Как поднять зарплату, и когда уйти с нелюбимой работы?

Какие специалисты востребованы в России сегодня, а какие будут в будущем? 

Все привыкли жить в кризис. Сокращение вакансий и волны увольнений прошли, и ситуация сейчас в целом лучше, чем год назад. Тем не менее, зарплаты снизились в среднем на 20%, и одни отрасли чувствует себя лучше других. Сфера финансов, рынок медиа и туризма, предметы роскоши — все это сократилось сильней остальных. Самыми перспективными стали области IT, агроиндустрия и онлайн-образование.

Если вы выбираете профессию с прицелом на будущее, то не стоит идти в области, которые могут быть разделены на составляющие, алгоритмизированы и как следствие, выполняться компьютерами. Например, бухгалтеры, простые юристы и экономисты уже заменяются автоматизированными системами и роботами. «Расти» в первую очередь будут новые виды развлечений, урбанистика, медицина, образование, IT и робототехника. 

Если вы талантливы и чувствуете, что в в чем-то ваше призвание, обращать внимания на прогнозы экспертов не стоит, по-настоящему талантливые специалисты будут востребованы в любом случае. 

Как поменять специальность? 

Если вы приняли решение резко менять специальность, стоит быть готовым к тому, что займет это примерно полгода, вы потеряете в среднем 20% зарплаты и опуститесь на одну позицию. В остальном этот процесс не так страшен и сложен, хотя, возможно, вам понадобится помощь специалистов, у которых на этот случай есть четкий порядок действий. 

О чем важно рассказать работодателю? 

При составлении резюме нужно описывать именно то, что вы делали, а не свою должностную инструкцию. Второй формат — сопроводительное письмо может быть в более свободной форме, но само резюме должно быть четко структурировано.

Стоит понимать, что отсутствие опыта не компенсируется образованием, это сложно пересекаемые вещи. В резюме необходимо вытащить все про практический опыт. Западное образование может, наоборот, оттолкнуть работодателя. Считается, что таким людям надо переплачивать. 

Если вы долгое время не работали, необходимо объяснить, почему: учеба, обязательства, собственное дело, которое не получилось, но из которого вы сделали выводы. Запрашивая зарплату, нужно изучить рынок, понять «зарплатную трубу» и оценить, должны вы получать больше или меньше. При выборе ВУЗа надо смотреть, где работают его выпускники, у каких компаний в нем есть своя кафедра, читают ли люди из бизнеса там лекции. Начинать работать стоит уже с третьего курса. Работодатели в ведущих ВУЗах общаются с преподавателями, кураторами по диплому, изучают вашу историю.

Как представить свои аккаунты в социальных сетях?

С социальных сетях не надо писать ничего плохого про прошлого работодателя, даже если вы правы. Уберите все, что может показаться неадекватным. стоит убрать политику, резкие высказывания. Очень много писать в сетях также не стоит, если вы не публичная личность.

Владимирская: Вы так радостно меня объявили, знаете, как танцующий слон.

Пархоменко: Знаете, для некоторых, кто давно ищет работу, кажется, что проще научить слона танцевать, чем найти работу.

Владимирская: Да, на самом деле эфир будет грустный, потому что ничего хорошего я рассказывать не буду, да.

Пархоменко: Мы сейчас постараемся как-то сбалансировать это все. Прямая линия — это означает, что вы можете задавать свои вопросы и в целом о труде, о каких-то отдельных видах профессий и, может быть, какие-то свои персональные истории, если вы только попытаетесь как-то их ужать и достаточно компактно рассказать. Через некоторое время мы начнем снимать трубку и слушать ваши вопросы. А пока я такое небольшое вступление, пару вопросов вам хотел задать. Какова вообще ситуация сейчас в разрезе этого затяжного кризиса? Все-таки после 2014 года произошел некий шок, все начали перестраиваться, пересчитывать зарплаты и прочее-прочее-прочее. Можно ли сказать, что все-таки сейчас уже немножко успокоилось, как-то все адаптировались к этой новой реальности?

Владимирская: Смотрите, во-первых, мы с вами вообще выглядим такими несколько идиотами, давайте быть честными, потому что говорить о поиске работы в июле — это самое безумное, что может быть. Ни один нормальный человек в июле работу не ищет, потому что, в общем, все либо уехали на дачи, либо в отпуск, либо еще куда-то. И работодатели уехали тоже, поэтому большое количество вакансий так называемых зависших. То есть они как бы есть, но как бы их нет. Но если говорить в целом, мы научились, мы — я имею в виду сейчас страна, это не из серии, знаете, я — Людовик, но мы научились жить в кризис. Был шок, мы вообще сократили все вакансии, не в смысле мы как Антрабство и Pruffi, а в смысле страна в целом, было несколько волн истеричной безработицы, сейчас, собственно, все как-то выправляется. Я не говорю, что хорошо, я говорю о том, что да, в целом зарплаты снизились примерно на 20%, это правда, но вакансий много, но есть сегменты, где очень плохо. Например, банки, финансы, медиа, туризм, так у нас, в общем, не ожил как таковой, вся торговля предметами роскоши, в автомобилях все нехорошо, в недвижимости все нехорошо, но есть секторы, где все как раз очень хорошо и вакансий очень много.

Пархоменко: Например?

