«На этой аквадискотеке утонуло доверие к власти»: депутат Максим Резник о манифесте в защиту Навального, метаниях Хинштейна, «друзьях Путина», губящих Петербург

А сейчас я хочу представить своего сегодняшнего гостя, это депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга Максим Резник. Добрый день, спасибо, что согласились со мной поговорить.

Добрый день, Юлия. Спасибо, что пригласили к разговору.

Я посмотрела, наверное, как и многие ваши зрители, ваше выступление в Заксобрании. Это было довольно смелое выступление, яркое, как и часто у вас бывает, в присутствии руководителей города.

Спасибо.

Вам, если я верно понимаю, даже как-то не совсем дали его произнести вслух, отключали микрофон. Расскажите немножко подробнее для тех, кто не смотрел.

Спасибо, Юля, что обратили внимание, и спасибо за такую высокую оценку. Это действительно на самом деле, может быть, это самая важная такая оценка, что позволяет каждый раз преодолевать страх. Потому что страх ведь такая вещь, что все мы испытываем, просто каждый на своем месте и в связи со своими собственными жизненными обстоятельствами. И конечно, я сталкиваюсь с проблемами, когда пытаюсь озвучивать те темы, которые не принято озвучивать вот в коридорах власти, но убежден в том, что парламент есть мест, где обязаны звучать разные точки зрения. И если я думаю…

Для дискуссий.

Конечно. Во-первых, для дискуссий, совершенно очевидная вещь, это то место, где должны звучать разные точки зрения. Если, допустим, ты можешь промолчать, будучи, я не знаю, менеджером на каком-то предприятии, ты не обязан публично озвучивать свою позицию, депутат — это про другое. Депутат — это говорить, парламент от слова «говорить», спикер от слова «говорить», а не от слова «пикать», как у нас часто получается, вот то, о чем вы спрашиваете, когда председатель прерывает, спикер прерывает мои выступления. Поэтому я считаю своим долгом просто делать свою работу хорошо, и конечно, это вызывает…

Это на самом деле хороший вопрос, ведь помочь здесь довольно сложно. Ну что может в такой ситуации парламент? Ну, он может инициировать, наверное, какую-то процедуру, может направить запрос, но…

На самом деле очень многое, если бы хотел, очень многое.

Например?

На самом деле, я не знаю, инициировать парламентское расследование, есть закон о парламентском расследовании в Петербурге. И на самом деле это возможность хотя бы задать публично вопросы людям, которым не задают вопросы правоохранительные органы, потому что боятся, а депутаты априори должны быть самыми смелыми людьми, потому что за ними стоит народ. Что они должны бояться, если они действительно исполняют свой долг на самом деле? Вот я об этом все время говорю, и поэтому считаю важным поднимать те темы, которые неудобны: про дворцы, про убийства и так далее, про темы, которые являются табуированными.

Мне, собственно, и показалось, что помимо вот такого функционального подхода, что вы в качестве депутата могли бы сделать что-то практическое, вроде типа инициирования расследования, или задавания вопросов силовикам, а как можно так себя вести в нашем родном городе, есть еще и такая миссия, как проговаривание того, что нельзя проговаривать. Вот если нельзя говорить «Навальный», то нужно как бы сказать это вслух.

Абсолютно верно.

И любой человек, который находится в орбите власти, он как бы должен это сказать. Правильно я поняла вашу идею, что нужно было много раз повторить еще и это слово?

