Александр Баунов о том, почему Нидерланды отвергли Украину

 Изображение: Избиратели во время голосования об ассоциации Украины с ЕС в Амстердаме / РИА Новости / Ирина Попова

Голландцы проголосовали против Украины не потому, что они больше любят Россию, а потому, что не видят между ними особенной разницы, кроме той, что одна неготовая к жизни в единой Европе страна от них изолируется, а другая навязывает себя, а свое население обманывает обещаниями членства.

Голландскому референдуму против ассоциации Украины с ЕС не сразу придали значение: придумали его какие-то маргиналы из оппозиции, правые популисты, путинские друзья, позвали голосовать против уже принятого правительством решения – пить боржоми после драки. Не сразу сообразили, что демократия – это не идеология («мы против России за свободу»), а состояние. После проигранного референдума президент Порошенко первым делом выразил надежду, что голландское правительство проигнорирует волю народа во имя европейских ценностей. 

<...> 

Голландская политика даже от других старых демократий отличается тем, что основана на максимально возможном общенациональном консенсусе. Хотя прошедший референдум называется консультативным, премьер-министр Рютте, министр иностранных дел и представители партий парламентского большинства заранее объявили, что в случае кворума примут итоги референдума и не пойдут против воли избирателей, и после голосования еще раз это подтвердили. Именно так и произошло во время предыдущего референдума в 2005 году: он тоже был консультативным и тоже проводился по уже принятому правительством проекту общеевропейской Конституции, но 60% проголосовали против (как до этого во Франции), и единая Конституция ЕС с тех пор больше не обсуждается.

В нынешнем случае итог будет означать, что парламент, скорее всего, вынесет на голосование законопроект об отмене или приостановке ратификации Соглашения об ассоциации между Украиной и ЕС, а правительство предложит Евросоюзу пересмотреть условия соглашения – раз его отвергли голландцы, значит, в нынешнем виде его оставлять нельзя. Без одобрения всеми странами-членами оно не будет считаться вступившим в силу и с ЕС в целом, хотя отдельные страны могут исполнять его положения. Разумеется, парламент может большинством продолжить ассоциацию, однако на такой очевидный разрыв с настроениями собственных избирателей за год до всеобщих выборов (в 2017 году) голландские партии пойдут только под очень сильным внешним давлением, на которое теперь вся надежда.

Референдум действительно придумал Герт Вилдерс, глава Партии свободы, тот самый, который оскорбил соответствующие чувства фильмом «Невинность мусульман» и шумно борется против миграции. Однако он запустил процедуру вместе с Социалистической партией, а это бывшие голландские коммунисты, которые теперь за все прогрессивное, включая права тех же мигрантов: так что получилась удивительная совместная инициатива «фашистов и антифы».

<...> 

Случилось вот какое недоразумение. Украина шла в сторону Европы как молодая современная сила, заслон от архаической России, но, с точки зрения многих западных европейцев, она сама – крайний представитель восточноевропейской архаики, от которой надо защитить старую Европу, и в этом отношении для них нет разницы между Россией и Украиной, в которой депутаты тоже скорее поцелуются с козлом Тимуром, чем примут навязываемый ЕС закон о равенстве, а во Львове, самом европейском городе страны, какие-то трудные подростки на глазах у полиции разгоняют соответствующий скромный марш. То, что деньги Порошенко и друзей Путина обнаружились накануне в одном офшоре, тоже не добавляет контрастности пейзажу.

Конечно, в отличие от России на Украине хотя бы не принимают законов о неравенстве, но еще поэт Тарковский писал, что этого мало. Но ведь Вилдерс и союзники организовали референдум по украинскому вопросу, а граждане их поддержали не потому, что как-то особенно не любят Украину, а Россию любят больше нее, а потому, что Россия не идет в Европу, не напирает, не настаивает на своих европейских перспективах, не требует подписать с ней ассоциацию, не рассуждает о будущем членстве и не обещает его своему народу, не рассказывает западноевропейским родственникам, как сильно они там без нее тоскуют и совсем заждались. Наоборот, она изолируется, огрызается и всячески подчеркивает отличия. А значит, все эти русские с их архаикой не собираются завтра к нам всенародно приехать, подселиться, отнять рабочие места и насадить нравы, а украинские собираются и, чего доброго, насадят и отнимут, как уже делают магрибские, а их политики будут заседать в наших парламентах, а в комнатах – комиссары. По отношению к России существует проблема военной безопасности, по отношению к Украине – гражданской обороны. 

В самой агитации противников соглашения собственно антиукраинского было меньше, чем евроскептического и граждански сознательного: хватит там бюрократам в Брюсселе за нас решать, с кем мы будем жить. Логика же голосовавших на референдуме голландских обывателей, в частности, такая: Вилдерс оказался прав, когда пугал нас мигрантами из мусульманских стран (Брюссель-то и Кёльн рядом), может быть, он прав и тут? 

Продолжение статьи «Голландская боязнь. Почему Нидерланды отвергли Украину» читайте на сайте московского центра Карнеги