Владимирская: Например, конечно, традиционно IT, очень все хорошо стало в агро. Действительно на разнице курса доллара и рубля у нас все очень хорошо с торговлей — и пшеницей, и рыбой, и овощами, этот сектор очень растет. И традиционно, поскольку он был не очень престижный, то, в общем, там много вакансий, вакансий хорошего разного уровня. Все у нас очень хорошо с онлайн-образованием, прямо сейчас у меня восемь вакансий от 250 тысяч и выше рублей, но просто другой вопрос, что традиционные специалисты из области образования туда плохо подходят, потому что это диджитал-образование. Все стало неплохо с промышленностью, то есть не так хорошо, она не так быстро зацвела, как онлайн-образование, потому что это тяжелая такая отрасль, но там стали появляться вакансии, вакансии интересные. Поэтому все так неоднородно, но не все так ужасно, и скорее, тенденция к хорошему, чем это было год назад. Год назад я тут говорила: все должны лечь и умереть, сейчас не надо.

Пархоменко: Понятно, хорошо.

Владимирская: Но, можно я скажу? Но при этом у нас действительно на рынке появилось большое количество людей, которые ищут работу долго, и я понимаю, что звонить в большей части будут они. Так вот, на самом деле если вы ищете работу больше трех месяцев, и при этом вам ее не предлагают, не из серии «я ищу, мне предлагают, делают предложения, а я по какой-то причине их не принимаю, ищу что-то лучшего еще», а не предлагают, то это, в общем, две большие проблемы. Первая: либо вы работаете в тех отраслях, которые я перечислила, где все очень плохо, либо в вас есть так называемый внутренний баг. Я не говорю, что вы плохи, я это не утверждаю, я говорю, что есть какая-то проблема, которая вам мешает качественно трудоустроиться. Но, прежде всего, это могут быть плохие референсы с прошлых мест работы.

Пархоменко: Плохие отзывы?

Владимирская: Да. Если раньше, в общем, не привыкли давать плохие отзывы, то сейчас, скорее, история про то, что мы лучше ничего не скажем, но плохого не скажем, она уходит. Люди активнее говорят, условно: нет, он был бездельник, нет, он чего-нибудь украл, нет, он, собственно, интригант — этого стало больше. Поэтому ровно когда мы придумали эту историю про Антирабство, мы придумали историю необязательно про таких баговых людей, но люди, мы разучились, о чем, собственно, речь, мы разучились за все эти годы искать работу. Годы были настолько жирные, ты еще не вышел на рынок, и тебе уже 15 предложений, одно другого лучше, и поэтому, в общем, за работу не очень держались и не умели ее искать. И мы активно учим людей искать работу, искать ее конструктивно, потому что действительно, соответственно, большое количество людей, которые не могут найти от трех месяцев и более, и это такая печальная история, потому что люди в депрессии, людям нехорошо.

Пархоменко: А сейчас мы к этому моменту тоже еще перейдем подробнее. Я так, чтобы в целом еще картину дописать, что называется. Как бы вы описали тех, кто сегодня к вам чаще всего приходит?

Владимирская: Соискатели или работодатели?

Пархоменко: Да, соискатели.

Владимирская: Приходят два типа людей. Первый: люди из тех отраслей, в которых нехорошо, люди умные приходят, из серии «у меня еще все нормально, дорогая Алена, дорогое Антирабство, помогите нам, я понимаю, что сектор сужается». Например, классическая энергетика. То есть эта история, что 5 лет назад компанией мечты был «Газпром», она еще остается просто как некий хвост, всегда мода не очень быстро меняется, но все понимают, что, в общем, все уже не так хорошо, и куда бы мне пойти, и как бы вы меня перепрофилировали так, чтобы, собственно, было хорошо. Таких очень много из банков, из финансов, таких много из такого корпоративного сектора крупных корпораций, которые жили, потому что жили, потому что в стране было прям все очень хорошо. Это первый тип.

Второй тип — это как раз эти отчаявшиеся люди, те, которые не могут найти работу очень долго и не понимают почему. И это довольно такой большой и такой мучительный процесс, потому что ты когда начинаешь разбираться, выясняется, что далеко не всегда это история про кризис, а это довольно часто история про тебя, я уже рассказывала. Например, история плохих референсов. Человек либо не знает, но вы знаете, мы еще очень часто не хотим о себе знать то, чего мы не хотим знать, и прикрывать это — нет, это кризис. А на самом деле будет кризис, не будет, если плохие референсы, то тебя больше уже не возьмут.

Или, например, хрестоматийный случай, пришел человек устраиваться на работу и говорит: «Помогите, я не могу», и с резюме вроде все нормально, и отрасль растет, а выяснилось, что от последних двух работодателей он уходил с судами, он юрист, он оба суда выиграл, но, в общем, уже никто...

Пархоменко: Все ясно, больше никто не хочет с ним иметь дела, от греха подальше. Кстати, по поводу энергетики, о которой вы сказали, классическая, которая как-то сужается по понятным причинам научно-технического прогресса, Станислав Щебетов вопрос нам на сайт прислал: «Какие перспективы у ветроэнергетики в России? Стоит ли рассматривать данную отрасль для строительства карьеры?».

Владимирская: Смотрите, если говорить о долгосрочной, то возможно, в ближнесрочной я бы очень не рекомендовала. Почему? Потому что все много говорят об альтернативной энергетике, а на самом деле в реалии какой она будет, никто не понимает. На самом деле эти ветряки у нас сейчас сужаются как отрасль, как подотрасль даже на Западе, все активнее говорят, что они, в общем, не столько эффективны, как это казалось. Поэтому я бы не стала, я бы смотрела шире, скорее, я бы искала источники альтернативной энергетики, смотрела бы куда-нибудь в сторону солнца, в сторону еще каких-то вещей, но туда, наверное, смотреть стоит.

Пархоменко: А у нас именно, понятно, это некий глобальный тренд, а у нас в принципе есть ли, появляются ли такие вакансии, появляется ли интерес, появляются ли такие компании?

