Александр Баунов: «Путин предложил себя в роли нового Сталина»

Баунов: Во всяком случае, со стороны России эти предложения поступают давно, то есть настолько давно, что мы даже забыли, когда это началось, это началось  еще до 11 сентября. Это началось, когда Россия воевала в Чечне и пыталась сказать, что это не только ее война. Вот выходил такой молодой Путин в ООН, тогда еще весь зал не оставался на его выступлении, он был малоизвестен, интересен, но малоизвестен и, в общем, не очень уверенным голосом пытался сказать вот это: «Давайте мы хотя бы начнем воевать ну с исламским экстремизмом вооруженным.

Осенью 2015 года, сразу после того, как первые российские самолеты были переброшены в Сирию, он сделал это предложение даже не повторно, а, не знаю, в двадцать пятый раз. Но особенно громко, потому что была Генеральная Ассамблея, говорил: «Давайте создадим что-то вроде новой антигитлеровской коалиции». Естественно, все это было истолковано так, что  изолированный после Украины Путин набивается в союзники, в друзья. А антигитлеровская коалиция не означает, что все в ней друзья на самом деле. Она не означает, что все в ней хорошие и считают друг друга хорошими, она означает, что просто рядом со Сталиным есть Гитлер. Путин в некотором смысле не предложил себя в роли еще одного прекрасного демократического союзника, он предложил себя в роли, если угодно, нового Сталина, об этом шла речь. Но пока в этой роли его никто не принял. 

С другой стороны Трамп. Трамп во время избирательной кампании сказал очень мало содержательного по поводу России и Путина. Он сказал, собственно, две вещи: а почему вы все решили, что плохие отношения лучше хороших, даже с такой не очень понятной и не очень приятной нам страной как Россия, порой, неприятной совсем, и, во-вторых, а почему бы нам вот вместе не побить тех, кто очевидно хуже России.

И вроде бы вот теракт в Лондоне. До этого от Берлин, до этого Ницца, до этого Париж. Вот она — общая повестка. Но пока не складывается. Американский политический класс, вообще западный политический класс пока этого не хочет, и Трампу эти пожелания записывает не в актив, а в очередной минус.

Немзер: А почему так происходит?

Баунов: Тут масса причин, но в глубине, я думаю, вот какая причина: после развала двухполярного мира Запад привык управлять один. Он считает, что он заслужил это, доказав свои политические, экономические, гуманитарные и какие угодно преимущества. И действительно все эти преимущества налицо, по сравнению с советской системой во всяком случае. Но что ему сейчас предлагают? Ему предлагают взять в союзники страну, которая не является частью Запада и даже пытается ему оппонировать, даже пытается ему противостоять. И что это значит? Ему предлагают своими руками легитимировать другую силу. Внешнюю по отношению к Западу силу, как бы системный противовес.

Это для них выглядит большей угрозой, чем «Исламское государство», ведь поразительным образом, но действительно Обама в некоторых своих выступлениях ставил Россию на первое место или на второе в списке угроз, выше, чем «Исламское государство». Это связано с тем, что «Исламское государство», как и «Аль-Каида», как и какой-нибудь «Талибан» или какие-нибудь банды исламистские в Африке — это ужасное зло, они ведут себя крайне жестоко, но это несистемное зло. Это несистемный соперник, его никто не признает.  Он не может быть легитимным в принципе. Понимаете о чем речь?

А есть Россия, которая, конечно, гораздо вменяемей. Ну, то есть она тоже, с точки зрения Запада, переходит красные линии и творит некоторое зло, но тем не менее это понятно что — это государство. Но вот опасность создать системный противовес после того, как ты привык четверть века управлять один, вдруг разделить суверенитеты над миром хоть в какой-то области кажется им непонятной уступкой — а почему, собственно, мы должны делиться?

Фото: Reuters / Sergei Karpukhin

​​​​​​​