И это одна из важнейших идей, и Джоан Роулинг, мне кажется, ее заложила в те книги, которые написала, не только для детей, но как мне кажется, и взрослым иногда будет не вредно их прочесть, про того, кого нельзя называть, про этот самовнушаемый страх, нежелательное лицо №1, не произносится фамилия и имя Гарри Поттера или там Волан-де-Морта. И мы оказались с вами неожиданно вот в этой сказке, похожей на жизнь, или в жизни, не знаю, похожей на сказку, как угодно назовите, но реально нужно проговаривать какие-то вещи. Просто кто, если не депутат, будет расширять пространство вот это, которое захватил страх неожиданно? Постепенно мы оказались в такой ситуации, когда со всех сторон он подступил, мы боимся без оглядки сделать шаг, сделать репост, выйти погулять. Просто понимаете, да, это атмосфера, которую необходимо рассеивать. Опять же, если с «Поттерианой» сравнивать, не знаю, как дементоры вокруг кругом, они уже просто так заполонили нашу жизнь, что мы просто обязаны объединяться и все вместе преодолевать вот это пространство страха и расширять пространство свободы. И если не депутаты, кто это должны делать, в первую очередь?

Ваше выступление, я еще раз напомню нашим зрителям, которые, может быть, его пропустили, оно, во-первых, выглядит, оно исполнено в таком формате манифеста, оно заканчивается словами «Свободу Навальному!», там много разных впечатляющих слов о том, что слуги и хозяева, значит, народ …

Поменялись местами.

Да, поменялись местами. Но, конечно, по-моему, самая сильная и политически острая часть вашего выступления даже не в этом, а в поэтической цитате. Я хочу, чтобы вы ее сейчас привели для наших зрителей, а потом мы ее обсудим.

Да, это слова нашего великого русского поэта Аполлона Майкова, кстати, консерватора по своим убеждениям, который написал эти строки в конце правления Николая I, выразив как бы всеобщие, как мне кажется, общественные настроения, и консерваторов, и либералов, просто то, что витало в воздухе.

Бездарных несколько семей

Путем богатства и поклонов

Владеют родиной моей

Стоят превыше всех законов.

Стеной стоят вокруг царя,

Как мопсы жадные и злые,

И простодушно говоря:

«Ведь только мы и есть Россия!».

Вот я процитировал эти строки Майкова, и мне показалось, что очень они похожи на сегодняшнюю ситуацию, в которой мы оказались.

Ну что вам сказать, это действительно остро. То есть, как ни крути, это остро. А вы, совершенно очевидно, имели в виду так называемых «друзей» президента России, те несколько семей…

А я их прямо назвал. Я их прямо назвал, Юлия, просто не все удалось выложить в эфир, просто потому, что законы социальных сетей не позволяют иногда выкладывать полностью выступление, чтобы сфокусировать внимание на самом главном, а сейчас столько главного. Но тогда же, в присутствии Беглова и, естественно, спикера Макарова, я сказал, что город фактически платит дань Тимченко и Ротенбергу. Эта чудовищная история про снос спортивно-концертного комплекса в центре Петербурга, и гибель при этом Матвея Кучерова, знаменитая такая печально, трагически-знаменитая история, которая напрямую связана с «друзьями Путина», Тимченко и Ротенбергом, которые за всем этим стоят напрямую, и это все прекрасно понимают, боятся произносить. И я это тоже счел долгом сказать, потому что фактически в бюджете запланировал, мало того, что они совершили вот это всё, что я считаю двойным убийством, исторического здания и гибели человека, так они еще получают от города пять миллиардов в следующем году и пять миллиардов в 2022 запланировано, то есть, извините, в 2021 и в 2022. Десять миллиардов!

А вы умышленно выбираете из трех как бы «дружественных семей» только две?

Да ну что вы!

Просто потому, что знаете про случаи, которые вас интересуют?

Нет, во-первых, в данном случае это действительно связано конкретно с этими людьми. Одно дело, я говорю это господину Беглову, которого все считают ставленником Ковальчуков, и наверное, не без оснований, поэтому. А господину Беглову я сказал еще два года назад, после чего он покинул Собрание прямо во время моего выступления, что он не подходит Петербургу. То есть мне с этими людьми нечего делить в том смысле, что у меня нет никаких задних мыслей. Я с многими из них даже лично не знаком и не рвусь, я хочу знакомиться с людьми, которые мне интересны как собеседники, а эти люди как собеседники мне зачастую не интересны, с ними все понятно.