Владимирская: Вы знаете, они появляются, но их очень немного, они, скорее, стартапы, то есть это определенный тип людей, которые идут в стартапы. Во-первых, считается, что в стартапах ты много получаешь. Нет, в стартапах первые годы ты получаешь мало, потом если стартап выстрелит, тогда где-нибудь на IPO, если купили, ты получил большие деньги. Во-вторых, стартап предполагает, что ты работаешь по 12, 16, 18 часов в день, далеко не все это себе могут позволить. Но, в-третьих, это всегда очень стрессовая работа, тоже не все это себе могут позволить. Поэтому я такие вещи — альтернативная энергетика, какие-нибудь нейронные сети, еще какие-то вещи — все-таки к ним надо относиться с неким элементом, там много пиара, и туда должны идти только люди с высокой степенью рискованности вообще по жизни, те, для которых история турбулентности их личной очень спокойна, хороша, для них зона комфорта.

Пархоменко: Понятно. Хорошо, сейчас мы сделаем короткую паузу на небольшую рекламу. Давайте по вопросам уже таким вполне конкретным, которые к нам приходят. Например, Евгения Булгакова пишет: «Как определить, что пора уходить со старой работы и начинать искать новую?».

Владимирская: Смотрите, все просто. Когда вам работа надоела, вы идете в отпуск. Если даже нет денег, вы просто уезжаете в деревню, отключаете все рабочие коммуникации: почту, мобильный телефон, все, и две-три недели вы живете в таком вакууме. Первую неделю мозг ведет себя странно, он все время истерит, требует: проверь рабочую почту. На вторую неделю он начинает соображать, он начинает с вами говорить о сути, о том, то ли вы делаете, не то ли вы делаете, хотите ли вы возвращаться, не хотите, потом вы возвращаетесь после этого на работу. Если это была просто усталость, вы, в общем, отдохнули и все более-менее нормально.

Если это не усталость — дальше вы диагностируете две вещи. Первая: вам надоела конкретная компания, начальник идиот, денег не платят, просто что-то надоело. В этом случае простая история — вы просто меняете компанию. А вторая история — мне надоела отрасль, я устал, условно, я хороший юрист, я все уже сделал, больше не могу. Тут на самом деле надо обращаться к карьерным консультантам, неважно, к нам, к Антирабству, не к нам. Почему? Потому что мы знаем, в каких отраслях могут быть востребованы ваши навыки, в других, куда вас можно перевести. То есть уходим в отпуск, не меньше двух недель, отключаем рабочую почту, возвращаемся, понимаем: либо все ок, просто устал, либо меняем компанию, либо вообще начинаем менять проф область.

Важно: если вы меняете проф область, надо понимать, эта смена занимает в среднем полгода, и вы упадете в зарплате в новой отрасли примерно на 20-30% от текущей, и упадете в одном уровне позиций практически всегда.

Пархоменко: Но это, в общем, не так страшно, если честно, при учете совершенно новой какой-то истории.

Владимирская: Да, если вы решили, то это вполне решаемая проблема.

Пархоменко: Нет, для многих просто это как: поменять род деятельности — это начать жизнь заново. Вообще это невозможно, нереально и т.д.

Владимирская: Это реально. У нас сейчас учится больше 400 человек, одновременно учится, я не имею в виду вообще, собственно, где-то примерно половина, то есть 200 человек меняют именно отрасли. Но кого-то мы уговариваем не менять, кто-то вообще придумывает какие-то другие вещи, но из тех, кто меняет, то есть где-то процентов 70 меняют успешно.

Пархоменко: Здесь как раз что касается выбора профессии. Анастасия Кузьмич спрашивает: «Что делать, если получил образование и не можешь найти работу по специальности? Переучиваться? А если через пару лет новое образование тоже подведет?». Здесь как раз про новое, как выбрать правильно новое.

Владимирская: Нет, тут про другое. Тут про Броуновское движение. На самом деле никогда вообще нельзя ставить и строить карьеру бессмысленно, из серии если я не знаю, куда мне идти, любое образование ничего вам не даст, оно не ответит на вопрос. Вам надо сначала понять, куда вы хотите идти, а потом уже на это доучиваться или не доучиваться. Поэтому, Анастасия, дорогая, вам что нужно? Вам надо понять, кем вы хотите быть. Я могу долго рассказывать, как это делать, но, в общем, это, конечно, лучше решать в индивидуальном порядке.

Пархоменко: Хорошо. Давайте мы начнем потихоньку включать наш телефон, я пока продолжу задавать вопросы. Звоните с вашими вопросами Алене Владимирской. Здесь что касается как раз именно действительно образования, выбора образования, выбора профессии. Как провести это исследование рынка, грубо говоря, что я сейчас выберу, пойду учиться, через четыре-пять лет выйду, а окажется, что и это уже неактуально, как не попасть в эту ловушку?

Владимирская: Есть две вещи: во-первых, не выбирайте те профессии и те отрасли, где вся работа понятна, алгоритмизируема и может быть расчленена на конкретные операции. Это как-то странно звучит, на самом деле, например, классический бухгалтер, не бухгалтер, а эксперт: условно, заполнил табличку, отослал ее в налоговую — вот это все заменит автоматизация очень быстро. Условно, уже сейчас рядовых бухгалтеров эта сервис-кнопка съедает со страшной силой в Москве. Туда не ходите, все такие отрасли, все такие профессии: бухгалтеры обычные, юристы обычные, экономисты — не ходите, это все съедят, съестся.

Куда надо идти? Надо идти в те отрасли, которые будут расти. Собственно, если говорить сейчас быстро, у нас вообще об этом отдельные уроки и всякое такое, много об этом говорю, но, в целом, это, опять же, агро, это образование, это все IT, это робототехника во всех ее видах, это новые виды развлечений, это урбанистика, то есть изменение строительного дела и обязательно все, что связано с медициной, фармацевтика — это точки роста, туда идти надо.

