Футбол, тачки и «Газпром»: как новый «друг Путина» зарабатывает в России

Люксембургский «друг Путина»: удивительная карьера миллионера Жерара Лопеса

Здесь и сейчас

01:55

Семь лет назад тогда еще премьер-министр Владимир Путин собственным примером популяризировал «Формулу-1» в России. Спустя месяц после подписания соглашения о проведении самых известных автогонок в Сочи Путин прокатился на болиде команды Renault, за которую тогда начал выступать первый российский пилот «Формулы» Виталий Петров. Заезд был тайным: место держалось в секрете, по итогам опубликовали короткие протокольные съемки. На кадрах Путин в форменном комбинезоне Renault окружен сотрудниками команды. На одном из роликов Путин по-немецки перешучивается с одним из сотрудников команды с логотипом Renault на комбинезоне. Это был не рядовой техник, а тогдашний владелец команды, люксембургский миллионер испанского происхождения Жерар Лопес. Миллионером его называют испанские СМИ, но независимых оценок его состояния нет: большинство активов Лопеса — непубличные компании.

Деньги из «Скайпа»

Самая знаменитая инвестиция 45-летнего Лопеса в прошлом — Skype, в который они с партнерами по компании Mangrove Capital поверили еще на стадии разработки в 2003-м и за полтора года инвестировали в стартап $1 млн. В 2005-м при продаже актива Еbay за $4,1 млрд Mangrove Capital выручила около $200 млн.

Сейчас в портфеле компании несколько десятков IT-стартапов: от платформы для разработчиков wix.com, которая торгуется на NASDAQ, до российского сервиса KupiVIP.

Еще один бизнес Лопеса — спорт. С 2007 года он возглавлял люксембургский футбольный клуб «Фола Эш», за который сам выступал еще в юношеской команде и за игрой которого смотрел из окна родительского дома. Сейчас Лопес сменил неприметный «Фола» на именитый французский «Лилль».

Команду «Формулы-1» Лопес, как он любит говорить в интервью, тоже приобрел в погоне за детской мечтой: когда ему было пять лет на подаренные родителями деньги Лопес купил игрушечный болид Lotus — впоследствии производитель Lotus Cars станет титульным спонсором команды Лопеса. В конце 2009 года структура Лопеса и его давнего партнера Эрика Люкса Genii Capital приобрела у Renault 75% команды Renault F1. А уже в январе 2010 года контракт с Renault подписал российский гонщик Петров, который никогда прежде не выступал в «Формуле-1». Меньше чем через год, в ноябре 2010-го, в болид Renault для показательного заезда сядет еще один российский пилот — Владимир Путин.

Помощь из «бандитского Петербурга»

Возможно, Петров пришел в «Формулу-1» не без участия Лопеса и его российских связей. Контракту Петрова могло помочь знакомство Лопеса с петербургским предпринимателем Ильей Трабером, которого, например, испанские власти считают причастным к тамбовской ОПГ.

Трабер — давний партнер отца российского гонщика Александра Петрова. Старт карьеры Петрова-старшего местные СМИ, например, портал 47news связывают с преступной группировкой Трабера, которая действовала в Петербурге и Выборге (откуда сам Петров). Трабер начинал как собиратель антиквариата, был совладельцем «Петербургской топливной компании», которая обеспечивала весь город нефтепродуктами, затем пришел в Морской порт Петербурга и, как утверждал бывший совладелец компании Максим Фрейдзон, был в числе бенефициаров «Совэкса». Это знаменитый поставщик керосина для аэропорта Пулково.  В этих предприятиях начинали карьеру будущие топ-менеджеры госкомпаний: в «Совэксе» — глава «Газпромнефти» Александр Дюков , в порту — президент «Газпрома» Алексей Миллер.

При этом Трабер — один из самых непубличных людей Петербурга «лихих девяностых». Известно считанное количество его фотографий: по свидетельству знавших его людей, с 80-х он избегает даже коллективных снимков. Зато Трабер, как рассказывает один из его знакомых, запечатлен в знаменитой серии очерков «Бандитский Петербург» Андрея Константинова — под видом персонажа Виталия Витальевича Амбера, «фактически монополизировавшего в Питере сферу торговли антиквариатом». Большинство персонажей цикла — сборные типажи, в которых есть черты от разных реальных людей, говорит с беседе с Дождем сам Константинов.

