без малейшей цели, без малейшей перспективы, без малейшего проекта, что под этим словом ни понимай. Только мультики про ракеты и рассказы про то, что кругом фашисты.

Вот мне кажется, что это до такой степени осточертеет всем, что мысль, что еще на пять лет мы имеем те же самые мультики, те же самые рожи в Останкино и тех же самых «фашистов», ну просто тошнота, ну то, что называется невозможно, за гранью. Вот мне кажется, по этой причине Путину придется, хотя ему край, естественно, не хочется, уйти.

Вот признаки этой усталости, о которой вы говорите, мы наконец начали видеть уже и на социологическом уровне. Мне кажется, что наступить они должны были несколько раньше, но вот сейчас мы уже имеем дело с зафиксированным падением рейтинга, даже с поправкой на то, как работает социология в авторитарном обществе, даже с поправкой на то, что всегда есть фигуры умолчания, но даже эта социология нам уже показывает, что рейтинг падает, и фиксирует эту усталость, усталость от бесконечного нахождения в положении оккупированной, осажденной крепости. Мне бы хотелось поговорить, что в этой ситуации, кому что делать в этой ситуации? У нас есть, например, системная оппозиция. Системная оппозиция у нас есть: КПРФ, ЛДПР, «Справедливая Россия». Могут ли они стать каким-то образом бенефициарами этого падения рейтинга? И каким-то образом, не знаю, КПРФ с левой повесткой, с требованием распределения социальных благ, может ли это стать для КПРФ действительно каким-то глотком воздуха, могут ли они этой ситуацией воспользоваться, кто-нибудь из них?

Я не знаю, закон об оскорблении, о дорогом многоуважаемом штрафе уже принят или нет?

Вы как-нибудь аккуратненько.

Так принят или не принят, вы не знаете точно?

Ну, он там принят в каком-то чтении.

Но он не принят, в силу он еще не вступил?

А, все, принят уже. Принят.

Принят?

Да.

Ну, раз закон принят, то про ЛДПР я говорить не буду.

Хорошо, КПРФ, левая повестка.

Хорошо, давайте все-таки начнем не с КПРФ, а с более маленькой партии, с эсеров.

Да.

Эсеры — это партия, которая вообще непонятно зачем придумана. Во главе ее стоит человек, который тоже непонятно откуда взялся, надеюсь, что это не оскорбление и в суд на меня за это не подадут. Он был в свое время кандидатом в президенты, против Путина, и его выступления в качестве кандидата в президенты, это я хорошо помню, сводились к рассказам о том, что лучше Путина на свете никого нет, не было и не будет. Нет власти выше власти императора Тиберия, и не тебе, ничтожный бунтовщик, рассуждать о ней. Это, как вы помните, цитата из Пилата в «Мастере и Маргарите».

Вот эти рассказы о том, что я так люблю Путина, что я за Путина из окна выпрыгну, это был единственный текст его выступлений в качестве соперника Путина и кандидата в президенты против Путина. Я не думаю, что такой человек, и возглавляемая им партия, могут быть бенефициарами чего бы то ни было, кроме прямых распоряжений из администрации президента.

Что касается КПРФ, то это системная партия, у которой есть своя ниша в рамках этой системы. Эта ниша расширению, как мне кажется, не подлежит. Ну, о Зюганове и говорить нечего, к моменту ухода Путина ему будет 80 лет. Опять же, для цветущих западных политиков это возраст первой любви, возьмем этого сумасшедшего из Америки, лидера демократов, как его там зовут…

Берни Сандерс.