Но есть один нюанс: если вы талантливы, то независимо от того, падает отрасль, растет отрасль, если у вас сильно выраженный талант, все люди в чем-то талантливы, но есть такие не гении, но близкие: девочка с детства мечтает заниматься балетом или кто-то говорит: «А я архитектор», независимо, идите туда, это ваше призвание. То есть на самом деле такая талантливая история, эта экспертная карьера всегда будет очень востребована, если вы очень талантливы.

Пархоменко: Да, если вы очень увлечены своим делом, это, в общем, такая действительно довольно редкая история в наши дни. Хорошо, такие уже совсем конкретные вопросы, что касается, например, резюме, что из себя должно представлять резюме, самая частая ошибка и на что обращать внимание рекрутер?

Владимирская: Самая частая ошибка на самом деле — вы пишете не то, что вы делали, а вы пишете свою должностную инструкцию. Условно, я руководил, я управлял столькими-то людьми, я взял столько-то интервью и прочее-прочее, если говорить о вас, а надо писать что я сделал для бизнеса. То есть ваши показатели должны быть измеримы и понятны для того, чтобы рекрутер понял, собственно, чем вы конкретно лучше, чем такие же, чем вы, как журналист, лучше, чем такие же. Соответственно, плюс оно должно быть в правильном хронологическом порядке — с последнего места работы к первому, обязательно должны быть указаны несколько синонимичных вакансий, на которые вы претендуете, условно, журналист, репортер, редактор, главный редактор. Должна быть деловая фотография и, соответственно, оно должно быть очень структурно. Пожалуйста, не делайте резюме в виде инфографики, в виде рисунков, стихов, чего угодно, мы не можем это понять и отбрасываем.

Пархоменко: Да, здесь спрашивают про неофициальный язык, чем-то зацепить, ничего здесь нет, никаких игр?

Владимирская: Нет, на самом деле это все… Смотрите, есть второй формат — сопроводительное письмо. На самом деле как мне приходит резюме? Если это не на каком-то рекрутинговом ресурсе, если вы мне просто отправляете в почту, мне приходит в самом теле письма сопроводительное письмо и аттачем приходит резюме. Сопроводительное письмо сделать интересно: расскажите, почему вы, почему я должна вас выбрать, соответственно, среди других кандидатов на эту вакансию — это очень важно. А само резюме должно быть очень структурно, понятно, где я должна оценить ваши навыки и скилы.

Пархоменко: Нет, потому что здесь, смотрите, я даже по личному опыту знаю. Кто-то пишет: «Присылайте резюме», а кто-то пишет: «Ой, пожалуйста, только не резюме, напишите от себя, кто вы и откуда».

Владимирская: Нет, смотрите, тут две разные вещи: когда вы пишете на конкретную вакансию конкретному человеку, например, вы объявляете вакансию в свою программу, у вас есть какие-то свои требования, условно, мне не нужно резюме, а мне нужен ролик какой-нибудь сделанный, окей. Но если вы вывешиваете резюме на стандартном рекрутинговом ресурсе или вы, соответственно, просто посылаете на стандартную вакансию, в этом случае обязательно резюме нужно, потому что вы не знаете персоналий этого человека, чего нужно, тогда идите по общепринятой истории.

Пархоменко: Да, здесь что касается вообще стратегии в целом, можно ли как-то разделить, что в этих профессиях лучше идти на разные сервисы типа HeadHunter, SuperJob и т.д., в этих — по друзьям, в этих — через фейсбук? Какие-то есть?

Владимирская: Открою тайну. На самом деле если вы претендуете на вакансию мидл и выше, то есть от среднего уровня, условно, если мы по Москве говорим, где-то от 100-120 тысяч рублей, лучше всего искать вакансии не через рекрутинговые ресурсы, а лучше искать через своих, через фейсбук, через знакомых — порекомендуйте меня и все такое прочее. Но при этом на самом деле вы никогда не знаете, что выстрелит, поэтому разместите свое резюме и на рекрутинговых ресурсах тоже, и обязательно сейчас на LinkedIn, который растет, особенно если мы говорим о Москве, но, соответственно, задействуйте связи своих контактов. Если вы претендуете на совсем низовую вакансию — водитель, грузчик — то тогда, конечно, просто на рекрутинговых ресурсах и в газетах, собственно.

Пархоменко: Объявления о работе вполне, понятно. Хорошо, такой еще есть вопрос, я сейчас просто не вспомню, кто именно его задавал, что касается оценки труда. Это тоже очень частый вопрос на собеседованиях: а какую вы хотите зарплату? Или как понять в этом смысле, даже когда еще нет резюме?

Владимирская: Давайте я вас научу, как правильно торговаться о зарплате, сейчас всех научу. Смотрите, есть обзоры, которые публикуют HeadHunter и SuperJob — зарплатные ожидания. Их можно просто прочитать на  HeadHunter и на SuperJob, они выходит с некой периодичностью: раз в полгода, раз в квартал, в общем, примерно так. Вы туда заходите и смотрите среднюю цифру, она вас пугает, она, в общем, мало чего в реалии дает, но вы видите некую цифру, что, допустим, люди с такой-то квалификацией, с таким-то опытом претендуют на зарплату от 100 до 150 тысяч рублей. Это ваша зарплатная труба.

А дальше вы заходите, опять же, на любой рекрутинговый ресурс, но не в раздел «вакансии», а в раздел «резюме», вам там мало что покажут, потому что вы не работодатель, у вас нет платного доступа, но покажут некую ленту резюме. Дальше по фильтрам вы выбираете, по поиску, вакансии, на которые вы претендуете, опыт работы, важно, на какой вы претендуете, город, на который вы претендуете, еще какие-то дополнительные функции. И смотрите: люди, которые размещают свои резюме, они, собственно, какую зарплату ставят, и вы понимаете: в рамках этой зарплатной трубы вы, соответственно, в какой части находитесь, и это, собственно, некая ваша история.