Но будучи депутатом, я считаю своим долгом говорить им в лицо, а не за спиной, не в курилке то, что я о них думаю, просто стараюсь делать это максимально вежливо. Хотя я человек, иногда бываю резким, и наверное, может быть, обижаю кого-то, иногда переживаю по этому поводу, но не из страха в данном случае, а просто из-за того, что обидел, но вообще считаю главным говорить в лицо, это очень важно. Этого вообще практически не осталось в нашей политической жизни, потому что все за всем пытаются сразу видеть конспирологический контекст во всем. Люди так разучились предполагать, что политик может реально говорить то, что он думает, что искренность вызывает оторопь и недоверие.

Скажите, насколько, по-вашему… Вы говорили о том, как те самые семьи, дружественные президенту России, влияют на жизнь в вашем городе, на экономическую, я бы сказала, жизнь, на финансовую жизнь в вашем городе. Понятно, что политик это всегда такие концентрированные деньги, но насколько я понимаю, интерес близкого окружения президента есть и к прикладной политике. Замечаете ли вы симптомы этого интереса? Как «друзья президента», влиятельные люди в его окружении, по-вашему, влияют на жизнь в городе, на внутреннюю политику в городе, и может быть, в стране?

Крайне негативно. Во-первых, именно в Петербурге пышным цветом, в Москве все всегда, поскольку политика и все ее проявления, если это можно назвать политикой, нашу соляную кислоту, она москвоцентрична и в Москве все проявления существуют в яркой форме, но у нас есть господин Пригожин, например, в Петербурге. Он, к сожалению, отсюда, и вот это, что называется «пригожинскими помойками», вся вот эта вот информационная империя «Патриот», все вот это вот работает в полный рост, и конечно, является, поскольку его считают «поваром Путина», значит, все это служит и является олицетворением участия в политике крайне гадкого вот этих вот приближенных царя.

Или, например, то, что вообще произошло с медийным пространством, которое полностью захвачено практически. Мы не берем социальные сети, мы берем традиционные, скажем так, медиа, которые еще даже при прошлом губернаторе, Полтавченко, можно было считать относительно свободными, по крайней мере, по меркам России. Именно Ковальчуки и как бы их подручные в общем-то уничтожили по сути «четвертую власть» в Петербурге. Правда, она переместилась туда, куда и должна была переместиться, в социальные сети, в Telegram-каналы, например, и так далее. Или история с СКК, которую я только что озвучил, не буду повторяться, связанная с Тимченко и Ротенбергами, и так на каждом шагу.

И ставленники правительства, никто особо не скрывает, что попадают в правительство по протекции тех или иных участников кооператива «Озеро», знаменитого этого круга «друзей Путина». Значит, я еще раз повторяю, так может быть, так бывает, что власть устроена, вот мы видим это все. Меня это не устраивает, я не хочу, чтобы она была так устроена, я поэтому согласен с Майковым, вот в чем дело.

Максим, я хотела вот что у вас спросить. Вы сказали только что об уничтожении той самой «четвертой власти», медиа, и действительно, их роль сейчас сложно переоценить, вот тех медиа, которым удалось выжить, переместиться в интернет.

Традиционных.

Например, был совершенно удивительный такой случай победы, а именно, «Фонтанка», питерская «Фонтанка» сумела запечатлеть вот тот чудовищный эпизод, когда омоновец ногой сшиб женщину, которая приближалась к нему с вопросом, почему он ведет людей. Это, надо сказать, самое яркое событие этого протеста, в этой информационной кампании, если так можно сказать. Власти нечего было этому противопоставить, и они отправили …

С поличным, да. На месте преступления застукали.

Да, взяли с поличным. Это сделала «Фонтанка».

Совершенно верно.