Петров-старший более публичен: к 2010 году он был совладельцем «Выборгского судостроительного завода» (ВСЗ), логотип которого даже появился на болиде Петрова-младшего. В числе владельцев ВСЗ тогда был и Николай Шамалов, соучредитель кооператива «Озеро» и, как указал Евросоюз в решении о вводе санкций, член ближнего круга президента. Сын Шамалова Кирилл — предполагаемый муж дочери Путина Катерины Тихоновой.

Встречался ли Лопес с Александром Петровым и Николаем Шамаловым, точно неизвестно. В открытых источниках данных нет, а вопросы, переданные Лопесу, через его компании Nekton Group и Genii Capital, остались без ответа. Не ответила на просьбу передать вопросы о Лопесе Шамалову и пресс-служба банка «Россия», в число совладельцев которого он входит. Секретарь «Выборгской топливной компании», среди акционеров которой Александр Петров, передала, что комментариев не будет.

Помогали карьере Петрова-младшего именно старые знакомые по петербургскому порту и «Совэксу» — Трабер и еще один сотрудник обоих предприятий Александр Уланов.

«В период с 16 до 25 лет на подготовку, соревнования, выезды Виталика было потрачено около $20 млн. На протяжении этого времени мы постоянно залезали в долги. Но нам помогали друзья: Илья Ильич Трабер и Александр Уланов. Они понимали, что Виталик талант. Если бы не их помощь, в „Формулу“ сын не попал», — рассказывал отец гонщика в интервью «Советскому спорту».

Соседи Чарли Чаплина

Лопеса и Трабера еще до всей истории с «Формулой-1» могло свести европейское поместье Чарли Чаплина.

В 2008 году в Швейцарии разгорелся скандал вокруг поместья Чаплина Мануар де Бан на швейцарской ривьере в городке Веве. Наследники комика планировали устроить там дом-музей, но не хватало денег. Тогда они решили продать поместье с условием, что инвестор устроит в нем музей. В 2008 году поместье у фонда Чаплина выкупила структура Лопеса и Люкса Genii Capital. Против сделки резко выступила казначей фонда Лоранс Делленбах, писала французская Le Monde. Делленбах указывала, что поместье выкуплено на деньги, происхождение которых невозможно установить. Делленбах вскоре ушла в отставку, а власти кантона не вняли предупреждениями, ведь музей Чаплина — магнит для туристов.

В 10 минутах езды от поместья Чаплина в замке де Сюлли с 2006 года жил Трабер, писала Le Monde. Местное издание для отельеров Infotellerie добавляет подробностей: Трабер приобрел замок у канадской певицы Шаньи Твейн. «Деревья для парка привозили на вертолете, Трабер построил конюшни с бассейном для лошадей», — описывает Infotellerie. По данным издания, в 2012 году Трабер выставил замок на продажу.

Точно известно, что Лопес был в гостях в замке Трабера. Люксембуржец рассказывал Le Monde, что однажды приезжал к Траберу, чтобы обсудить «Формулу-1» и Виталия Петрова. Но, по сведениям источников Le Monde, Лопес бывал у Трабера не раз и обсуждал «совместные инвестиционные проекты». И сам Лопес, и швейцарский архитектор Филипп Мейлан, который работал над музеем Чаплина, уверяли Le Monde, что об особняке Чаплина, который приобрел Лопес, речь с Трабером не шла. Впрочем, Мейлан признался Le Monde, что и сам встречался с Трабером, когда тот переезжал в Швейцарию и искал подходящий особняк, а в средствах, которые вложила Genii Capital, могли быть и российские капиталы. Genii Capital на запрос Дождя не ответила.

Участие Трабера в приобретении музея Чаплина неспроста заинтересовало французскую прессу: Трабер хорошо известен европейским органам правопорядка: ему запрещен въезд в Монако по подозрениям в связях с оргпреступностью, а в прошлом году ордер на его арест выдал и испанский суд — по подозрению в связях с тамбовской ОПГ.