Дальше вы приходите, условно, вы приходите ко мне на собеседование, я спрашиваю: «На какую зарплату вы претендуете?». Вы им говорите следующее, есть два пути. Первый — тот, о котором я говорю, что сейчас в среднем по рынку, я знаю, что люди с такой квалификацией, как я, стоят, условно, от 100 до 150 тысяч рублей. Я претендую на зарплату 120 тысяч рублей, потому что у меня опыт больше трех лет, вот это все, то есть сравнивая себя. Второй путь: если вы работаете, вы говорите, условно: сейчас мой совокупный доход составляет 100 тысяч рублей, я при переходе планирую получить 120 тысяч. При этом вы должны понимать: если вас хантят, то есть если вас зовут, то вы можете прибавлять от текущей зарплаты где-то на 20% больше, это общепринятое. Если же вы на рынке труда, и давно, больше трех месяцев, то, вероятнее всего, от той зарплаты, которую вы получали, вам придется упасть где-то на 15%.

Важно что? Во времена кризиса, а времена все равно нелегкие, вам надо понимать, что, в общем, именно такую фиксированную зарплату мало кто хочет платить, поэтому вы говорите: «Окей, я, допустим, зарабатывал 120 тысяч рублей, я понимаю, что сейчас вам, наверное, это обременительно. Поэтому давайте мы договоримся так: 100 у меня будет, соответственно, зарплаты, а 20 — это будут премии по результатам работы, а эти результаты мы с вами наметим, соответственно, во время того, как мы будем первый месяц или первые три месяца проходить испытательный срок, и поймем какие наши совместные результаты».

Пархоменко: А какие-то приемы торговли вроде: скажу на 30% больше, а потом откачу и т.д.

Владимирская: Оно не работает в кризис, объясню почему. Потому что до кризиса оно работало очень хорошо, а сейчас не работает почему? Потому что для многих вакансий зарплата становится основным критерием, и вы просто можете не пройти, хороший кандидат, но если раньше было легко сходить к эйчару и добавить: «Смотри, хороший мальчик, слушай, давай докинем на 20 тысяч, хороший мальчик», то теперь эти 20 тысяч могут стать краевым. «Да, давай тогда мальчика чуть похуже возьмем, хороший, но не проходит».

Пархоменко: Не получается, понятно, даже, главное, не скажут об этом, о том, что слишком много попросили, а просто не перезвонят. Хорошо, у нас есть звонок по телефону. Добрый вечер, вы в прямом эфире.

—Добрый вечер.

Пархоменко: Да, как вас зовут, откуда вы?

— Сергей, Москва.

Пархоменко: Сергей, да, ваш вопрос, пожалуйста, Алене.

Владимирская: Здравствуйте, Сергей.

— Да, здравствуйте, Алена. Так я слушаю, теоретически устроился вроде бы нормально, послушав ваш совет, последовал ему и устроился. Но у меня такая проблема: мне 54 года, в августе 54 года, узнав мой возраст, работодатель даже не разговаривает со мной, сразу кладет трубку, хотя я в отличной форме, не пью, не курю, как Высоцкий поет, но работодатель даже не хочет слушать. А там, где я устроюсь, есть еще один немаловажный нюанс — судимость. Тут уже пробивается, в нормальных компаниях я имею в виду, пробивают и вообще отворот-поворот конкретный. Что делать с таким?

Пархоменко: Спасибо, что касается возраста, я в последнее время про это довольно часто про это слышу, что человек опытный и т.д., но просто ему 55-60 — и все, просто глухо.

Владимирская: Да. В первый кризис у нас пострадали совсем молодые и люди старше 50 лет, это правда. Смотрите, я могу рассказывать честно, а могу рассказывать красиво, как принято у эйчар. Поэтому, Сергей, давайте честно, это большая проблема, и ее через эйчаров не преодолеть. На самом деле вас прям сразу будут отсеивать резюме. Каким образом надо устраиваться? Только через знакомства. Что значит знакомства? Это нетворкинг, это не из серии — просто по знакомству. Надо вспомнить всех своих знакомых, друзей, одноклассников, однокурсников, всех, с кем вы работали, соответственно, всех, каких-нибудь клиентов, с которыми вы работали, и максимально их уведомить о том, что вы ищете работу, чтобы вас, ваше резюме занесли не через эйчар, а занесли к человеку, принимающему решение, и занесли не просто так, сказали: «Слушай, он, да, условно, 54 года, но я его знаю, он очень крутой спец, и я за него ручаюсь». То есть надо, чтобы занесли, минуя эйчар, и второе — чтобы порекомендовали, это фактически единственный путь, по которому сейчас могут устроиться люди старшего возраста.

Пархоменко: Понятно. Тут такой смежный вопрос, довольно близкий: перерыв в трудоустройстве, часто тоже такой бывает негативный момент, когда «Почему вы не работали с такого-то по такой-то год, а где вы были?». При этом человек пишет, что я не хочу называть основной повод по каким-то причинам, как его можно объяснить, так скажем, чтобы это выглядело прилично?

Владимирская: Да. Идеально объясняют, соответственно, первое объяснение: учеба, если вы где-то учились. Вторая история: какие-то личные вещи, я был связан обязательством перед родственниками. У нас у всех болеют родители, все бывает, но, к сожалению, жизнь сложилась так. Третье: я делал свое дело, к сожалению, оно не получилось. Но тут важно очень, чтобы не было истории неуспеха: я вынес такие-то уроки, соответственно, вынес в будущее. То есть ни в коем случае нельзя здесь говорить, что вы ничего не делали, у вас должна быть какая-то понятная причина, что происходило в это время.