Сандерса, или Байдена, возраст первой любви, вопросов нет. Они, кстати, старше Зюганова оба, красавцы-мужчины. Но на Западе старость уважают, в России нет, поэтому для восьмидесятилетнего Зюганова в 2024 году ловить нечего. Если будет другой лидер, например, Грудинин, о котором много говорят в этой связи, может быть, что-то они и словят, но в любом случае, я не думаю, что их электоральная ниша расширится значительно. Кроме того, опять же не знаю, оскорбление это или нет, но трусость — это врожденное качество российского коммуниста, основное его системное качество. Они никогда не выходят за флажки, ни-ког-да, ни одного случая выхода за флажки не было. Что такое флажки? Флажки — это нападки не на правительство, не на Медведева, не на политику Центробанка и уж тем более не на американский империализм и украинский фашизм, а это нападки лично и персонально на того, кто это правительство назначил, на того, кто этим Центробанком в конце концов руководит, то есть лично на Путина Владимира Владимировича.

Это флажки, за них они не выходят никогда. Ни одного раза они за эти флажки не выходят. Можно назвать это политической мудростью, можно назвать это политической зрелостью, можно назвать это политической трусостью. Мне ближе последнее определение, но ради бога, пусть это будет не трусость, пусть это будет зрелость, многолетний опыт еще со времен Сталина, когда было известно, что на вождей нападать не надо.

Поэтому я думаю, что вообще все системные партии ― не зря их называют системными ― со сменой системы уйдут все, как ушли вместе с КПСС профсоюзы, комсомол, пионерия и так далее. Более того, когда наконец уйдет Путин и когда наконец будет смена, уйдут и такие как я, старики, журналюги 65…

Так, подождите, Леонид Александрович, сейчас, минуточку.

Нет-нет, дайте договорить.

Да.

Все эти системные журналисты, системные критики, все это старичье, которое плотно оккупировало 20 лет все каналы, радиостанции ― их всех смоет, произойдет естественный и необходимый процесс смены возрастных элит. Это же не значит, что нас поубивают.

Леонид Александрович, неприятность в том, что срок правления Путина такого размера, что примерно все за этот срок имеют шанс состариться, абсолютно все. 20 лет ― большой срок.

Почему? Вы вот не состаритесь. В 2024 году вы еще будете молодая и прекрасная.

Посмотрите на меня, ага. Ладно, бог с нами, действительно, со всеми. Что нам делать с относительно молодой несистемной оппозицией? Вернее, не что нам с ними делать, нам понятно, что делать. Им что делать?

Да ничего им не делать. Все их нападки, ужимки и прыжки не суммируются и ни малейшего значения не имеют. Решение об уходе Путина примет не Навальный, не Собчак, не Виторган и не Богомолов. Решение об уходе Путина примет один-единственный человек ― Путин В. В., все. И что при этом говорит Навальный и сколько он еще дач, дворцов и майбахов найдет у секретаря Путина, не имеет никакого значения.

А почему же это не ляжет на ту самую тошноту и усталость, о которых вы говорили, когда всем уже, действительно, уже сейчас, а не в 2024 году, как-то немножко поднадоело?

Ложится. Нет, то, что это работает, безусловно, на общий вектор усталости ― вопросов нет. Но главный источник вектора усталости, 99% его ― это все-таки не тексты Навального, а это просто Путин сам лично. Проблема не в текстах Навального, проблема в текстах Путина. Проблема не в том, что Навальному есть что сказать, проблема в том, что Путину нечего сказать.

Вот что является источником, вот что людей удручает и подавляет: что политика Путина недвижима, она стоит, она загнала сама себя в ту самую крепость, которую мы сами осадили и сами от своей осады отбиваемся. И все крики и истерики уважаемых мэтров «Первого канала» гораздо в большей степени работают на усталость, да, на такую истеричную усталость, ради бога, гораздо больше, чем все выступления Навального, Шендеровича, Собчак, кого угодно, всех тех, кого принято считать оппозицией, несистемной оппозицией. Они только чуть-чуть попискивают.