Вероятно поэтому Renault и Виталий Петров предпочитали не афишировать вклад Трабера в карьеру первого российского гонщика «Формулы 1». Бывший менеджер пилота Оксана Косаченко отказалась комментировать этот вопрос. Запросы Лопесу и Genii Capital остались без ответа. Сам Виталий Петров участие Трабера тоже комментировать не стал: услышав этот вопрос, он попросил перезвонить позже, а затем игнорировал звонки и сообщения.

Зато Косаченко ранее рассказывала о вкладе самого Лопеса.

Петров был платным пилотом — то есть должен был платить команде Renault взнос за участие в гонке. В его первый сезон в 2010 году деньги искал его отец, Петров-старший. Часть взноса оплачивал сам Лопес через свои структуры — около $ 10 млн, говорила Косаченко в интервью порталу AUTOSPORT.COM.RU. А в сезоне 2011 года по просьбе Путина уже включились и крупные российские спонсоры. В начале того года президент принял у себя пилота Петрова, его менеджера Косаченко, а также основного владельца «Новатэка» Леонида Михельсона с главой «Ростеха» Сергеем Чемезовым, чтобы обсудить финансовую поддержку гонщика, который тогда заключил обновленный, уже двухлетний контракт с Lotus Renault.

Но доездить до конца контракта Петров не смог. В ноябре 2011 года после очередной неудачной гонки Петров в интервью «России 2» раскритиковал команду за плохую техническую подготовку. Лопес был возмущен таким поведением пилота, рассказывала Косаченко. Спустя две недели Lotus Renault взяла на место Петрова другого гонщика. Так, меньше чем за два года Лопес закончил с «русской Формулой-1». Но и за эти два спортивных сезона предприниматель успел обзавестись новыми знакомствами в России. Инвестиции в «Формулу-1» всегда были важны для Лопеса именно из-за связей, которые может дать самая престижная гонка в мире, говорит знакомый Лопеса.

Двери в Россию

«Тебе бы помогло, если б люди считали, что мы с тобой друзья?», — якобы спросил Путин у Лопеса во время одной из дружеских бесед. О дружбе с российским президентом Лопес рассказывал в интервью испанской El Pais Semanal. «Президент открыл мне все двери, не сделав ни одного телефонного звонка», — поделился Лопес.

Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков в ответ на вопросы, правда ли это и встречались ли Лопес и Путин впоследствии, ответил одним словом: «Нет».

Тем не менее, вместе с Лопесом за якобы открывшимися дверями оказались и другие интересные люди.

Сейчас Лопес — глава совета директоров шведской компании Rise Capital, которая у себя в отчетности провозглашает инвестиции в российскую инфраструктуру своим главным приоритетом. Rise Capital зарегистрирована в Стокгольме в январе 2014 года, в мае 2016 года открыла представительство в Москве. Согласно отчёту Rise за 2014 год, опубликованному на шведском портале раскрытия корпоративной информации, компания создана, чтобы осуществлять «обширные долгосрочные инвестиции в российской строительной отрасли». Основное направление — проекты государственно-частного партнерства на основании долгосрочных контрактов с властями, указывает компания.

Лопес, согласно пресс-релизам Rise, стал её совладельцем в июне 2015 года. Его структура Nekton Group (единственный собственник — Лопес через W Group Commodities) сообщила, что выкупила 50% Rise, одновременно пообещав за пять лет довести вложения в Россию до $12 млрд. И это в разгар санкционной кампании США и Евросоюза, когда западные компании в лучшем случае отваживались не сворачивать свои проекты в России, но уж точно не гарантировали новые масштабные инвестиции.

Откуда у шведкой Rise Capital такой интерес к России, причем именно к проектам, где требуется тесное взаимодействие с государством?

Вопреки пресс-релизам основным акционером в шведских отчетах и за 2014, и за 2015 годы (более свежих еще нет) значится всего один человек — «Игорь А. Снегуров, российский промышленник с интересами в различных отраслях».