И отправили, значит, полицейского извиняться перед женщиной. Вот вы знаете, мы тут даже со знакомыми, с друзьями поспорили, почему так произошло. Вот хочу спросить у вас экспертного совета, потому что мне казалось, например, что власть посчитала, что это перебор, то есть что людям не может понравиться такая ситуация, то есть даже лояльным людям не может понравиться, когда женщину просто вот так вот с ноги сшибают, совершенно жестоким варварским способом. Не существует человека, который может на это отреагировать нормально.

Абсолютно согласен, безусловно. Нет, почему, Владимир Рудольфович может.

А мои друзья сказали: «Слушайте, ну были же миллион таких случаев, ломают руки, ломают ноги ежедневно». В смысле, что это не первый случай, когда полицейские очень жестко обращаются с людьми на митингах, однако же только в этом случае отправили полицейского извиняться. Почему, как вам кажется, просто политически почему власть на это пошла? Они боятся, в смысле, они немножко тревожатся, что сейчас предвыборная обстановка? Что, как бы что случилось?

Накал другой. Вот то, о чем я говорил уже вчера в своем выступлении, когда я пытался сказать в выступлении по поводу дворца. Я хотел сказать, что проблема гораздо шире, чем просто протесты против даже ареста Навального. Проблема уже заключается в том, что в принципе на этой аквадискотеке, уже теперь печально знаменитой, утонуло доверие к власти, как я сказал, просто вот обнулилось, и теперь все инициативы власти, они как бы стали жертвой вот этой «гиперинфляции доверия».

И в этой ситуации, я думаю, что власть сама внутри себя осознает и поэтому отсюда а) жестокость и б) растерянность. И я вот наблюдал это, как человек, который выходил вместе со всеми 23 января, как эти два качества проявлялись, беззащитных, когда их по одному власть жестоко задерживает, без всяких церемоний, и отступает перед большим количеством граждан и чувствует себя растерянной. И здесь же тоже, помните, метания Хинштейна туда-сюда? То он туда возбудился, то потом…

Это очень круто, отозвать свое же заявление, это поразительная история.

Да-да. Как кто-то пошутил, надо было еще извиниться и штраф заплатить, что уж там. А почему нет, можно было бы еще и присесть заодно.

Можно считать слова Хинштейна о том, что он ошибся, что не узнал обстоятельства того, как плохо себя чувствовал человек вот перед этим пинком, можно считать извинением вполне, в культуре извинения.

Да, явкой с повинной можно одновременно, извинения и явка с повинной. В общем, это тоже все очень показательно. Мне кажется, вот буквально сейчас там будут развиваться события, связанные с оспариванием меры пресечения Алексею Навальному, я думаю, что многие предполагают, что возможно, власть включит голову, может быть, хотя бы частично, хотя это понятно, что это скорее наши надежды, чем ожидания. Но надежда вообще помогает, надежда помогает нам, надежда наш компас земной, знаменитые слова. Мы ничего, мы готовимся к худшему, но надеемся на лучшее. В данном случае, я думаю, что мы столкнулись с ситуацией, которая уже не станет, она уже сама по себе не рассосется.

Скажите, вот вы говорите о том, что власть действительно пасует, что тут говорить, политически всегда перед большим количеством людей на улицах. Многие заметили, несмотря на то, что были разные оценки количества людей на улице во время вот акций протеста последних, говорили о том, что поскольку власть не дала согласия на проведение этих акций, людей вышло как бы меньше, чем можно было рассчитывать, например, в Москве или где-то еще, потому что люди просто, просто цена вопроса становится для людей слишком высокой. Однако же, я слышала, что многие наблюдатели оценивали протестную активность Петербурга как очень высокую для этого города.

Это так.

А вот как вы можете как бы определить, во-первых, почему она была высокой именно в этом случае? И что вообще будоражит петербуржцев, когда они выходят массово на улицы, а когда нет? У вас, может быть, вы как человек, давно за этим наблюдающий, можете нам об этом немножко рассказать.