Если бы им противостояла та путинская власть, которая была с 2000 по 2008 год, то эти попискивания не только были бы незаметны, они бы работали на Путина, потому что все бы говорили: «Что они там трещат? Что они там пищат? Вы посмотрите, что в стране-то делается: страна растет, развивается, у президента есть реальные планы, а не болтовня о том, кто сколько дач построил и кто сколько денег украл. Ну, украл. Где пьют, там и льют. Нельзя сделать яичницу, не разбив яиц. Разве проблема в том, что условный Тимченко имеет 50 миллиардов условных долларов? Проблема в том, что страна растет, движется, развивается, и плевали мы на этих жалких крикунов, которые только подтверждают, насколько они бессильны».

И абсолютно другая ситуация, когда мы видим, что страна-то и не думает двигаться, застряла: и ни тудыть, и ни сюдыть. И не думает развиваться. В этой ситуации не деньги Ротенберга или Ковальчука злят, а злит то, что, с одной стороны, все стоит на месте без всякой надежды и перспективы, с другой стороны, разница, непроходимая разница между дворянами и крестьянами становится все шире и шире.

Это же прет из каждой щели: нельзя критиковать, смерды не имеют права разевать свое поганое хайло и критиковать господ. Ваше дело телячье ― поел и в закут. Есть такой закон? Есть такой закон. Умные люди его приняли? Глупые люди его приняли, но они не могут остановиться на этом пути, потому что их дворянские привилегии на них давят. Я читал, что в Питере теперь требуют, чтобы кого-то, не помню, полицию, что ли? Офицеров называли «господами», «господа офицеры». Каждый должен быть поручиком Оболенским.

Да.

Дворяне и крестьяне ― этот разрыв естественный, не меняемый и только цементируемый. При застойной власти он будет все усиливаться и усиливаться, все больше тереть шею народу. А что там говорит Навальный, что там говорит «Эхо Москвы» и что там говорит Дождь, абсолютно никого не интересует. Это так, фон, понимаете? Бессмысленный фон.

Год с последнего переизбрания, с очередного переизбрания Владимира Путина, и мы как бы отчасти продолжаем то, о чем начали говорить до рекламы, с другой стороны, начинаем новую тему. Хотелось бы понять, ему-то что, бедному, делать в ситуации этого падения рейтинга? Есть у нас еще, кроме всего прочего, годовщина Крыма, который исполнил все, что он должен был исполнить, выполнил все свои функции, но перестал работать пять лет спустя, как все говорят, крымская эйфория не работает и никаких плодов не приносит.

Более того, сейчас какие-то случаются странные истории, что к приезду Путина в Симферополь появляются огромные баннеры, на которых на фотографии должны быть Путин, глава Крыма Сергей Аксенов, Владимир Константинов и еще Алексей Чалый. Чалого так аккуратненько замазывают, потому что он ушел куда-то в оппозиционную сторону и лучше это как-то вообще не афишировать. Тем не менее Крым сейчас уже не работает. Так ли это? И почему это так?

Крым работает, я не согласен, что он не работает.

Работает?

Конечно, работает. Просто он работает тихо, понимаете? Эйфория прошла, гормональная буря улеглась, медовый месяц давно забыт, это правда. И представить человека, который бежит по улице с сияющими глазами и кричит: «Мама, Крым наш!!!» ― с десятью восклицательными знаками ― можно, если он бежит не по улице, а по коридору больницы имени Кащенко. Это правда, но это совершенно не значит, что Крым не работает.

«Крымнаш». Крым-то ― кого он интересует вообще? «Крымнаш», который имеет очень слабое отношение к физическому полуострову Крым, ― это моральная основа существующей власти, уж какая есть, такая есть. Другой нет. Это тот аргумент, который в сознании людей все равно присутствует и который, конечно, мгновенно возбудится и актуализируется, если кто-нибудь посмеет вякнуть: «А может быть, стоит провести еще один референдум в Крыму?». Это сразу вызовет бешеную реакцию, дикое выделение адреналина и матерные слова: «Вот тебе, а не референдум!».