Пархоменко: И желательно принесшее вам некую пользу за это время.

Владимирская: Эти три причины, собственно, под какую-нибудь вы точно можете подойти.

Пархоменко: Понятно. А что касается как раз второго пункта, о котором говорил Сергей, по поводу судимости и по поводу работы в службе безопасности, действительно все больше и больше компаний привлекают слово «безопасность» к найму работников, не только эйчар. А все-таки могли бы раскрыть какие-нибудь секреты их работы, на что они обращают внимание, а в каких случаях стоит беспокоиться. Про судимость понятно, хотя, например, если она погашена, если она была 15 лет назад или это была какая-то мелкая история?

Владимирская: Нет, смотрите, если она была 15 лет назад, то, в общем, ок. Если она была последние пять лет — не ок, прям не ок, не ок, вдвойне только через знакомства. На что обращаем внимание, когда работаем вместе со службой безопасности? Понятно, судимости и досудебные вещи, условно, что-то украл, компания не стала подавать в суд, репутация, все дела, мы это все выясняем. Второе: очень часто спрашивают: а мониторите ли в соцсетях? Да, мы мониторим, но нам совершенно неважно, в каком купальнике и с каким мужчиной вы на пляже в Турции, в общем, все равно. Мы мониторим на предмет общей адекватности. У каждой компании, тут надо понимать, критерий адекватности свой. Для кого-то это, в общем, просто, чтобы какой-то совершенно порнографии на стене не размещал, еще какие-то вещи, для кого-то это политическая составляющая, для кого-то это гендерно-сексуальная составляющая, все разное. То есть надо понимать, какие компании, в общем, поэтому я бы очень вам советовала делить аккаунты на совсем личные, где вы публикуете личные вещи, и такие общественные.

Подождите, еще один важный момент. Еще мы очень обращаем внимание на то, как часто вы играете. На самом деле эти казуальные игры, которые в соцсетях, они репостят вам на стены все эти вещи: вы прошли определенный уровень, вы заработали какую-нибудь новую плюшку и прочее. Если вы играете очень часто, и вы в это время работали, мы сверим, мы, скорее, вас не возьмем, если вы не тестировщик игр, то есть это значит, что вы бездельник.

Пархоменко: Хорошо, а действительно как подготовить свой аккаунт в социальной сети перед тем, как идти на собеседование, что-то подобное? Что...?

Владимирская: Первое: никогда ничего не пишите против прошлого работодателя, даже если вы абсолютно правы. Ни один текущий и будущий работодатель не возьмет вас, если вы о прошлом написали плохо, все боятся. Второе: уберите все, понятно, уберите все, что может быть признано неадекватным.

Пархоменко: Странное поведение, странные вещи.

Владимирская: Странное поведение, да. К сожалению, мы не знаем политической составляющей и политические предпочтения нашего будущего работодателя. Уберите все про политику, постарайтесь, уберите все резкие высказывания, может быть, это и нечестно, и несправедливо, но это так, либо знайте четко: какой политической и социальной ориентации ваш будущий работодатель, и, в общем, как-то так выбирайте от него.

Пархоменко: Три пункта — это таких основных.

Владимирская: Основные, да-да-да.

Пархоменко: Хорошо, окей.

Владимирская: И, кстати, вообще принято, считается, что очень много писать в соцсетях — это некий моветон, это хорошо для пиарщика, это понятно, для журналиста, условно, для публичных каких-то персон, в остальном человек, который очень много пишет, особенно в течение дня в соцсетях, традиционно, я не утверждаю, что я так говорю, я говорю, что считается, что он бездельник.

Пархоменко: Да, вызывает некое подозрение, что человек все время сидит в соцсети, да? У нас, кажется, еще есть один звонок. Да, пожалуйста, вы в прямом эфире, добрый вечер.

— Здравствуйте, меня зовут Яна, я из Москвы. Вопрос следующего характера: год назад я переехала из другого региона в город Москву на постоянное место проживания. В течение полугода я ищу себе работу неуспешно. И хотелось задать такой вопрос: в течение 15 лет в другом регионе я работала на госслужбе, существует ли в Москве такой стереотип, что бывших госслужащих не очень хотят видеть в своих компаниях на работе?

Пархоменко: В Москве именно?

— Да.

Пархоменко: Понятно, окей.

Владимирская: Переведите, я не расслышала.

Пархоменко: Человек с большим опытом работы на госслужбе слышал о том, что говорят, что люди с таким опытом как-то не предпочтительнее к ним относятся, предвзято.

Владимирская: Да, это не говорят, это правда на самом деле. После госслужбы очень сложно перейти в любой другой сектор, кроме госслужбы или компаний, очень близких к госслужбе, потому что считается, что, опять же, я не утверждаю, считается, что люди после госслужбы неэффективны. Поэтому что вам нужно сделать? Вам надо закрыть в этом случае госслужбу еще какими-то проектами. Вы работаете на госслужбе, но одновременно при этом работаете, помогаете какому-то стартапу, то есть что-то, связанное с бизнесом, помогаете бизнесу, еще что-то, что первый какой-то опыт, условно, у вас был, что вы уже работали на стороне бизнеса, в этом смысле очень хороши стартапы, они не платят ничего или практически ничего, но они охотно берут людей с опытом просто на какое-то время на тему того, что им нужна помощь, им как раз нужны ваши связи, ваш опыт и прочее, потому что они не могут себе вас позволить, а вы приобретаете за это «я перешел на сторону бизнеса, все уже хорошо».

