Как угрозой войны Путин пытается исправить репутацию, испорченную Навальным: объясняет политолог Рогов

Поскольку вы заговорили про решения многих внутриполитических проблем, я как раз хотела… Такое совмещение, мы отчасти продолжаем говорить на ту же самую тему, отчасти переходим к следующей теме. Я хотела поговорить, действительно, про некоторую навальновскую волну последней недели. С одной стороны, действительно, признание экстремистом… Решения суда пока нет, вот что я хочу сказать. К сожалению, можно предположить, какое оно будет, но его пока нет. Но вся эта история с навальновским экстремизмом и с экстремизмом ряда его ближайших соратников. Фильм о нем, документальный фильм, история с момента его отравления, лечения в Берлине, в «Шарите» и до момента его задержания в аэропорту «Шереметьево» год назад, показанный на Sundance. Вся эта линия.

Вы писали об этом, вы писали о навальновских расследованиях, ершик вы упоминали. Вы очень связывали это со всей внешнеполитической историей. Логика «отвлечем внимание разными войнами и прочими действиями от того, что у нас происходит внутри». Вы не могли бы, действительно, все-таки как-то чуть подробнее про это сказать? Насколько эти процессы идут? Действительно, насколько тут, что тут перевешивает? С одной стороны, нужно разбираться с оппозицией внутри страны, с другой стороны, есть задача нарисовать какую-то новую карту мира. Все-таки есть ощущение, что эти задачи идут параллельно. Или одна из них является исключительно вспомогательной по отношению к решению другой? Как про это думать?

Мы тут даже с некоторыми коллегами-политологами тоже спорили на днях. Я утверждал, я даже не утверждал, отчасти утверждал, да, я утверждал, что ключевыми являются внутриполитические задачи, которые, впрочем, неотделимы от внешнеполитических, как мне один коллега указал, что для такого правителя очень важно, чтобы его в мире воспринимали серьезно, и поэтому внешнеполитические задачи состоят в этом. А важно ему, чтобы его в мире воспринимали серьезно, потому что это неотделимо от его восприятия внутри, потому что это дает ему и ресурс внутри. Так что это не противопоставление.

Так вот, я придерживаюсь концепции, согласно которой нет внешнеполитических задач у такого рода режима. Они являются продолжением внутриполитических задач. Я хочу просто обратить внимание, что мы увидели этот цикл уже один раз: когда в 2011–2012 году были крупные выступления, крупные протесты в России, то ответом на них в 2013 году стала репрессивная волна, удар по оппозиции, по ее организационным структурам и возможностям, этот знаменитый «взбесившийся принтер». Но этот удар лишил оппозицию витальности, но он не позволяет восстановить прежнюю легитимность лидера и его режима. Осадочек, что называется, остается. В 2013 году, несмотря на такой вот мощный репрессивный удар, мы видели, что рейтинг путинский не двигается. Понадобились 2014 и 2015 годы, завоевание Крыма и война в Восточной Украине, чтобы это изменилось.

Сейчас у меня такое ощущение, что мы как бы находимся на том же треке, потому что сначала мы видели очень крупные выступления, весь такой раскатистый, нарастающий, многоступенчатый скандал с отравлением Навального, с обвинениями, что он отравлен «Новичком», с расследованием этого отравления, с международной реакцией, с возвращением Навального, большими протестами, фильмом про дворец Путина, который посмотрели десятки миллионов россиян. Это тот второй кризис, с которым Путин столкнулся в 2020–2021 году, и ответом на него стала репрессивная волна, но мы знаем по тому случаю, что репрессивная волна не достигает своих целей, она достигает целей в том, что ты подавил противника, но она не достигает целей в том смысле, что ты восстановил свою легитимность и свою прежнюю credibility, так сказать.

Восстановлению своей прежней легитимности и credibility и посвящен, на мой взгляд, этот внешнеполитический кризис. В этом его смысл для Кремля. И как раз я писал, правильно, писал как раз вчера и сегодня, что указание Роскомнадзора убрать все упоминания со всех сайтов, из всех СМИ все упоминания о расследованиях Навального нас возвращает в начальную точку всего этого кризиса и показывает нам логику событий. Да, в расследованиях Навального Путин и его окружение предстают как коррумпированная, погрязшая в роскоши клика. Это впечатление, которое было выброшено на огромную аудиторию, нужно чем-то перебить.

Начиная где-то с марта, с первого приступа этой как бы войны с Украиной мы уже рассуждаем в терминах войны, будет или не будет война, что Путин решит, Байден с ним хочет встречаться еще раз, давайте продолжать переговоры. И мы действительно уже имеем совсем другой… Та же самая группа товарищей теперь предстает как такие стойкие геополитические борцы, борющиеся с гегемонией Запада. Это другая повестка, другая легитимность. Она навязывает другое видение картинки, чем то, которое мы получили год назад в результате фильма и его действительно мировой и колоссальной информационной славы, да, его колоссального информационного воздействия, потому что это очень большие цифры, это очень большое впечатление, и это впечатление нужно чем-то перебить.

Но это впечатление перебивается не тем, что мы покажем скромного Путина, пьющего чай из очень обычной чашки. Оно должно перебиться некой повесткой, некой историей, некой картинкой. И вот вместо этого дворца с его чудовищной мафиозной роскошью, которая якобы для Путина, нам показывают другое. Этот образ въедается в наши головы, в головы обывателя. Теперь нам показывают другой образ ― вот этого геополитического противостояния и возможной войны, балансирования на грани войны, и эта большая тема должна выдрать из нас то впечатление, которое мы получили год назад.

То есть если совсем заострять, получается, что эта новая Ялта у нас задумана исключительно для имиджевых целей. Это довольно чудовищно.

Это довольно обычная вещь, просто это все хорошо, в этом нет ничего странного, потому что для такого режима внутренние риски очень велики. Он все время пытается их купировать, он выстраивает и свое представление о внешнем, и все внешнеполитические приоритеты, вообще вся логика внешних интересов подчинена интересам вот этим, интересам выживания. Это довольно обычно для такого типа режимов. Только режимы с большой демократической традицией, большой партийной конкуренцией устойчиво могут формулировать свои исторические внешние интересы, отчуждая их от тех, кто сегодня занимает кресло президента, премьер-министра, главы каких-то военных ведомств. Тогда деперсонализация политических курсов происходит. У нас нет деперсонализации политических курсов, и все, что делается во внешней политике, будет подчинено интересам выживания режима.

Фото: Пресс-служба Президента России