Жить без ощущения потери

Я пришла в центр через несколько лет после открытия (организация работает с 1994 года — Дождь). До этого сидела с детьми. Об организации узнала из большой статьи в «Московском комсомольце». Я позвонила и сказала, что хочу работать с ними. Вся моя дальнейшая жизнь стала связана с этим. 

Центр «Сестры» стал первым в стране местом, где начали помогать жертвам сексуального насилия. В СССР такой помощи не было и быть не могло. Для девушки быть изнасилованной означал конец: она не могла выйти замуж, подвергалась большому давлению. Организацию создали, когда увидели масштаб. Было много писем, из которых становилось ясно, что не существует вообще никакой системы помощи. Первые несколько лет нам звонили женщины, которые говорили: «Я двадцать лет об этом молчала, но теперь, когда вы появились, расскажу только вам». Они давно пережили насилие, не говорили об этом близким, но то, что произошло, оставило огромный отпечаток. Сейчас нам в основном звонят сразу после насилия или в течение нескольких дней. Кроме того, стало гораздо больше обращений от родственников и друзей пострадавших с вопросом: «Что я могу сделать, чтобы помочь?»

Мы начинаем с того, что просим убрать обвинения. Абсолютно неважно, что, как и почему делала девушка в том месте и в тот момент. Никому не нужен такой глубокий анализ причин произошедшего. Важно понять, что насильники всегда контролируют свои действия, а пострадавшие всегда попадают в непредвиденную ситуацию. Насильник всегда заботится о своей ситуации: думает о том, чтобы не попасться, чтобы ему за это ничего не было. А пострадавший думает о чем угодно, кроме того, что сейчас на него нападут. И вообще изнасилование — это статья из Уголовного кодекса, и никаких оправданий здесь быть не может. Мы в большей степени занимаемся тем, что учим и пострадавшего, и его родственников отношению к проблеме. Вопрос не в том, что сделала жертва и почему это произошло, а в том, что она пережила. Наша задача — привести жизнь человека в нормальное состояние, чтобы можно было жить без ощущения потери. 

Наш телефон доверия работает не для удаленной помощи. Есть несколько последствий изнасилования. Мы рассказываем о них, выясняем, что важно в каждой конкретной ситуации, и строим работу. Первое — юридическое. Мы узнаем, готов ли абонент идти в полицию, давать показания, проходить судебно-медицинскую экспертизу. Из всех обратившихся к нам только 12% обращаются в полицию и доводят дело до суда. Я думаю, что это мало, но мы не настаиваем на обращении — это личное дело каждого. Следующее последствие — медицинское. При изнасиловании есть вероятность заразиться серьезными заболеваниями. Гепатит, СПИД, сифилис — это все достаточно страшно, и никто обычно не готовится к таким диагнозам, не знает, к кому обратиться. И последнее — психическое состояние. Мы приглашаем человека в центр на очную консультацию. Что бы он ни решил, мы обязательно поддержим и поможем составить план действий.

За двадцать лет работы мы наблюдали, как сильно менялось отношение общества к проблеме изнасилования. В 1996 году мы проводили большой опрос по мифам о сексуальном насилии. Сейчас уже выросло поколение, которое понимает, что это мифы, что жертва не виновата. Этой мысли посвящен наш забег «Одежда не говорит „да“». Я могу сама определять, как буду выглядеть. Может быть, я влюблена или у меня есть какие-то другие чувства. И это не дает прохожему права взять и все разрушить, потому что это любовь не к нему, а к совершенно другому человеку. Но почему-то считается иначе: посмотрел и понял, что она на все согласна, изнасиловал.

Согласно уголовной статистике, в России ежегодно происходит не менее шести тысяч случаев изнасилований. Бывает и больше, но это нижняя граница. Это число не уменьшается из-за множества факторов, которые влияют на эскалацию насилия. Речь идет не только о личностных особенностях шести тысяч подонков. Это напрямую связано с военными действиями, какими-то катастрофами, с природными явлениями. На территории, где происходят такие и другие катаклизмы, возможны массовые изнасилования.

Раньше мы приходили в школы, проводили беседы. В какой-то момент в школы пришли представители слишком многих общественных организаций, в том числе религиозных. И для нас не оказалось места. Вопросы развития сексуальности, насилия и насильников — нам сказали, что это все теперь пропаганда. Сейчас мы не ходим в школы просто для того, чтобы не стать иностранным агентом и не получить неприятности от прокуратуры. При этом все много кричат о защите детей, но подверженность насилию есть — с этим никто не будет спорить. 

Наше государство не видит проблемы сексуального насилия или не хочет ее замечать. Но общество травмировано. Может быть, девушки, которые пережили насилие, не умирают, но их жизнь становится невероятно трудной, иногда и непереносимой. Им нужна помощь. Раньше мы получали гранты, но последние три года их нет. Все наши проекты неинтересны государству. В прошлом году партия «Яблоко» сделала петицию в поддержку центра, которая собрала 45 тысяч подписей. Мы отнесли ее в департамент соцзащиты Москвы, но нам сказали, что ничего для нас сделать не могут. Я часто езжу на разные конференции, мы публикуем необходимые материалы. Мы делаем свою работу, и она заслуживает того, чтобы нас услышали чиновники. Не просто покивали головой и сказали, что мы занимаемся важным делом, а помогли.

Во многих странах, например, в Германии, США или Канаде, есть тест для общественной организации. Если она в течение четырех лет хорошо работает по проблеме, то после этого 25% ее расходов оплачивает местный или государственный бюджет. Это очень помогает. Нам же не нужны деньги для того, чтобы мы работали. Нам нужны деньги на содержание этой работы: офис, соответствие всем стандартам, начиная от пожарной безопасности. Нам нужны деньги просто на то, чтобы мы могли быть. Вопроса о качестве помощи в этом контексте нет. 

Я считаю, что все насильники должны получить адекватный ответ. Безнаказанность утверждает насильника в его правоте.

Помочь центру «Сестры» можно здесь

Текст: Виктория Сафронова

Фото: Александра Копачева