Пархоменко: Перешел на сторону бизнеса — это хорошо звучит, да.

Владимирская: Да, а дальше если стартап с вашими усилиями пойдет вверх, вам работу искать не надо, а если что, вы уже показываете: смотрите, была госслужба, потом это, это, это.

Пархоменко: А как это попробовать упаковать этот опыт иначе, что да, я работал на госслужбе, но смотрите, я занимался этим, этим, этим, это может быть полезно вам?

Владимирская: Нет, но тут смотрите, да, тут вторая история: вы должны у себя найти в работе в госслужбе некоторые вещи, которые могут быть полезны этой компании, какие-то связи именно в этой отрасли, умение выигрывать тендер, знание каких-то особенностей законодательства, еще что-то, но вам будет очень нужно объяснять, причем прямо сверху в сопроводительном письме, мотивируя именно под цели этой компании, гуглите, смотрите, какие цели ставит компания, почему вы им нужны, но довольно сложно перейти. Опять же, нетворкинг в этом случае наше все, вас лучше, чтобы кто-то порекомендовал.

Пархоменко: Друзья, контакты и прочее.

Владимирская: Да, когда вы работали на госслужбе, у вас, очевидно, было много контактов, самое время, в общем, их активизировать.

Пархоменко: Да, здесь что касается как раз отсутствия опыта или его наличие. Виталий из Москвы пишет вполне трагическую историю на самом деле: «Я закончил бакалавриат крупнейшего вуза страны по специальности международный менеджмент, учился в Лондоне на business administration, и до недавнего времени работал в строительной компании экономистом, ушел через год, так как не было перспективы. Сейчас в поисках работы весьма безуспешном, думаю, из-за отсутствия опыта. Что делать, как показать работодателю, что отсутствие опыта компенсируется знаниями, полученными за рубежом и на прошлой работе?». Этот баланс — опыт/ образование, как?

Владимирская: Смотрите, первое: на самом деле отсутствие опыта не компенсируется знаниями, особенно полученными за рубежом, опыт работы в наших компаниях — это опыт работы в наших компаниях. Учеба в Лондоне — это учеба в Лондоне, к сожалению, это сложно пересекаемые вещи. Виталий, на самом деле, что вам нужно делать? Вам нужно вытаскивать из вашего опыта работы… чему мы учим на профориентации? Учим вытаскивать все, что про практический опыт, все, что, условно: я делал это, я ушел, потому что нет перспективы, но я еще в рамках этого делал это, это, это, это, дальше находить круг компаний в стройке или не в стройке, там, может быть, надо смотреть шире, в которых, собственно, это может быть востребовано, и туда прям не просто резюме, а с сопроводительным письмом, где четко объяснять мои ключевые преимущества, почему я лучше, чем другие экономисты.

Ваше западное образование, к сожалению, больше пугает. Это не вопрос политической составляющей, это вопрос в другом, считается, что таким людям надо переплачивать, поэтому тут прям очень серьезно надо будет упаковывать резюме, потому что с таким резюме будет устроиться довольно сложно.

Пархоменко: Да, потому что ожидания тоже довольно высокие, как правило, да?

Владимирская: Конечно, да.

Пархоменко: А вообще в целом, что касается восприятия, я помню, в нулевые годы, например, довольно часто была такая история, что, в общем, да что мне твой диплом, какие там оценки — мне совершенно неважно, ты где работал и какой у тебя опыт есть. Можно ли говорить, что в общем, наверное, не очень здоровая ситуация, когда человек действительно очень много учится и очень много знает, а это вообще никого не интересует? Можно ли говорить о том, что сейчас немножко эта ситуация меняется, и люди начинают обращать внимание: а что за образование, а где, а у кого, а какие там оценки и т.д.?

Владимирская: Смотрите, во-первых, если вы учитесь в очень престижном вузе, то сейчас вероятнее всего вы к окончанию вашей учебы уже имеете один или два офера, во все престижные вузы пришли ведущие работодатели, и там, собственно, студентов забирают. Другой вопрос: соглашаетесь вы или не соглашаетесь, но это, в общем, вопрос. То есть престиж хороших вузов, эти 5-100 он существует, не только московских, но и вообще по всей стране, и почему надо, собственно, поступать туда? Потому что тогда проблем с трудоустройством у вас, в принципе, нет вообще, но если вы не совсем халявили и не все вокруг знают, что вы, в общем, позорный двоечник, и каким-то образом тянется.

Пархоменко: То есть это как раз узнают, да? То есть работодатели все-таки смотрят в табель об оценках, и что там такое?

Владимирская: Нет, оценки, скорее, не смотрят, но если нет совсем плохой репутации, но в то, что во все ведущие вузы пришли работодатели и оттуда забирают студентов — это безусловно.

Пархоменко: И, соответственно, общаются с преподавателями по поводу конкретных…?

Владимирская: Конечно. Общаются и с преподавателями, и общаются, прежде всего, с теми, кто у вас ведет практики, и кураторами по дипломам, это, собственно, все существует. По всем остальным вузам на самом деле надо смотреть на конкретный вуз, на конкретный диплом. У нас, к сожалению, очень развелось много так называемых этих лжевузов, которые на моде, условно, давайте все пойдут в маркетинг, все хотят быть экономистами, все хотят быть юристами, все хотят быть управленцами госслужбы, прости, Господи. В результате они наделали очень много дипломов, за которые вы, несчастные, платите и платите порой очень приличные деньги: 500 тысяч, по миллиону, а они вообще никак не котируются, вообще потом с ними, работодатель смотрит и говорит: «Что это?». Поэтому когда вы выбираете вуз, надо смотреть, где работают выпускники этого вуза — первое.