Отдать ― никогда. Крым ― это та общая повестка, круговая порука, которая связала самого распоследнего жителя России, самого распоследнего оппозиционера, между прочим, связала с Путиным, потому что отдать Крым абсолютно невозможно, об этом не может быть и речи. Кстати, это невозможно, помимо всего прочего, по той простой причине, что Крым ― это не куча камней.

Это да.

Это два миллиона людей, которые никогда из России не уйдут и никогда в жизни не позволят их никуда отдать. Это же не песок какой-то, это люди, и они хотят жить в России и будут жить в России.

Но это круговая порука, которая составляет моральную основу данной власти. Понимаете, человек же нелинейное существо. Уже давно говорят, очень давно, еще во времена Крыма говорили, кстати, «Крымнаша»: «Нравится вам внутренняя политика Путина?» ― «Нет-нет-нет, ужасная». ― «Экономическая?» ― «Кошмарная, катастрофическая, безобразная, в интересах олигархов». Кто такие олигархи, я понять не в состоянии. Вообще олигарх ― это человек, который соединяет власть и собственность. Таких людей в России нет, вся власть принадлежит одному-единственному человеку. Но очень нравится это плохое слово «олигарх», вроде ругательства. Ладно, олигархам, хорошо.

Ужасная экономическая, ужасная внутренняя политика. А внешняя политика? А внешняя правильная, внешняя правильная. С колен встали? Встали. Суверенитет отстаиваем? Отстаиваем. Американцам морду набили? Набили. Они в Крым лезли? Лезли, а мы им по морде, по морде, и они из Крыма ушли. Так было.

Так было.

Так было.

Сейчас не так.

Сегодня, если вы спросите, то вам с еще большей злобой скажут про внутреннюю политику и про экономическую политику, а про внешнюю политику очень вяло, очень скучно, очень тухло скажут, что, конечно, в общем, мы правы, но, с другой стороны, может, не стоит уж так-то совсем-то?

Леонид Александрович, я с вами поспорю. Про внешнюю политику скажут и говорят в последнее время, что денег у нас самих очень мало, а мы в Сирию вон сколько грохнули, и туда грохнули…

Да.

В общем, я не знаю, сформулировано ли это уже прямо этими словами, но мы еще Крым присоединили, а нам самим не хватает.

Точно.

Я не знаю, есть ли такая постановка вопроса, звучит ли она прямым текстом. Про Сирию проще сказать, чем про Крым. Но то, что это безусловно присутствует, я голову на отсечение даю.

Согласен. Тут спора не получится, именно так. «У них денег куры не клюют, а нам на водку не хватает». Все правильно.

Да.

Но человек опять-таки нелинейный. Зря мы тратим деньги на Сирию? Зря, а уж если потратим на Венесуэлу, вообще убить мало.

Это вообще уже просто. Куда?

Убить мало.

«Зря тратим деньги на Сирию. Надо уйти из Сирии?» ― «Да черт его знает. Может, и надо, а может, и не надо». ― «Так деньги-то мы тратим зря!» ― «Да, зря. А уходить, перед американцами прогибаться ― черт его душу ведает». ― «Ладно. На Крым много тратим?» ― «Ох, много! На Брянщину не тратим, все в Крым идет». ― «Так что же? Уйти из Крыма?» ― «Уйти из Крыма?! Да я тебе, гад, глаза выдавлю, сука!».

Да, уйти ― это, наверно, действительно вопрос болезненный, это правда.

Таким образом, еще раз повторяю, Крым…

Но это уже не эйфория.

Крым ― это обруч. Это тот обруч, та круговая порука… Эйфории нет, так я и говорю: надоело это все, осточертело, тоска зеленая от всего этого. Осточертело. Но при этом скрепы остаются, скрепы в виде этого обруча, в виде этой круговой поруки по поводу Крыма остаются. Но пусть они, американцы, НАТОвцы, украинцы, поймут, что мы же были правы с Крымом! Ну почему они этого не понимают? Мы же были правы, мы же поступили правильно, что мы им, американцам, морду там набили от души.