Да, Юля, я позволю себе, спасибо вам за вопрос, потому что хочется поделиться некоторыми соображениями, все-таки я первый раз вышел на акцию 19 августа 1991 года, когда мне было 16 лет, и уже 25 лет занимаюсь общественной деятельностью в Петербурге, действительно, организовывал и участвовал практически во всех акциях. И могу вам сказать, что всегда считал, что Петербург в принципе самый протестный город страны, и скорее удивлялся, когда Петербург это не демонстрировал. В моем понимании Петербург настолько же хорошо продвинут, и информирован, и образован, то есть имеет все те же отличительные свойства, что и Москва, в смысле потенциала протеста думающих людей, с одной стороны, а с другой стороны, в Петербурге нет такого числа «опричников», как в Москве, то что называется, все эти служки режима, служилые люди, как они себя называют. Чиновники, «опричники», силовики и всё-всё, что с этим связано, в Москве, конечно, их гораздо больше, плюс людей, связанных с кормушкой, что уж там говорить, в Москве гораздо больше. Поэтому, с одной стороны, потенциал Петербурга не ниже, а с другой стороны, здесь меньше лоялистов, поэтому меня это глобально не удивило.

Правда, вот многие говорили, Петербург это город Путина, и часто звучит «питерский», и иногда, мне вот это обидно всегда слышать, почти равно «путинский». Хочу вас заверить, что вот те люди, которые вышли на протест 23 января, это они из Петербурга, а Путин, он из КГБ, и вот в этом смысле, пользуясь случаем, прошу нас как бы разделить в этом плане. Это важно, не надо ассоциировать этих людей с Петербургом. Да, они родились в нашем городе, как бы в этом смысле они связаны с ним, но это, конечно, не должно заслонять то, что произошло 23 числа. Произошло то, что и должно было случиться, и в этом смысле меня это не удивило.

Могу сказать, что эта акция не уступала ни одной из тех, что я за период правления Путина видел и участвовал в Петербурге, в том числе, знаменитому «Маршу несогласных» 2007 года, когда я шел тоже по Невскому проспекту. Но она, с моей точки зрения, носила принципиально иной и гораздо более опасный для власти характер, это была не акция оппозиции, это была народная акция. Я это смею утверждать по многим основаниям. Понимаю, что в эфире мы это подробно обсудить не можем, но одно важное отличие. Когда люди пошли с Сенатской площади, они пошли только под одними флагами, там всего кто-то, я даже не знаю этих людей, кто-то поднял три флага, и это были все три государственных флага России. Люди пошли под лозунгом «Я люблю Россию».

Я не потому, что оппозиция не любит Россию, но оппозиция всегда на своих акциях концентрируется на протесте, на том, с чем она не согласна, почему она не любит нынешнюю власть. Здесь же, в моем понимании, это было концентрированно патриотическая акция, просто люди наконец в своем сознании, очень многие, разделили и вышли из этого вот как бы дурмана формулы Володина «Есть Путин — есть Россия, нет Путина — нет России». Люди разделили, и поэтому звучали антипутинские лозунги рядом с лозунгом «Я люблю Россию». И это для власти и есть приговор, с моей точки зрения, просто отсроченный, может быть.

Скажите, как вам кажется, мне интересно, именно в Петербурге как, вам кажется, власть пытается купировать проблему с недовольством людей, какие вы видите тактические просто действия? Вот была история с выдуманным митингом, которого не было, об этой истории рассказывал телеканал Дождь на днях, о том, что людей стали арестовывать совершенно без акции, говоря, что они собираются на некую акцию. Какие еще инструменты использует власть именно в вашем городе?