Второе: какие ведущие компании имеют кафедру на том факультете, на который я пойду, потому что для вас это фактически гарантия, во многом, трудоустройства. И третье: кто из бизнеса читает в этом институте. Во-первых, вам тогда читают не просто какие-то такие оторванные, важные может быть, фундаментальные вещи, но оторванные, но читают реалии, еще заземляя. Во-вторых, почему мы все читаем в вузах? Нам там платят какие-то копейки, в общем, это ни о чем, мы приходим туда хантить, смотреть талантливых людей. Эти три составляющие, которые, собственно, вам говорят в какой вуз идти. Если у вас уже диплом плохой, чего, собственно, надо идти на бесконечные… у нас стало, в общем, в этом смысле как на Западе.

Если раньше у нас студент на стажировке: да вы что, да я летом, да я отдыхаю, да я на море, о чем вы? То теперь, условно, даже на бесплатную стажировку, но в очень хорошей компании у нас стоит очередь, потому что люди понимают, что это возможность, собственно, закрепиться, получить опыт и все такое, и сделать хороший качественный скачок карьеры. В этом смысле, конечно, надо начинать работать в том или ином виде с третьего курса, то есть, соответственно, причем работать не из серии просто где-то в кафе и прочее — это тоже уважаемо, для того, чтобы денег у родителей не клянчить, а девушку в кино сводить, но надо пытаться работать по специальности.

Пархоменко: Хотя бы в том направлении. Хорошо, у нас еще один звонок есть. Добрый вечер, вы в прямом эфире.

— Здравствуйте. Я бы хотела узнать. Молодой человек закончил вуз государственный по специальности радиоинженер. Есть ли у него возможность устроиться здесь, как вы считаете, сразу после вуза в какую-то компанию, не в Военпром, потому что все, что предлагают — это связано с военной промышленностью?»

Пархоменко: А как вас зовут, простите?

— Да, меня Ирина зовут. Или есть ли возможность, то есть есть ли какие-то компании, такие с современными технологиями, как бы он хотел, например, или надо искать где-то работу за рубежом, и каким образом это вы могли бы посоветовать?

Пархоменко: Спасибо, спасибо большое.

Владимирская: Первое: есть ли возможность? Есть, но, в основном, это будут стартапы. То есть, соответственно, и тут надо очень внимательно смотреть, в том числе на военные кафедры, на возможность, то есть когда вы идете работать в военку, потом молодой человек освобождается от службы.

Пархоменко: Нет, здесь как раз, наоборот, говорят о том, что не хотели бы в ОПК.

Владимирская: Да, я про это и говорю, что вы можете трудоустроиться, вероятнее всего это будут стартапы, это будет тогда не военное, но тогда, вероятнее всего, надо очень внимательно смотреть, вы попадаете, надо смотреть по возрасту молодого человека, он попадает под армейские все вещи — это важный момент. То есть да, можно.

Пархоменко: Слушайте, в каком, поясните, пожалуйста. В каком случае попадает под армейские вещи, что вы имеете в виду?

Владимирская: Смотрите, если это была такая целевая история про то, что ты сначала отучился в вузе, а потом ты фактически, но это такое полураспределение у тебя идет в военную кампанию, то, собственно, в этом случае тебя освобождают от армии, а тут у тебя может сработать история про то, что тут каждый решает сам. На тему того за рубежом. На самом деле кто, давайте я, в целом, отвечу, кто у нас котируется за рубежом. У нас за рубежом котируются наши программисты, очень котируются, у нас котируются наши авиаторы, прежде всего, пилоты и обслуживание, у нас котируются наши военные, у нас частично котируются наши врачи, но, в среднем, на среднеобслуживающий медицинский персонал, но и некоторые врачи легко пересдают, и у нас котируются некоторые виды агро и котируются некоторые виды общих инженеров. Надо внимательно смотреть на диплом молодого человека, но мне кажется, будут сложности, мне кажется, значительно легче сейчас устроиться в России, надо смотреть, опять же, чтобы не попал случайно под какие-то военные вещи, тут внимательно надо смотреть. Напишите мне, я скажу куда, мы посмотрим, но стартапов сейчас, которым требуются такие специалисты, довольно много.

Пархоменко: Хорошо. И давайте в завершении мы так закольцуем наш разговор, потому что есть еще один вопрос, опять же, про вид деятельности от Андрея у нас на сайте: «Каким образом можно поменять профиль деятельности, если вы раньше трудились в другой сфере?». То есть как этот процесс, непосредственно, происходит? Выбор — понятно, допустим, а дальше что?

Владимирская: Процесс этот происходит в следующем. Смотрите, мы берем, мы, что называется, аудируем все ваши навыки. Дальше у нас лежат прям такие большие карты в каждой отрасли, и мы говорим: окей, смотри, есть навыки чисто отраслевые — умение брать интервью, хотя оно может быть и не отраслевое, например, эта история, вы можете, очевидно, я не говорю, что я вас не призываю, но быть, условно, хорошим руководителем, допустим, департамента продаж или, условно, хорошим руководителем психологического центра, если вы хотите поменять какие-то вещи. Мы берем карты этих отраслей и смотрим, где ваши навыки в каких отраслях могут быть востребованы. А дальше после этого накладываем ваши хотелки, ваши индивидуальные особенности, ваши навыки на эти отрасли, смотрим, где точка пересечения, и пытаемся вас помочь вывести туда. Выводим мы только через нетворкинг, потому что история такая: я работал, условно, в медиа, а хочу перейти куда-нибудь в строительство, через резюме это не работает вообще, это работает только через нетворкинг. И, в общем, этим Антирабство занимается очень активно.

Пархоменко: Хорошо. Что же, вполне конкретный совет: заходите на Антирабство, попробуйте понять, что действительно, чем вы еще можете заняться.