Это противоречие? Да, противоречие, а люди вообще противоречивы, люди живут противоречиями. Этот крымский консенсус остался, он ослабел, он ушел далеко в подполье, он в том самом молчаливом большинстве, да. Но малейший намек на то, что мы можем при любых условиях хотя бы референдум провести в Крыму, мгновенно его актуализирует, мгновенно сделает его крайне агрессивным. «Никогда! Облизнетесь, гады! Дырку от бублика, а не Кемску волость!». Если мы острова, прости господи, где никто не живет, два крохотных островка в Японии…

Да.

Облизнетесь, гады! Никогда!

В этом и есть противоречие. С одной стороны, практический результат путинской политики людям дорог с точки зрения самоидентификации, с точки зрения самоощущения. Мы великие. А в чем мы великие? А в том, что мы американцам в рожу плюнули, вот в этом мы великие. Почему-то все пребывают в глубоком убеждении, что Крымом мы плюнули в рожу американцам, не украинцам, а именно американцам. Ладно, это дорого. С другой стороны, невозможно, скучно, бесперспективно, тоскливо, отвратительно. Эти рожи невыносимы. Эти самозваные бояре, которые просто ворье, тупое ворье, они невыносимы. А Крым не отдадим.

Это противоречие. Это противоречие, которое придется распутывать наследнику Путина, и распутать его, кстати, совершенно ничего невероятного в этом нет, это же не бином Ньютона. Вы меняете риторику, резко меняете риторику. Вы уходите из Донбасса, вы вдруг делаете для себя важное открытие, что Асад России даром не нужен, просто не нужен и все, вот так физически не нужен. А Крым да, Крым остается русским. И о чудо! Господа американцы и господа европейцы вдруг делают для себя открытие, что и им Крым не нужен, что плевали они на этот Крым, русский он, турецкий или еще чей-то.

Бесплатные консультации даете, Леонид Александрович, да.

Да, бесплатно причем.

Да. Хорошо. Скажите, пожалуйста, в этой ситуации… Я, в принципе, не удивлюсь, если преемник так и будет действовать. В этой ситуации, когда действительно все-таки мы видим, что даже этот когда-то существовавший большой интерес к внешней политике и поддержка всех действий России на внешнем поле, все это ослабевает каким-то образом, опасается ли Путин и его окружение всевозможных расследований, которыми грозятся США, относительно тех денег и этих денег, относительно убийства Бориса Немцова? Все, что готовится. Это вообще производит на них хоть какое бы то ни было впечатление или это вообще абсолютно пустой звук?

Я, в отличие от многих ваших экспертов, не претендую на знание изгибов души Владимира Владимировича и его окружения. Про внешнюю политику: если вас в течение пяти лет кормят шоколадными конфетами и только ими, то при виде этих конфет вас вырвет. Это к вопросу об отношении народа к внешней политике.

Насчет расследований: не знаю, я думаю, что Путин много чего в этой жизни боится, такая у него психология, воспитанная… Он отнюдь не трус физически, он достаточно храбрый физически человек, но то, что он многого боится, это факт. А насчет расследований я вам приведу один простой факт, который на меня произвел большое впечатление. По-моему, три года назад, если я не ошибаюсь, был убит Лесин в Канаде.

Да.

Только что мы с наслаждением прочли официальное расследование, которое американцы скрывали, которое они долго боялись нам сообщить, великие свои тайны. Вот мы эти тайны прочли. «У Лесина была сломана подъязычная кость. Может быть, она была сломана до смерти, может быть, она была сломана после смерти. Может быть, перелом этой кости стал причиной его смерти, а может быть, не стал. Может быть, его убили, а может быть, он умер от естественных причин». Это все расследование, которое американцы, страшные, грозные американцы…

Хорошо, представим себе более убедительное расследование.

Не будет более убедительного расследования. Почему они не расследуют историю с Лесиным? Лесин не последний человек на этой земле. Не расследуют.