51-летний Игорь Адольфович Снегуров — основной владелец и гендиректор российской строительной компании ВИС. Второй собственник ВИС и давний партнер Снегурова — Дмитрий Рябов. Рябова принято считать человеком братьев Ротенбергов: с 2011 года Рябов возглавляет «ТЭК Мосэнерго», в совете директоров которого председательствует сын Аркадия Ротенберга Игорь.

ВИС — компания с обширными связями. Это давний подрядчик «Газпрома», а теперь и «стратегический партнер» Rise Capital в России. Публично Rise и ВИС заявляют лишь о своем партнерстве, однако контрагенты и госзаказчики, которые работали с Rise или ВИС, в один голос говорят, что это «одни и те же люди», «одна группа». Например, управляющий партнер Rise Capital Сергей Ромашов одновременно входит и в совет директоров ВИС.

Лучшие друзья «Газпрома»

ВИС — опытный игрок российского подрядного рынка, хотя и не очень знаменитый. В отличие, например, от подрядчиков, которые принадлежат друзьям Путина Аркадию Ротенбергу и Геннадию Тимченко.  

Компания была зарегистрирована в 2000 году и в первые годы работала не была крупной по меркам отрасли: по итогам 2003 года выручка ВИС составила немногим более 20 млн руб. Но с 2004 года дела резко пошли в гору: выручка увеличилась в 36 раз — до 730 млн руб.

Долгое время ВИС не раскрывал своих бенефициаров. Зато известны топ-менеджеры. Так, в 2004 году компанию возглавлял Дмитрий Доев. Из ВИС он перешел в одну из структур «Газпрома» — «Газпром Центрэнергогаз», который отвечает за ремонт объектов газового концерна. Спустя месяц ВИС получил первый крупный газпромовский контракт — на ремонт Оренбургского гелиевого завода. «С этого проекта начинается активное сотрудничество ГСК „ВИС“ с предприятиями ОАО „Газпром“», — сообщает корпоративная брошюра ВИС. Пресс-служба «Центрремонта», который сейчас возглавляет Доев, на запрос Дождя не ответила.

ВИС брался за самые разнообразные стройки «Газпрома»: от Новоуренгойского газохимического комплекса до обустройства набережных в Астрахани и Ярославле и газпромовского лыжного комплекса в Сочи. «Газпром» даже поручался по банковским кредитам ВИС, следует из отчетности концерна. Благодаря такому активному сотрудничеству доходы ВИС росли рекордными темпами. По итогам 2015 года выручка составляла уже около 30 млрд руб., указано в материалах компании, а портфель заказов превысил 346 млрд руб. По среднегодовому курсу за 2015 год это портфель в $5,7 млрд.

На волне деофшоризации в 2015 году ВИС впервые раскрыл собственника — тогда единоличным владельцем компании оказался тот самый Снегуров.

И он, судя по всему, сохранил партнерские отношения с «Газпромом», которые не обошли и Rise Capital. Шведская компания и «Газпром» формально никак не связаны, зато близки географически: московский офис Rise находится не в центре города, а на Научном проезде — рядом со штаб-квартирой «Газпрома» на улице Намёткина.

А в одной из структур Nekton Group Лопеса, британской Nekton Services, на позиции аналитика работает Михаил Доев. Предположительно — сын Дмитрия Доева. В списках выпускников факультета МИЭФ Высшей школы экономики есть Михаил Дмитриевич Доев, фото в социальных сетях которого совпадают с фото на сайте Nekton Group.

Зачем же в устоявшемся партнерстве ВИС и «Газпрома» потребовалось новое звено — Rise Capital с экзотическим Лопесом в качестве председателя совета директоров и лица компании?

Новый способ заработать

Rise Capital возникла как раз когда ВИС начал от традиционных подрядов переходить к схемам государственно-частного партнерства (ГЧП), которые предполагают еще и частные инвестиции, а затем гарантируют заработок на десять и более лет вперед.

Для ВИС это диверсификация, говорит один из его контрагентов: газпромовские подряды исчерпаемы, а инфраструктура, учитывая ее состояние в России, перспективный рынок. К тому же на нем можно воспользоваться связями с госорганами, рассуждает он.