На самом деле, к сожалению, очень много позорных случаев, уже опубликованных, благодаря социальным сетям, доноса коллег на коллег, преподавателей вузов, и доноса учителей на учеников, в общем, система доносительства и стукачества. С моей точки зрения, просто по своей природе, вот у нас Вячеслав Макаров любит говорить о генетическом коде петербуржцев, так вот стукачества и доносительства в нем точно нет, ни в коде ленинградцев, ни в коде петербуржцев. И в этом смысле, конечно, это страшно корежит город, вот этим власть явно способствует и просто потакает этим случаям. Их много, там сейчас собирают журналисты, в частности журналисты «Эха Петербурга» это делают, и спасибо им огромное за это. Есть в вузах давление, уже по поводу тех, кто участвовал.

Я уже говорил, это уже известно, Ирина Фатьянова, координатор штаба Навального, арестована на шесть суток, Денис Луговский, депутат одного из муниципальных советов, на семь суток. То есть, конечно, нет такого безумства, не знаю, варфоломеевской ночи против оппозиции, что сейчас происходит, происходило в Москве, мы наблюдали ночью поздней, поздним вечером и ночью, с арестами просто всех, мало кто остался на свободе. И судя по протоколам, там собираются так же поступать с Александрой Бортич, видимо, не знаю, с Дмитрием Глуховским, с Яной Трояновой, они такие же граждане.

Это вообще новое слово на самом деле в нашей политической ситуации.

Власть просто обезумела, она обезумела. Власть, я не знаю, понимаете, можно их там уже разделить, эти головы дракона и башни Кремля, мне кажется, уже сложно, мне кажется, уже в одной голове…

Вы знаете, мы обсуждали, вот буквально неделю назад мы обсуждали с Леонидом Волковым, с главой штабов Алексея Навального, вот эту ситуацию, что ему вселяет оптимизм, или на что рассчитывают штабы Навального. Он говорил такую любопытную очень вещь, что ситуация меняется, что все больше популярных людей по-настоящему, знаете, таких «звезд света», в том смысле… Вот для власти, как он говорит, существует разделение на активистов, которые всегда чем-то недовольны, как будто законсервированы в этом своем протесте, и людей, которые ассоциируются у населения с красотой, развлечениями, с приятностью, с радостью, и власть старается не переступать эту границу, не трогает актеров, которые, например, призывают идти на митинг. И когда сегодня прочла, собственно, как и мы все, тот самый список, который опубликовала Любовь Соболь из своего протокола, помощники Любови Соболь, и когда я увидела там Александру Бортич и других актрис, это произвело на меня сильное впечатление. То есть власть сделала этот шаг. Почему, как вам кажется? Слово обезумела, оно тут…

Я уже говорил в своем выступлении, которое вы упоминали, что своими озверелыми поступками, неадекватными озверелыми поступками власть сама делает картину черно-белой. Вот я человек, который очень любит цветной мир, оттенки, вообще он должен быть цветной, разнообразный, это замечательно, мы за это мир и любим, как мне кажется. Но власть сама все делает предельно простым, предельно черно-белым, вот в том числе, и то, о чем мы сейчас говорим, вот этими своими неадекватными озверелыми действиями переходит все возможные границы адекватности. И конечно, сегодня просто, кто-то скажет, что это хорошо, у многих людей пропадают иллюзии, они вынуждены выбирать, и вот как вы сказали, «люди света», можно сказать, переходят на сторону света, или встают на сторону света, это замечательно. Я тоже за этим наблюдаю и считаю, как и Леонид Волков, это очень важным, и вижу такие важные сдвиги.

Но в данном случае, мне кажется, что главный потенциал, конечно, это неадекватность власти, к сожалению. Она сама таким образом, вот еще раз говорю, устраняет любые иллюзии. Когда меня спрашивают: «Максим, вот что ты вот призываешь выходить, не призываешь ты выходить, если тебя там привлекут, если ты будешь призывать…», я говорю: «Слушайте, меня если захотят привлечь, никакого права в России сейчас в этом смысле нет». Арестовывают по любому поводу, решать арестовать — арестуют. Я даже не собираюсь по этому поводу изучать все эти госдуровские законы «взбесившегося принтера», просто чтобы время не тратить, они все равно будут отменены в прекрасной России будущего, которой, я уверен, мы добьемся.