Нет, хорошо, я сейчас действительно не про американцев говорю, а про то, какую опасность это все представляет. То есть вы абсолютно уверены, что ничего серьезно американцы не могут ни в отношении каких-то своих финансовых расследований, ни в отношении дела Немцова не могут поднять никаких…

Послушайте, зачем мне быть уверенным? Тут речь не об уверенности, а о фактах. Сколько лет, как мы знаем о высоких гонорарах виолончелиста Ролдугина, лет пять, правильно?

Мы знаем, да.

И что за это произошло с этими высокими гонорарами? И что произошло вообще с другими виолончелистами Ролдугиными?

Американцы все, что они знают о Путине, знают 19 лет как. Почему? Потому что если ЦРУ, ФБР и прочие конторы за что-то получают деньги, то именно за эти расследования. Президент России ― это максимально интересная для них фигура. После Мюнхенской речи это враждебный и опасный президент. Совершенно очевидно, что ЦРУ и ФБР рыли, рыли, рыли, и все, что им надо, все, что они могли, они давным-давно нарыли.

И все, что они нарыли, есть величайшая государственная тайна отнюдь не России, а Соединенных Штатов Америки, есть сверхзакрытое досье, которое никогда ни при каких условиях никому американцы не выдадут. Почему, я не знаю, но так устроены американские секретные службы: нарытые досье мы никому никогда не выдаем. А зачем мы их роем? Роем.

Любимый город может спать спокойно.

Да.

У нас подходит время к концу. Вы знаете, я хотела спросить. Действительно, год с момента переизбрания. Была недавно статья Суркова, где он объяснял, что такое путинское правление, довольно мощное историософское, я бы сказала, высказывание. Что он строит?

Кто?

Путин. Я примерно понимаю, что Сурков строит. Что он строит сейчас? Вы действительно написали этот рецепт, что делать преемнику Путина, дай бог, чтобы воспользовался, будет неглупый человек.

Не воспользуется, но дело не в этом.

Да. Что сейчас строит Путин? У него другие рецепты. Он сейчас не может сказать, что Асад нам вообще никто. Понятно, что так не будет. Что он строит?

Машину времени. Пытается остановить время. Это обычная проблема всех авторитарных правителей: сначала бойко, а потом двумя руками на ручной тормоз, двумя ногами на ножной тормоз. Очевидно, кричаще очевидно, что ему, Путину, просто абсолютно нечего сказать от слова «совсем». Мультики про ракеты ― это, извините, из серии анекдотов про бороду бабушки и какие-то признаки дедушки.

Да-да.

Там нет ничего. Более того, даже если взять традиционную повестку XIX века: геополитическое расширение, захват территории и так далее, имперская повестка, ― это не работает. Эту повестку Путин сам лично порвал и выкинул в мусорную корзину в 2014 году, когда он отказался от идеи русского мира, когда он остановился, поднял одну ногу над Украиной, постоял-постоял и плавно ее опустил. И с тех пор ни на один сантиметр вперед.

Просто ничего. Это и есть главная проблема даже не страны, а проблема лично Путина. Ты во главе страны, у тебя абсолютно ничем не ограниченная власть. Рейтинги ― ерунда, при любых рейтингах чиновники выполняют любое твое распоряжение. И тебе абсолютно нечего сказать и абсолютно нечего сделать, кроме рассказов опять про гиперсуперракеты, про Асада и про то, что нас, бедных, опять не уважают, опять не понимают, и пусть они нас услышат.

Послушай, плевать на них. Пусть они нас слышат, пусть они нас не слышат. Пусть они вообще в сортир провалятся. Они ― американцы, НАТО. Нам что делать у себя внутри страны? Ответ: мы делаем гиперзвуковые ракеты, а они нас не понимают, они нас не слышат, но они нас услышат. Плевать на них, их нет. Пошли они к черту! Нам что делать? И опять… Вот и все.

Убедительно.