Этими преимуществами намерена пользоваться и Rise: сейчас в портфеле ВИС пять таких проектов на общую сумму в 180 млрд руб., в четырех из пяти уже непосредственно участвует Rise Capital — через доли в проектных компаниях.

Инфраструктурные проекты ВИС и Rise предполагают заработки именно за счет бюджетных денег: то есть инвестор сначала сам оплачивает строительство, а потом государство гарантированными ежегодными платежами возмещает ему вложения с учетом прибыли (по такому принципу работает, например, система «Платон»).

ВИС занялся ГЧП и в дорожном строительстве: на авто- и железных дорогах. Крупнейшим проектом ВИС и Rise (они совместно владеют проектной компанией «ВИС трансстрой») должна стать промышленная железнодорожная ветка на Ямале — от Бованенково, где находится одно из крупнейших газовых месторождений «Газпрома», до порта Сабетта, где строится терминал для сжижения газа. Стоимость однопутной дороги, которая должна стать частью Северного широтного хода (СШХ), оценивалась в 113 млрд руб. «ВИС трансстрой» получила этот контракт в конце 2015 года.

Правительство ЯНАО даже провело конкурс. Сложную и дорогую стройку разыграли за месяц: конкурс объявили 26 ноября, а 30 декабря уже были подведены итоги. Единственным конкурентом «ВИС трансстрой» оказалась структура «Газпрома» «Центрэнергогаз» — тот самый, в котором начинал газпромовскую карьеру старый знакомый Снегурова Доев. Сейчас Доев возглавляет «Газпром центрремонт», и именно эта структура непосредственно контролирует «Центрэнергогаз». На конкурсе компании выступили по-дружески: суммы платежей государства, которые компании указывают в конкурсном предложении (кто претендует на меньшее, получает больше очков), совпадают до единого знака. Из пяти конкурсных критериев у двух конкурентов различается только один, и то на 0,2%. Они-то и обеспечили победу ВИС.

Сроки проекта раз за разом переносятся из-за недостатка госфинансирования на других частях СШХ. А пока ВИС заинтересовалась еще одним мегапроектом — ЦКАД, рассказали Дождю два источника на строительном рынке.

Шведские преимущества

ВИС вполне мог бы заниматься концессиями и ГЧП и без шведской структуры.

Проекты по такой схеме уже есть в портфеле крупных российских подрядчиков (например, у «Мостотреста»), которые таким образом гарантировали себе заработки на много лет вперед. Судя по всему, шведская компания помогает ВИС распорядиться этим заработком.

Rise Capital с ее многочисленными «дочками», которые занимаются каждая своим проектом в России (к началу 2016 года у Rise было пять дочерних предприятий, следует из годового отчета), по сути представляет из себя холдинговую компанию. В Швеции есть особенности налогового регулирования, которые позволяют холдингам экономить на налогах, объясняет юрист, партнер Paragon Advice Александр Захаров. Так, дивиденды, которые головная компания получает от дочерних, не облагаются налогами.

Есть еще одно важное преимущество, продолжает Захаров: Швеция позволяет выводить деньги в другие юрисдикции, в том числе в офшоры — через займы от иностранных компаний, которые по шведскому законодательству также не подлежат налогообложению. При этом шведская юрисдикция не такая «токсичная» и не вызывает у налоговиков такого пристального внимания, как, например, традиционный Кипр.

При этом Rise Capital, несмотря на то, что контролирует ее российский акционер, все активнее позиционирует себя как иностранная компания, решившаяся инвестировать в российскую инфраструктуру. Например, Лопес ежегодно приезжает на Петербургский экономический форум и выступает на профильных сессиях. Вот и на прошедшем в этом июне форуме Лопес выступал на сессии «Инфраструктура развития: роль многосторонних финансовых институтов», рассказывая об интересах иностранного инвестора в России. «Мы должны быть очень прибыльными», — говорил Лопес.

Пресс-службы Rise и ВИС отказались комментировать все отправленные им вопросы.

В подготовке материала участвовали Роман Баданин и Михаил Рубин.