Но понимаете, самое главное сейчас для себя просто ответить, себе каждый просто, это бессмысленно, кого-то куда-то сейчас призывать или отзывать, все понятно, ситуация настолько черно-белая и понятная, что яснее, с моей точки зрения, не бывает. Либо умалишенный, либо лицемер и трус скажет, что нет, это не так. Поэтому, я считаю, каждый решает сам, и выбор этот очевиден.

Максим, у нас остается совсем немного времени, я не могу вас не спросить об очень важной новости последних дней, это расследование Bellingcat, Der Spiegel и The Insider, речь идет вот о том самом заявлении Грозева, которое он наконец подтвердил в расследовании. То есть с самого начала называлась группа правозащитников и политиков, за которой могли ездить участники той самой группы отравителей Навального, и вот вчера эта группа расследователей посчитала возможным объявить их уже вот с этими собранными доказательствами. Действительно, по мнению журналистов, и собраны факты, за некоторыми правозащитниками и политиками ездили те самые отравители, и это кончилось смертью этих людей.

Я хочу вас спросить как человека, который много лет отдал партии «Яблоко», среди этих погибших от рук отравителей есть Тимур Куашев, правозащитник, журналист и член партии «Яблоко». Надо сказать, партии «Яблоко» уже пеняют на то, что она никак не говорит о том, что он член партии «Яблоко», и вообще как-то не педалирует этот вопрос партийной принадлежности. Какое впечатление на вас произвело это расследование и что вы можете по этому поводу сказать?

Чудовищное. Хотя с Тимуром знакомы очень шапочно, но, конечно… Ну а какое это может нормальный человек, каждый раз ты думаешь, ну чему ты еще можешь удивиться, и каждый раз ты просто пребываешь в состоянии шока от того, что вот эти люди имеют отношение к власти в твоей стране.

Скептики вам скажут, что мелкая фигура, никому широко не известная…

А я вам скажу.

Да, вот ответьте скептикам на то, зачем травить человека не самого известного.

А это как раз гораздо безопаснее. Я хочу вам сказать, вот вы вспомнили партию «Яблоко», вообще, впомните, Юрий Щекочихин, чуть ли не 2003, 2002 год, простите, сейчас не вспомню, депутат Госдумы отравленный, то есть власть еще тогда использовала, с моей точки зрения, такие способы. Но дело в том, что человека мало известного отравить гораздо проще. Меня, извините, но вот это шокирует гораздо меньше, чем отравление Навального, потому что власть боится только народного гнева, больше ничего, поэтому правы те, кто говорят, что конечно, вот человека не известного, его устранить гораздо проще, немногие его знают, мало внимания средств массовой информации и социальных сетей, нет возмущения.

И поэтому меня шокировала как раз ситуация с Навальным, потому что этот тот самый случай, когда власть уже, значит, решила, что ни при каких ее действиях народного гнева ей опасаться не стоит. И это меня и шокировало, что значит, они настолько уже всё, то есть тема боязни народа, какой-то передачи когда-то власти народу, она закрыта для этих людей. И вот как раз это меня тогда шокировало, а вот эти случаи меня шокируют в том смысле, что такое не может не шокировать нормального человека, но в политическом смысле, надо признать, что убить людей менее известных, тяжело об этом говорить, их гораздо убить легче, чем людей известных более. Для власти, еще раз говорю. Не потому что это правильно, и вообще вряд ли так можно вообще по-христиански, по-человечески рассуждать, но просто для этих упырей не существует другой угрозы, кроме гнева народа, и они исходят только из этого.

Ну что же, это был такой темпераментный разговор с депутатом Заксобрания Санкт-Петербурга Максимом Резником. Спасибо.

Спасибо.

Это была программа «Нюансы» на телеканале Дождь. До скорой встречи.

По решению Минюста России ФБК включен в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента

Фото на превью: официальный сайт депутата Максима Резника